Вода стекала с волос, затекала за шиворот футболки, но это его не смущало. Стало немного легче. Теперь он дрожал. Но не от холода, а от облегчения — это был сон. Только сон.

Она нашла меня и спасла…

Пит почувствовал, как жар отступает вместе с кошмаром… Мокрая футболка приятно холодила кожу… Так и не сняв её, он завалился на кровать, накрывшись пледом. Сон больше не приходил, да Пит и не надеялся уже поспать, поэтому просто лежал и смотрел в потолок…

«Раньше, чтобы отогнать кошмары, я взялся бы за кисти…» — с тоской подумал он и тихо вздохнул.

Лежа в постели, Пит все прокручивал свой сон. Не самый страшный кошмар, но что-то не давало ему покоя… Наконец, он сообразил.

Ощущения.

Переживания.

Страхи.

Все было настоящим. Неподдельным. Впервые, он не ломал голову над тем — правдиво ли то, что он чувствовал. Пит знал… просто знал, что так все и было на самом деле. И это знание и радовало, и пугало до чертиков…

Память выдала ему фрагмент из его прошлой жизни, не искажая чувства и эмоции, что он испытал тогда. Похоже, воспоминания возвращаются.

Медленно.

Еле-еле.

Едва-едва.

Мир стал приобретать первозданную свою сущность. Вот только… что ему с ней делать, Пит пока не знал…

Лето почти догорело. Тусклая осень нетвердой походкой, словно с похмелья, вползала в Двенадцатый, заодно пронзая и душу своими холодными щупальцами.

Пит помнил, что когда-то любил это время… Осень не только пора поэтов, но и пора художников. Как же ему не хватает кисти в руках и белого полотна…

Именно сейчас он чувствовал себя особенно убогим… Живопись — его страсть. Но Пит дал себе зарок никогда не брать больше в руки карандаш или кисть, потому что у него больше не получалось выразить себя в рисунках. Совершенно. В итоге… он отчаивался и зверел… Ему не хотелось больше проходить через эти муки… Краски в прошлом. Да будет так.

Но на сердце было неспокойно. Как обуздать свои порывы?

Никак.

Нужно взять себя в руки. И жить дальше.

В конце концов, потеря таланта не сравнится с потерей родных и близких…

Вечером Пит вышел на задний двор и присел на крыльцо. Чтобы хоть как-то отвлечься, он решил насладиться закатом… Только мысли его заблудились и никак не возвращались в безопасное русло — когда-то он с легкостью запечатлел бы этот закат…

Хватит! Не думай об этом…

За-будь!

— Что с тобой?

Пит вздрогнул и повернулся на голос. Она стояла невдалеке, и в упор смотрела на него. Ему даже стало слегка не по себе.

Слегка?

— Ничего. Что ты здесь делаешь? — лишь бы только не молчать… Неловких пауз у них и в прошлом хватало. С избытком.

— Ничего… — теряется она.

Вот и поговорили… Что тут скажешь. Очень содержательная беседа.

— Ты что-то хотела? — Пит ведёт себя агрессивно, надеясь, что она уйдёт. Не тут-то было.

— Тебя что-то беспокоит?

— Нет, что ты! Все отлично. Я молод, здоров, полон сил, у меня вся жизнь впереди. Я самый счастливый человек на свете! — иронизирует он.

— Прости… Я пойду…

— Пожалуйста, не уходи! — слова срываются прежде, чем Пит понимает, что он сказал. А главное — кому…

Китнисс поднимает на него удивленный взгляд, но ничего не говорит, а просто садится рядом. Он благодарен ей за… тишину.

Сколько они так просидели? Пит не знал. Но закат почти потух и только облака, словно едва тлеющие угольки в камине, еще освещали горизонт.

— Я не могу больше рисовать, — решается Пит. Он ожидает от неё уговоров пытаться ещё, или заверений, что все получится, но она удивляет его.

— Мне жаль. Живопись всегда была частью тебя. Хорошей частью. Как охота — плохой частью меня. Я не беру больше лук в руки. Но мне и не хочется…

Пит молчит. Молчит так долго, что ей кажется, будто он не ответит.

— Спасибо.

— За что? — удивляется Китнисс, при этом нервно теребит край старой отцовской куртки.

— Не уговариваешь попробовать.

— Когда будешь готов, сам решишься. Я тебя знаю.

— Удивительно. А вот я, похоже, себя совсем не знаю.

Девушка напрягается и вздыхает, — Прости. Это я виновата во всем… Все твои беды из-за меня… — она закрывает лицо руками и шепчет, — Но помни, что я теперь рядом. Всегда.

Знакомое слово отдается болью в сердце.

— Китнисс, не нужно. Выполнение обещаний — не твой конек.

— Ты прав. Спокойной ночи, — что она может? Ничтожно мало — дать очередное обещание. А вот подарить веру в свои слова не способна.

Она встаёт и бесшумно уходит. Пит ещё долго сидит, вглядываясь в уже почерневшее ночное небо… Он и не заметил, как небосвод затянуло тучами… Где-то гремит гром. Скоро начнется гроза… Пора вернуться в одиночество своего дома.

На сей раз он не зажигает свет — она давно спит и лицемерить ни к чему… Поднимается наверх. По стеклу уже стучат первые капли дождя. Нужно открыть окно, но Пит не может заставить себя.

Нет. Не хочу. Не буду.

Он вглядывается в пелену дождя, но за окном лишь мрак и темень. Впрочем, как и в его жизни. Пит отходит от окна. Дикое желание выпить накрывает его.

Бедный Хеймитч, Питу теперь проще понять его зависимость. Переборов желание спуститься за выпивкой, Пит все-таки ложится на кровать, не глядя на злополучное окно… Раздеваться он не стал. Зачем?

Кажется, будто все краски мира исчезли, а в черно-серых тонах все выглядит слишком пресным и безжизненным.

Давно у Пита не было такого настроения. С ужасом он думает, что же будет, когда придёт Зима?..

Ливень уже бушует во всю. Ему так не хватает свежего воздуха…

Только открытые створки — не признак благополучия, а всего-навсего дань его привычкам из прошлого… Как будто он тот же, что прежде.

Иллюзия.

Привычные вещи и действия не сделают тебя прежним. Насмешка над самим собой.

Спустя какое-то время он все же забывается беспокойным сном. Ему снится Китнисс. Она пришла к нему. Укрыла покрывалом и погладила по волосам… С присущей только ей, скрытой нежностью…

Пит открывает глаза. И вдруг замечает, что накрыт пледом. В комнате довольно свежо и пахнет дождем, смешавшимся с дорожной пылью. Он переводит взгляд на окно…

Распахнуто.

Настежь.

Не может быть. Он не открывал его. Вскакивает. Подбегает ближе — так и есть.

Открыто.

На полу замечает следы от ботинок. Её ботинок.

Небо все такое же хмурое и дерзкое, но это уже совсем не важно. На душе (если таковая все-таки имеется) светлеет…

Она рядом…

?..

За окном собиралась гроза. Китнисс безошибочно чуяла приближение непогоды. Это чутье не раз спасало жизнь и ей, и Гейлу в лесу. Она всегда распознавала малейшие изменения погоды — по цвету и форме облаков, по дуновению ветра. Раньше дождь расценивался ею только как препятствие в добывании пропитания — дичь пряталась, а выследить зверье сквозь пелену дождя не представлялось возможным. Теперь же дождь стал тем призрачным спасением… Китнисс снова ощутила потребность оказаться вне мира, вне сознания, вне воспоминаний…

Гроза обещала быть сильной, но Китнисс уже не думала об этом — через черный ход она незаметно выскользнула за дверь. Ей не хотелось, чтобы Пит заметил, как она убегает в лес на ночь глядя, да еще перед грозой… Почему? Наверно не хотела, чтобы он волновался…

Ой ли?

Скорее… тешила себя иллюзией, что ему не все равно…

Лес встретил ее своей неповторимой тишиной, наполненной лишь звуками природы. Шелест листвы, первые капли только-только зарождающегося дождя, вечернее стрекотание обитателей леса. Кажется неподалеку ухнула сова… Нечто совершенное. Ее стихия. Ее мир. Сюда не дошла война, здесь не найти следов смерти… может, поэтому она так часто сбегает в лес?..