Но сегодня случай особый. Сегодня у Пита знаменательная дата. Его день рождения. На самом деле, таких вот дат у него уже насчитывалось великое множество: день окончания 74-х Игр — он остался жив, чем не праздник?

Потом удар о силовое поле… Тогда он умер. Финник спас его. Имя друга всегда вызывало чувство вины. Почему в этом мире остался он? Ведь Финник так любил жизнь… У него была Энни, а сейчас была бы полноценная семья — жена и сын. Он заслужил этот шанс больше, чем Пит, потому что жаждал жить. Пит же прозябал и не понимал, почему до сих пор барахтается в этом мире.

Ему вспомнилась морфлингистка, пожертвовавшая собой ради него… Ещё один шанс.

Спасение из Капитолия — очередные именины…

Потом война… «Звёздный отряд» — сколько раз он оставался в живых?.. Только он с радостью бы поменялся с другом местами.

И вот сегодня его день рождения. В прошлом году он встретил свои 18 лет в госпитале незадолго до выписки. Уже почти год, как он вернулся в родной дистрикт, а его состояние назвать даже стабильным язык не поворачивается…

Хеймитч заходил с утра. Поздравил. Подарил бутылку виски. Он знает. Рыбак рыбака…

Ментор обещал зайти ближе к вечеру — видать надеялся, что перепадет нормальной еды. Наверно, скоро нарисуется, если не слишком много выпьет к тому времени.

Интересно, а она помнит?.. Не то что бы для него это было важно. Просто любопытно.

Он стоял на балконе — на втором этаже своего дома — балкон располагался в одной из гостевых комнат и выходил на задний двор. По идее эта комната должна была стать его спальней, но он выбрал комнату с окнами напротив её дома ещё в самом начале. Так и повелось.

Но отсюда было неплохо наблюдать за горизонтом. Балкон выходил на окраину. Здесь был только лес… И небо… Иногда Пит забредал сюда, чтобы взглянуть на мир свысока… Потешить своё самолюбие. И не важно, что мир давным-давно потешается над ним.

Вот и сейчас он стоял тут, держа в руках стакан с виски — не пропадать же подарку. Он думал о прошлом, настоящем и будущем… Все снова переплелось в его сознании.

— С днём рождения.

Пит вздрогнул и обернулся. И вот опять весь мир разлетелся на тысячи осколков. Он понял, что пропал… Он снова не принадлежал себе. Видимо, пока жива она, покоя ему не видать.

Китнисс стояла в нескольких шагах и сверлила его взглядом. Привычная коса, брюки военного покроя, тяжелые ботинки, отцовская куртка… Все как всегда.

В её руках был свёрток.

Видимо подарок, — догадался Пит.

Сверток она положила на столик, стоявший рядом.

У Пита пересохло в горле. Вот такую ее он помнил и любил… Любил? Ну, да… Когда-то любил. Он и сейчас нуждался в ней. Китнисс стала для него своего рода наркотиком — она переворачивала его сознание с ног на голову, терзала душу. Но без нее он чувствовал себя неполноценным, неживым.

— Спасибо… Налить тебе вина? Или виски? — спросил он, приподнимая свой стакан с янтарной жидкостью.

— Если только немного вина… — девушка явно волновалась.

Пит плеснул ей в стакан вина — благо на столике стояли различные напитки, можно подумать, он специально готовился к приходу гостей. Само гостеприимство! Протянув стакан ей, он сделал так, чтобы не соприкоснуться с ней. Пит слишком хорошо помнил, каково это — касаться ее… И к каким последствиям может привести прикосновение.

Так они стояли, глядя на уходящее солнце… В конце концов, молчание стало неуместным. Китнисс поставила свой стакан на место и взяла сверток в руки. Питу пришлось поступить также — негоже принимать подарки со стаканом в руке…

— Это тебе, — пробормотала она, подходя ближе.

Он протянул дрожащие руки и взял свёрток. Снова получилось её не коснуться. Еще раз, чему он был безумно рад.

— Попробуешь, если будешь готов. Когда будешь готов…

Развернув бумагу, он увидел кисти и краски. Не новые. Нет. Его краски и кисти. Руки вдруг отяжелели и все посыпалось на пол.

Девушка бросилась подбирать осколки его прошлой жизни.

— Прости, я не хотела… Ты оставил их у меня той зимой, когда мы доделывали книгу трав. Мне не стоило. Прости…

Пит присел рядышком, помогая ей собрать остатки.

Остатки его души.

Зачем? Зачем она мучает его? Он смирился с тем, что больше никогда не возьмет в руки кисть, а она вновь вскрыла уже, казалось бы, заживающую рану.

Пит случайно задел её пальцы, и вдруг в голове что-то щелкнуло. Он вскочил, потянув её за плечо вверх. Хватка такая, что ей не вырваться. Он видит напряжение в её глазах, но огненная девушка не отступает.

Вот уже его рука переместилась с плеча к шее… Что он делает?

Пит наблюдал за своими действиями будто со стороны.

Уходи! Уходи! Уходи! — стучало в его голове, но она не ушла, напротив, её лицо уже совсем близко и вот она с жадностью посмотрела на его губы… или это лишь игра его воображения?

— Пит… — он так давно не слышал, как она произносит его имя…

Хватка слабеет. И уже её рука тянется к его лицу… касается щеки. Если секунду назад он был готов сомкнуть свои руки на её шее, то сейчас он притягивает её к себе и наконец накрывает её губы своими…

*******

Китнисс едва не задохнулась… Он так близко. Такой родной и такой чужой. Кроме столь привычного запаха корицы и укропа она чувствует запах алкоголя и… отчаянья. Не правы те, кто говорит, что эмоции невозможно «учуять»… Иногда чувства красноречивее любых слов.

И вот Пит уже в неистовстве срывает с её губ поцелуй. А она в порыве обнимает его за шею и отвечает. Ей так не хватало его. Было так мертво и так пусто все это время. А сейчас… Жизнь как будто бы взорвалась тысячью красок. Даже стыдно. В то время, когда Прим… Разве имеет она право чувствовать так живо?..

— Пит… — его имя срывается хрипом помимо воли, и вдруг она осознала, сколько раз произносила это имя наедине сама с собой… В кошмарах, когда думала, что теряет его… И ни разу не обращалась по имени к нему…

— Пит… — уже смакует она с удовольствием, не выпуская его из своих объятий, боясь потерять своего мальчика с хлебом.

*******

Его руки спустились ниже и проникли ей под куртку. Он прижал ее к балконным перилам своим телом, она же не сопротивлялась, а наоборот, изгибалась ему на встречу. Голова шла кругом, Пит не верил, что это происходит на самом деле. Даже самые смелые его мечты и рядом не стояли с тем, что он испытывал сейчас.

Она стонала, приглашая его к действиям, он осмелел и вот его руки уже блуждали по её разгоряченному телу — израненная кожа, испещренная шрамами, казалась Питу самой нежной на свете, она жгла и распаляла его, разнося в его крови огонь страсти. Во истину огненная девушка. Вот его ладонь накрыла её грудь…

— Пит… — девушка снова произнесла его имя. С придыханием, с мольбой в голосе… Он окончательно потерял самообладание и запустил другую руку ей в штаны — там было горячо и влажно.

Пит думал, что вот сейчас она оттолкнет его и все встанет на свои места. Но вместо этого она прижалась ещё теснее к нему и задвигалась в такт его пальцам, её дыхание участилось, он понял, что она на грани… Возбуждение накрыло его с новой силой и неизвестно, чем бы все кончилось, если бы не знакомый кашель где-то рядом…

— Кхе-кхе… Извините, что помешал, но кажется в духовке что-то горит…

«Будь он проклят, этот Хеймитч», — пронеслось у Пита в голове.

Он оторвался от девушки, которая выглядела настолько растерянной, что даже не сразу отпрянула от него. Пит поспешил вниз, проверить пирог. Точнее то, что от него осталось.

— Я сейчас… — голос звучал глухо и хрипло одновременно. Он пожалел, что вообще открыл рот.

Старик и девушка остались одни. Ментор не преминул воспользоваться моментом и заговорил.

— Слушай, солнышко… Только не осложняй парню жизнь ещё больше, ладно?

— О чем ты? — Китнисс была вся раскрасневшаяся то ли от стыда и смущения, то ли от того, что только что произошло. Или точнее — чуть не произошло.

— Я знаю, что он тебе дорог, знаю, сколько он для тебя значит. Но я также знаю тебя… Я не хочу, чтобы в итоге ты оттолкнула его снова. И не важно, каковы будут причины — твой вечный страх, желание уберечь его от лишнего геморроя, твоя глупость, наконец…