До самого ужина нас никто не беспокоил. После ужина повторилась вчерашняя история с приглашением меня в шатер «принца». Я искоса взглянула на Ардара, опасаясь, что он устроит скандал, но он сидел, отвернувшись от меня, и беседовал с Вождем. Я снова провела великолепную ночь в объятиях Таргона, а поленница в оркском стане, как выяснилось наутро, за ночь увеличилась вдвое.

Так продолжалось все время, пока мы жили у орков. Я была бодра и весела, Ардар усталый, мрачный и с черными кругами под глазами, а поленница достигла уже таких размеров, что орки всем станом могли спокойно всю зиму не беспокоиться о дровах. Кстати, шатры у них обогревались жаровнями с углями, на треножниках стоящими вдоль стен, так что, в помещениях всегда было уютно и тепло. Еда же готовилась в специальных длинных прямоугольных шатрах-кухнях с множеством больших очагов и дырками в крыше вместо дымоходов. Вот такие интересные бытовые подробности я выяснила, когда от нечего делать бродила по стану в сухую погоду.

Но всему в этом мире приходит конец. Пришло время и нам отправляться дальше. Дожди прошли, и дороги подсохли, на небе сквозь облачка проглядывало солнышко, и моя душа рвалась в путешествие. Немного жаль было расставаться с прекрасным оркским «принцем», но я всегда понимала, что наши отношения закончатся с отъездом, поэтому старалась не привязываться к нему душой. Таргон нежно со мной попрощался и подарил на память ожерелье, серьги и браслет с великолепными нежно-сиреневыми аметистами. Я была тронута, и если ожерелье и серьги спрятала поглубже в дорожную сумку, то браслет оставила пока на руке, чтобы продлить приятные воспоминания о проведенных с Таргоном ночах.

В дорогу мы отправились рано утром. Лошадей сразу пустили в галоп, чтобы по прохладце успеть проехать как можно дальше. На такой скорости не поговоришь, поэтому я была полностью погружена в свои мысли и воспоминания. Особенно меня беспокоило поведение Ардара. Что с ним происходит, и чего от него ожидать?

Путь наш лежал на северо-запад — к Драконьим горам. У подножия этих гор простиралось обширное пустынное плато, практически лишенное растительности. На самом деле, это была скорее каменистая пустыня. Кто там мог жить, было совершенно непонятно, поэтому наши поиски принимали непредсказуемый характер. Правда, Ардар сказал, что он знает там несколько замков и поселений, расположенных под самыми горами и на берегах большой полноводной реки Азарьяны, протекающей на равнине у границы плато. И эту реку нам предстояло пересечь.

Поиски артефакта мы решили начать с самого южного селения и продвигаться на север к горам до тех пор, пока не обнаружим сам «Драконий глаз» или хотя бы упоминание о нем. Нам предстояло муторное поочередное посещение всех попадающихся на пути населенных пунктов. Путешествие явно затягивалось на неопределенный срок, что меня совершенно не радовало. Я уже начала тосковать даже по светской дворцовой жизни с ее интригами и заговорами, не говоря уже об удобствах и мягкой перине с шелковыми простынями. Кажется, я скоро совсем одичаю, постоянно находясь в походных условиях среди кучки грубых солдафонов.

Даже жалко стало себя любимую, хоть слезу пускай. Сидела бы себе в императорском дворце, на балах бы танцевала, на приемах с интересными людьми общалась, флиртовала бы с красавцами-аристократами, присматривала бы себе потихоньку кого-нибудь в мужья… Эй, что-то меня куда-то не туда понесло! В какие мужья?! Мне пока еще моя свобода дорога! Все, надо срочно менять тему размышлений! Так что там с Ардаром?..

Вот такие невеселые мысли вяло блуждали в моей красивой головке, пока наш отряд во весь опор мчался к новой цели. Устроив небольшой привал, чтобы пообедать и дать лошадям отдохнуть, мы рванули дальше. Весь день Ардар не обращал на меня никакого внимания и даже старался не смотреть в мою сторону. Вот и ладненько, еще в дороге нам скандалов не хватало! На ночлег мы остановились в чистом поле, накрыв по обыкновению лагерь моим щитом.

Так мы продолжали гонку по степи еще несколько дней. Путешествие было настолько однообразным, что я потеряла счет времени. С раннего утра до самого вечера — гонка, ночью привал и сон на жесткой постели из одеяла, брошенного прямо на землю. Дикие звери нас по ночам не беспокоили, опасаясь, видимо, огня костров. Днем людей мы почти не встречали, разве что пару раз наткнулись на маленькие станы орков, в которых мы не задерживались. В душу потихоньку стала заползать тоска. Даже помагичить в дороге не удавалось, а к вечернему привалу у меня было только одно желание — плюхнуться поближе к костру и заснуть.

Поэтому, когда в окружающем пейзаже все чаще стали попадаться низкорослые деревца, воздух явно наполнился влагой, и Ардар приказал перейти на легкую рысь, я не сдержала вздоха облегчения. Накопившаяся усталость грозила уже перейти в уныние, и мне требовалась передышка от изнуряющей гонки. В таком темпе мы продвигались уже второй день, когда я поняла, что Ардар по-прежнему смотрит на меня, как на пустое место. Меня это слегка озадачило и разозлило. Кроме того, в дороге мне нечем было заняться, поэтому, привычно наплевав на все правила приличия, я выдвинула коня в направлении головы нашей колонны, где обычно находился командир.

— Ардар, не мог бы ты позаниматься со мной магией? Мы ведь едем небыстро… — без предисловий обратилась я к нему.

Командир, не повернув головы, с презрительной усмешкой выдал:

— Не вижу причин для близкого общения.

— Но раньше ты их находил, — удивилась я. — Что изменилось?

— Мое мнение о тебе, — так же равнодушно и не глядя на меня, произнес Ардар.

— И что же со мной не так? — вкрадчиво поинтересовалась я.

— Я не считаю для себя возможным общаться с женщиной, которая ведет распутный образ жизни, даже не пытаясь этого скрыть.

— Во как! — озадачилась я. — Мой образ жизни тебе не нравится… А тебе не все ли равно?

— Ты что, действительно считаешь нормальным, когда молодая незамужняя аристократка ложится в постель с первым встречным, у кого мордашка посмазливее, и выставляет это всем напоказ? — вдруг вызверился Ардар и, зло прищурив глаза, посмотрел на меня. — Твоя развращенность, беспринципность и отсутствие элементарной женской чести меня просто поражает!

— Ты что, хочешь сказать, что никогда не ложился в постель с женщинами, или они все были продажными простолюдинками? — начала злиться я.

— У меня было много женщин, но никто никогда об этом не узнавал. Я всегда заботился о сохранении их честного имени. А ты даже о своем не заботишься!

— Какой ты, оказывается, праведник! В постели развлекаться тебе твоя честь не мешает, нет? Только соблюдение внешних приличий беспокоит? — с сарказмом прошипела я.

— Я — взрослый мужчина, ты — молодая незамужняя девушка. Согласись, у нас с тобой совершенно разный статус. То, что общество легко простит мне или даже одобрит, полностью разрушит твою репутацию. — И, резко отвернувшись, неожиданно ледяным тоном произнес: — И да, мне не все равно.

Он пришпорил коня и вырвался вперед колонны, отдавая на ходу приказ: присматривать место для стоянки. Я же, глубоко задумавшись, придержала коня и вернулась на свое прежнее место. Это что же получается, Фаррада была права, и Ардар действительно неравнодушен ко мне? Но я не давала ему для этого никаких поводов. И что такого особенного я совершила? Вон, в императорском дворце некоторые представители знати порой такие оргии устраивают, что я — просто невинная дева по сравнению с ними. И ничего, никого это не смущает, хоть и все об этом знают. И обязательств у меня ни перед кем нет: я не помолвлена и не замужем. Тоже мне, воспитатель нашелся! Репутация моя его беспокоит!

Так, мысленно бурча и пытаясь осмыслить, как мне относиться к столь странному повороту в отношениях с Ардаром, я не заметила, как мы добрались до пригодного для привала места. Это была небольшая светлая роща с бившим из-под земли ключом чистой ледяной воды. Наконец-то можно хорошо умыться! Дождавшись, пока все напоят лошадей и наберут воды для готовки, я спряталась за кустами около ручья, выставив на всякий случай Фарраду, чтобы никто ко мне не смог подойти. Раздевшись до пояса, я встала на колени и с наслаждением начала плескать на себя холодной водой и растирать кожу, впервые за много дней имея возможность смыть с себя пот и пыль.