– Я полагаю, да, и он поддается расшифровке. Ты знаешь, сосед, что в своде тайных знаний ускорителей все строится на символике. Очевидно, речь идет о поклонении высшей силе, посылающей оплодотворение. Создается как бы образ жертвенного камня, на который кладутся женские органы, ожидающие, что на них снизойдет милость высшей силы. В женщине выделяется то главное, ради чего она нужна мужчине и что она приносит в жертву. Впрочем, это тема для целого трактата. Тут просто символ на символе – и стояние на четырех опорах, и закрытое лицо, и цвета покрывал… Когда-нибудь я займусь этим.

– В том случае, если именно с этой позой мы добьемся успеха, – напомнил Вавилар-Сатур. – Ну, а как же пристраиваться к ней мне?

– Прежде всего полезай на стол, сосед, – и тут Артем услышал, как крупный и заматеревший мужик карабкается на высокий стол.

– Я готов, – доложил Вавилар-Сатур.

– Встань на колени, – командовал Маргитта, – подползи ближе, еще ближе… Теперь понял? Римит, приготовься… Начали!

– Ой! – сказала Римит.

– Есть, – сказал Вавилар-Сатур.

В наблюдательную дырку Артем видел, что эксперимент действительно начался.

Некоторое время все молчали – и на столе, и возле стола, и под столом.

– Ты прав, Маргитта, – продолжая эксперимент, сказал представитель комитета. – В этой позе действительно не устаешь и можешь продолжать сношение хоть до утра. И если все дело действительно в длительности сношения, как я предполагаю, то мне сегодня удастся вывести хотя бы один зародыш на вторую стадию зрелости!

– Трудись, трудись! – напомнил главный лекарь. – Если тебе это удастся, я позабочусь о том, чтобы тебе и Римит на городской площади поставили памятник.

Когда Артем вообразил себе этот памятник, в нем от сдерживаемого смеха все косточки заскрипели.

– Как видишь, я не отлыниваю, – сказал представитель комитета. – Как ты там, Римит?

– Все в порядке, – отозвалась из-под своих покрывал доброволица. – Я тоже могла бы в этой позе продолжать хоть до утра.

– А ты чувствуешь что-нибудь особенное, Римит? – поинтересовался Маргитта.

– Разве я должна чувствовать что-то особенное? – спросила Римит.

– Увеличь темп, сосед, – посоветовал главный лекарь. – Если бы я наблюдал близость опытной женщины с ускорителем, я бы знал наверняка признаки вторичного оплодотворения. Но я знаю лишь то, что оно сопровождается какими-то совсем особыми ощущениями. Это мне рассказали некоторые женщины, но описать свои ощущения они не сумели… Римит! Наклонись пониже, прогнись и вообще обопрись на локти! Так производителю будет удобнее.

– Мне живот мешает! – простонала Римит.

– Не пищи, и он скоро перестанет тебе мешать! – прикрикнул на нее Маргитта. – Как ощущения, Вавилар-Сатур?

– Со мной происходит все то же, что и при первичном оплодотворении.

– Уж не хочешь ли ты сказать, что у Римит появится седьмой зародыш!? – в панике возопил главный лекарь.

На столе негромко зарычали и глубоко вздохнули с облегчением.

– Похоже, что он уже появился, – доложил Вавилар-Сатур. – Правда, у меня еще вовеки не было такого длительного сношения, но я не испытал ничего нового, и Римит, кажется, тоже.

– Очень плохо… – проворчал Маргитта. – Теперь ты видишь, как мне нужны женщины, имевшие дело с ускорителями? Мы пошли по неверному пути, сосед. Нам нужна была не безупречная репутация доброволиц, а хоть какой-нибудь опыт!

– Мы завтра же распустим несколько бригад, – решил, сползая со стола, Вавилар-Сатур. – И я обещаю тебе несколько опытных женщин. Правда, возни с ними будет немало.

– Если ты пошлешь экспедицию и поймаешь хоть парочку ускорителей, я буду тебе весьма благодарен, – намекнул Маргитта. – Те, которые сидят у меня в башне, отказываются участвовать в экспериментах.

– Тогда верни их комитету, – сказал Вавилар-Сатур. – А мы уж придумаем, что с ними сделать.

– Сперва приведи мне новых, сосед. И хотелось бы поскорее. А то мне все чаще кажется, что производители теряют веру в мои эксперименты, и уже готовы жить по-старому, с общепризнанным домашним ускорителем, а то и двумя.

– Этого допускать нельзя! – взвился представитель комитета.

– Я тоже так считаю. Не угостить ли тебя, сосед, наливкой осеннего приготовления? Ты сегодня неплохо потрудился.

– Когда же я отказывался от твоей наливки, друг Маргитта?

– Пойдем. Я больше здесь ничего не храню, после того, как младшие помощники нашли мой тайник с пивом. Теперь я прячу все фляги за полкой со старыми свитками. Туда, в хранилище, их и палкой не загонишь.

Представитель комитета производителей и главный лекарь вышли. Артем под столом перевел дух. То, что он волей-неволей увидел в наблюдательную дырку, навело его на грустные мысли. Научные теории лекаря и Вавилар-Сатура тоже его не обрадовали. Он знал, что попытки подстроить физиологию под идеологию еще ни одной цивилизации не удавались.

Римит сползла со стола и медленно стала одеваться.

Только теперь Артем смог разглядеть ее повнимательнее, хотя и смотрел снизу вверх.

Римит была совсем еще девочка, по земным меркам – лет восемнадцати-девятнадцати. Этой девочке следовало бы вовсю заниматься спортом и крутить задницей перед такими же жизнерадостными мальчиками. А перед ней поставили заведомо невыполнимую задачу, ее вдохновили, ей пообещали памятник на городской площади, и на этом основании все, кому не лень, имеют ее на дурацком научно-исследовательском столе! И хоть бы результат какой был…

Артему стало безумно жаль девочку.

И хотя он планировал дождаться, пока она уйдет, и поговорить с Маргиттой наедине, сердце не выдержало – Артем вылез из-под стола.

– Это ты?… – ахнула Римит.

– Молчи и не ори, – сказал Артем. – Я не болотный дух. Меня уже поили заговоренным пивом, и я это перенес.

– Откуда ты взялся? – спросила она.

– Разве непонятно? Я все это время сидел и глядел в дырку на твои мучения. Скажи честно, неужели тебе так нужен этот памятник?

– Я еще детей люблю… – прошептала она.

– Ну, тогда тебе нужно бежать в лес к ускорителям. От этих господ из комитета ты никого не родишь! Только пузо еще больше вырастет. Придется тебе возить его перед собой на тачке, – припугнул Артем доброволицу.

– Почему на тачке?

– Чтобы по земле не волочилось!

Римит вздохнула и отвернулась.

– Куда тебя сейчас отведут? – спросил Артем.

– В казарму, конечно.

– Все доброволицы живут в казарме?

– Этого требует чистота эксперимента! – сказала она с гордостью.

– Ну, я вам устрою эксперимент… – проворчал Артем. – А ну, скидывай с себя все лишнее!

– Опять раздеваться? – с отчаянием спросила она.

– Не бойся, хуже, чем есть, уже не будет, – утешил ее Артем. – И представь себе, что я лекарь. Я хочу тебе помочь. Но для этого мне нужно тебя осмотреть. Всю. Понимаешь? Так что полезай опять на стол, там ложись на спину, ничему не удивляйся и не ори, а то заткну рот шкурой. Поняла?

– Поняла…

Римит легла, раздвинув колени, как велел Артем.

– В общем, устроена ты, как обычная женщина, – имея в виду земную, сказал Артем. – Похоже, внешние параметры соответствуют. Но есть один маленький нюанс… Сейчас я прикоснусь к тебе. Не дергайся! Я тоже ставлю свой маленький эксперимент… И от него зависит больше, чем ты думаешь.

Артему пришло на ум, что проблема куда проще, чем вообразили местные лекаря. Механизмом, включающим продолжение беременности, вполне мог быть обыкновенный женский оргазм, до которого не могли довести своих подруг производители. И поскольку на первом курсе разведшколы проходили элементарную сравнительную сексологию, а лекции читали гости с нескольких дружественных гуманоидных планет, Артем считал, что малость в этом вопросе разбирается.

– Тебе хоть приятно? – осторожно лаская Римит, спросил он. – Там должна быть такая чувствительная точка. Если я найду ее, сперва тебе будет как-то странно, а потом – приятно. Ты вся взволнуешься, но все равно будет приятно, поняла? Как только это произойдет, немедленно скажешь мне.