— Привет, — говорю я. — Простите, что так долго. Моя тетя…

— Это была она? — зевая, спрашивает Лилия. — Она похожа на… ведьму. — Кэт цокает, и Лилия быстро добавляет: — Извини.

Мне неприятно слышать от нее такое, но в чем-то она права. Я опускаюсь на землю. Я обожаю тетю Бетт, но она, по словам мамы, постоянно в депрессии. Даже не знаю почему, ведь у нее была жизнь, о которой обычно пишут в книгах. Она путешествовала по миру, продавала картины и встречалась с разными интересными людьми. В свое время она была красивой и умела играть во все возможные карточные игры. Но наступили тяжелые времена, и она превратилась в совершенно другого человека. В иные дни она едва могла встать с кровати. Вот почему однажды тетя Бетт приехала в этот дом — все лето пожить с нами.

— Моя мама говорит, что, когда они еще учились в старшей школе, тетя Бетт могла убедить любого парня на пляже купить им мороженое. Они никогда не брали с собой мелочь. — Я заправляю волосы за уши.

Кэт зажимает губами сигарету.

— Надо же, — говорит она, и от произнесенных слов пламя ее зажигалки начинает мерцать.

А потом наступает долгая и отчасти неловкая тишина.

Лилия переплетает пальцы и широко улыбается.

— В общем, мы с Кэт придумали способ, как отомстить Ренни на балу.

— О! Отлично, — говорю я, а потом через силу сглатываю. — Она вроде встречается с Ривом, да? Я слышала, как об этом говорили девчонки на футбольном матче.

Лилия мотает головой.

— Нет. Вернее, она-то точно имеет на него виды, но не думаю, что он сам этого хочет.

— О, — выдыхаю я, садясь ровнее. — Мне просто было любопытно.

Кэт наклоняется к нам.

— Ладно, давайте поговорим о деле. Бюллетени для голосования раздаются на неделе, когда проходит бал. Все голосуют, а затем бюллетени складываются в закрытый ящик, который используют для выборов студенческого совета, что довольно смешно, скажу я вам. Нам нужно взломать этот ящик и подменить определенное количество голосов, чтобы Ренни не стала королевой. — Она хихикает. — Это будет самое большое разочарование в ее унылой никчемной жизни.

Лилия прикладывает ладони к щекам.

— Мне не терпится увидеть ее лицо!

— И тогда выиграет Лилия, да? — спрашиваю я.

— Нет! — восклицает она, качая головой. — Я не хочу выигрывать.

— Почему нет? — удивленно интересуется Кэт. — Ренни сойдет с ума от зависти.

Лилия прикусывает губу.

— Мне кажется, будет даже хуже, если ее корону получит кто-то другой. Кто-то, на кого бы она никогда не подумала. Например, Эшлин.

— О да! Эшлин. Моя замена. Всегда о ней забываю. У нее вообще есть личность? — спрашивает Кэт.

— Она хорошая девушка, — вступается Лилия, осуждающе глядя на Кэт. — И будет рада выиграть.

Кэт пожимает плечами и делает затяжку.

— Ладно, как знаешь. Но нам все еще нужен план мести Риву. — Она выдыхает длинную и тонкую струйку дыма. — Мэри, у тебя есть идеи?

Я мотаю головой.

— Ладно, — терпеливо произносит Лилия. — Что ты хочешь, чтобы с ним произошло? Начнем с этого.

В размышлениях я покусываю ноготь. Внутри меня, словно цветок, распускается вся моя злость. Это одна из причин, почему я стараюсь по возможности не думать о Риве. Мои мысли похожи на ящик Пандоры. Я боюсь открыться и освободить то, что произошло. Но, может быть, это единственный способ понять, какая месть подарит мне чувство удовлетворенности, что справедливость восторжествовала.

— Что бы мы ни сделали, это должно быть серьезным, — сделав глубокий вдох, отвечаю я. — И жестоким. Это должно причинить ему такую же боль, какую он причинил мне. — Если это вообще возможно.

Кэт и Лилия смотрят друг на друга — похоже, они ошеломлены моим пылом. Я знаю, что произойдет дальше, еще до того, как Лилия открывает рот.

— Что он тебе сделал? — едва слышно спрашивает она.

— Ты можешь нам довериться, — вторит ей Кэт. — Мы никому не расскажем.

Лилия перебрасывает волосы на одно плечо и рисует маленький крест над сердцем.

— Клянемся.

Я опускаю подбородок к груди, позволяя волосам скрыть лицо. Я знаю, что должна это сделать. Должна рассказать кому-нибудь всю историю о том, что произошло.

Я поднимаю голову и облизываю губы.

— У Рива было для меня особое прозвище. — Я чувствую, как слова — сердитые и с металлическим привкусом — слетают с губ. — Биг Изи.

Судя по тому, как перекосилось лицо Кэт, она ожидала чего-то хуже.

— И что тут такого?

— В седьмом классе я выглядела иначе. Я была жирной. А на уроках обществознания мы изучали Новый Орлеан.

— Серьезно? Ты была упитанной? — Удивление Лилии — для меня сродни комплименту.

Я киваю и закатываю рукава свитера до локтей.

— Огромной, если быть точной.

— Значит, он шутил по поводу твоего веса, — шипит Кэт, от чего у нее грозно изгибается верхняя губа. — Как это похоже на Рива.

Я оборачиваюсь и смотрю на окно своей спальни, чтобы убедиться, что тетя Бетт не наблюдает за нами. Все тихо. Занавески задернуты. Поворачиваюсь обратно и тихим голосом продолжаю:

— Помните, что мы с Ривом ходили в Белль Харбор Монтессори? Так вот, мы были единственными учениками в классе с острова Джар, поэтому нам обоим приходилось каждый день ездить на пароме в школу и обратно. Я старалась держаться от Рива подальше, потому что наше знакомство прошло неудачно.

После этого я рассказываю им о том дне в столовой, когда Рив пошутил, что я собираюсь доедать за ним с подноса. Как благодаря ему никто не хотел показываться со мной на людях. Кэт и Лилия не прерывают меня, но время от времени цокают или качают головами. Каждая их реакция подобна ободрению, помогающему мне говорить дальше. Я рассказываю им об истории с ножом и о том, как мы поехали за мороженым.

— После этого у нас началась странная… — Я на секунду замолкаю, чтобы подобрать правильное слово, но ничего не подходит. Поэтому просто говорю «дружба», хотя это не совсем так. — Поездка на пароме была своего рода нашим тайм-аутом. Рив частенько говорил: «Мы, островитяне, должны держаться вместе, верно, Биг Изи?»

— Стоп, стоп, стоп, — выпаливает Кэт. — Подожди. Ты позволяла ему называть себя Биг Изи в лицо? — взрывается она, перекатываясь на колени и наклоняясь ко мне.

Мне тяжело на нее смотреть.

— Когда мы были на пароме, только вдвоем, все было по-другому. И это прозвище почему-то не казалось мне грубым. — Я плотно натягиваю свитер вокруг себя. — Но, как только мы добирались до материка, все менялось. Он не разговаривал со мной на людях. Ну… если только не хотел поиздеваться.

— Какой двуличный мерзавец! — ругается Кэт. — Он хуже Ренни! — Она тушит сигарету о землю и тут же закуривает другую.

Лилия не моргая смотрит на меня.

— Почему ты позволяла ему это делать, Мэри?

— Потому что он рассказывал мне о себе, — отвечаю я. — Жаловался на своего отца, который вроде был запойным алкоголиком. Рассказывал, как отец пил, а потом кричал на него с братьями. Мне было его жалко.

— Тебе было его жалко? — недоверчиво возмущается Кэт.

— Рив ненавидел своего отца. Он говорил, что мечтает получить стипендию, чтобы отправиться в хороший университет и никогда не возвращаться на остров Джар.

Лилия фыркает.

— Стипендию? Да он учится на четверки и тройки! А пятерки получает только по физкультуре.

Кэт качает головой.

— Ты не знаешь, потому что росла не здесь, — отвечает она Лилии. — Раньше Рив был самым умным в нашем классе. Помню, как его отправили в одну крутую школу по стипендии. Это было большим событием, потому что его семья никак не могла себе это позволить. Наш учитель даже закатил ему прощальную вечеринку с капкейками и прочим.

— Дело не в том, что мне казалось, я для него особенная, — поясняю я. — Мы просто проводили время вместе. Я знала, как упорно добивались его внимания остальные ребята в школе. Каждый был чуточку в него влюблен. И я ощущала странную гордость за то, что проводила с ним какое-то время каждый день.