Фоменко стал рассказывать Феликсу о какой-то регате, в которой участвовал десять лет назад, а Витька забрался в сарай и с горя лег спать.

Подняли его очень рано – он и четырех часов не отдохнул.

– Пора, – сказал Феликс. – В такое время они наверняка спят, так что уйдем подальше. И не на Тверь, а совсем даже к северу подадимся. Мало ли – вдруг они захотят убедиться, что мы не к Питеру пошли. А нам еще Аркадию нужно какой-нибудь армяк раздобыть.

– Точно, – сказал Фоменко и вскинул на плечо мешок с общим имуществом.

– Я понесу, – Феликс забрал у него мешок. – Там все-таки ценные предметы.

– То есть, ноутбук? – высунулся Витька. Он, сам того не желая, искал повода схлестнуться с Феликсом.

– Да на хрена мне ваш ноутбук, – сказал Феликс. – Мне вполне хватит пары дискет с программой. Имея эти дискеты, моя хозяйка уже сможет отбиваться в случае наезда. Тем более, что записи всяких-разных разговоров у нее имеются. И плюс мои мемуары.

– Ну так и отдай его, – Фоменко протянул руку.

– Шиш тебе, – ответил Феликс. – Таким, как вы с Костомаровым, мясорубку доверять нельзя. У меня он целее будет. А то опять за моей спиной кто-то попытается его спецназу сторговать. Впрочем, если вы тут достанете для меня дискеты – я не против.

– А кто твоя хозяйка? – спросил, не подумав, Витька.

Феликс внимательно посмотрел на него.

– Когда тебе платят деньги, их нужно отрабатывать, – объяснил, как маленькому. – Я получил задание, получил аванс. Мне заплачено не за души высокие порывы, а за то, чтобы информация попала в руки к хозяйке. И я это сделаю.

– Правильно, – согласился вдруг Фоменко. – Не петушись, Витя. Когда-нибудь поймешь.

– Что пойму?!

Фоменко только рукой махнул.

Они действительно пошли огородами. Армяк не армяк – а какую-то лопотину сняли с пьяного мужика, который дрых в кустах, не добредя дюжины шагов до родного дома.

– Все равно бы пропил, – заметил Феликс, высвобождая пьяницу из рукавов. – Держи, Аркадий, да выбей о дерево как следует. У этой публики всякая скотина водится.

– В бане прокалить надо.

– Погоди – и до бани доберемся.

Странную компанию представляли собой они трое: ветеран Полтавской баталии в надвинутых на лоб останках треуголки, молодой человек из благородного сословия, в модном зеленом кафтане с галуном, и землепашец, да еще с захудалого двора, молча и целеустремленно шли напрямик, перелезая через плетни и прыгая через вековые лужи.

Вдруг Витька остановился.

– Нехорошо получается, – сказал он сам себе. Феликс и Фоменко обернулись.

– Что – нехорошо?

– Да спецназ, будь он неладен…

Фоменко опустил глаза, а Феликс хмыкнул.

– Больше бы он нам пакостил, твой спецназ.

– Вот если бы можно было ребят забрать, а Сухарева тут оставить… – добавил Фоменко. – Только не получится.

Капитан Сухарев – это и был мастер проникновенного вранья по рации Шестой.

– Когда отойдем подальше, свяжемся с ними и скажем про Одессу, – то ли предложил, то ли потребовал Витька.

– Радиус действия рации, когда батарейки совсем дохлые, тебе известен? – спросил Фоменко. – Если связываться – то сейчас.

– Незачем, – возразил Феликс. – Рейс Марсель-Питер – это вам не пригородная электричка. Там, может, два корабля за навигацию и приходят всего. Неизвестно, сколько ждать. Как раз на одно судно и сядем.

– Тоже верно.

Не оборачиваясь, Фоменко и Феликс пошли дальше, Витька постоял – и поспешил следом. Совсем ускорив шаг, он даже забежал вперед.

– Они же тут пропадут!

– Такая их судьба, – хмуро ответил Феликс. – Значит, царствие вам, ребята, небесное.

Конечно же, команда из четверых здоровых мужиков может пересечь незнакомую страну, двигаясь ночами по компасу и подворовывая. Но если они попадутся кому-то на глаза – в своих камуфляжных комбинезонах, со своими волчьими повадками, – то их сперва примут за нечисть, потом устроят облаву с собаками, особенно если повезет нарваться на богатого и азартного помещика. А недостаток всякого боеприпаса в том, что он конечен.

А если повезет, или не повезет, то они доберутся-таки до места, где лет через тридцать образуется знаменитый порт.

– Дай рацию! – потребовал Витька.

– Филантроп ты долбаный.

– Свои же!

– Когда они тебя с коня ссадили и по лесу гнали – тоже были свои?

Фоменко громко вздохнул.

– Не знаю, как тебя растили, а мне отцы-командиры говорили: каждый должен отвечать за свои глупости, – нравоучительно молвил Феликс.

– Так ведь не за свои же! Им дали приказ…

– У Сухарева должны были сработать мозги, что ситуация нештатная.

– Ну, не сработали!

– На вранье – так сработали. Они, выходит, для нас – свои, а мы доля них – не свои?

– Действительно, Феликс, нехорошо получается, – сказал Фоменко. – Давай сделаем им дупло.

– И что оставим в дупле? Напишем – разворачивайтесь на сто восемьдесят и приходите ловить нас в Питер?

Фоменко крепко задумался.

– Дай, пожалуйста, рацию, – сказал Витька.

– Если ты собрался идти с ними в Одессу, я тебя задерживать не стану, – с тем Феликс добыл из мешка и вручил ему пластмассовую коробочку.

– Я – первый, я – первый, вызываю шестого и всех остальных, – заговорил Витька.

Ответа не было.

– Не в зоне, – заметил Феликс, протягивая руку за рацией.

– В Одессу поперлись, кретины! – со злостью сказал Фоменко, и Витька покосился на него – до сих пор экспериментатор ни чувствам, ни языку особой воли не давал.

И тут прорезался далекий голос.

– Я – сорок третий. Слышишь, первый, я – сорок третий.

– Эй! Мужики! – отчаянно заорал Витька. – Нет никакой Одессы! Не построили!…

Фоменко выхватил у него рацию.

– Они тут, – вдруг произнес Феликс. – Зуб даю. Они решили, что мы не сразу будем пробираться к югу, и ищут нас к северу от дороги.

– Сорок третий, я – Фоменко! Сорок третий, ты меня слышишь?

– Я – шестой! Я – шестой! Что там, Фоменко?

– Обстоятельства изменились. Слушайте, Сухарев, мы тут посовещались и предлагаем перемирие. Пойдем вместе.

Теперь уже Феликс выхватил рацию у Фоменко.

– Никакого перемирия, шестой! Вы эту кучу дерьма навалили, вы в ней и оставайтесь!

– Да приказ же у них был! – закричал Витька. – Ты что, не понимаешь? Они же – свои! Приказ – это там! А здесь – свои!

– Дай сюда, – Фоменко неожиданно ловко отнял рацию у Феликса. – Сухарев, не будь идиотом! Тут выживет не тот, кто умеет лучше драться, а тот, кто лучше знает историю! Мы хоть что-то знаем, а вы не знаете ни хрена!

– Если вы предлагаете перемирие – значит, сами без нас не выберетесь, – вполне логично ответил Шестой.

– Чего с дураками толковать, – буркнул Феликс. – Ладно. Было бы предложено. Слышишь, Костомаров? Уходим…

Он сверился с тенью от дерева.

– …к северо-востоку…

– Погоди…

Очевидно, спецназ шел двумя группами и связь держал при помощи раций. Сейчас в канале было несколько человек, и Феликс с Фоменко, щекой к щеке слушая полудохлую рацию, ловили то матерщину, то призывы к здравому смыслу.

– Ну, заварил ты им кашу, – сказал Феликс, неодобрительно глядя на Витьку. – Уже и командира посылают…

– Первый, первый, я сорок третий! Мы согласны на перемирие!

– Где вы там? – спросил Феликс. – Далеко уйти успели?

– Я – шестой. Ты, который первый, – что там за хренотень с Одессой?

– Такая хренотень, что… – начал было Феликс, но тут возник еще один голос.

– Я – сорок третий! Перемирие!

– Пока не выберемся отсюда? – спросил Феликс. – Дураки. Все еще никак не поумнели? Все еще не понял, в каком вы дерьме? Вы сами не выберетесь. Если перемирие – то навсегда. Так и скажите своему кретину. У него больше нет начальства. Ему не перед кем отчитываться. Пусть сам наконец решает!

– А у тебя, выходит, есть? – ехидно полюбопытствовал Витька.

– Я работу выполняю.

– Ну и он!

– Мне убивать не приказывали, а ему – приказали, – не совсем уверенно объяснил Феликс.