Улита нехотя стала доставать бокалы и вазочку для цветов и один бокал выскользнул из рук и разбился.

- Это к счастью! - Зарадовался Казиев.

А Улита подумала, но не сказала, что у неё посуда бьется как раз наоборот, - ко всяким гадостям, - причем, крупным.

И разозлилась на Казиева.

Макс, стоя у окна в комнате, решал: уйти? Остаться? Вроде бы Улитин муж... Хотя дрянь порядочная! Но это её дело.

Пора ему прекращать вмешиваться в её жизнь, - мессия нашелся! Сам хорош!

Так он думал, пока ни на что не решаясь.

А Улита, что-то там сказав Казиеву, вошла в комнату и стала в дверях. Как картина в раме.

Макс засмотрелся на нее: темносинее домашнее платье, темные прямые волосы до плеч и светлые, её удивительные светлые глаза!

Руки опущены вдоль тела как у провинившейся школьницы.

Если бы он был художником!

А он - никто. Финансист, и то - будущий...

Но он что-нибудь с собой сделает, он не будет финансистом, как того хочет его безумная мама!

- Макс... - Уже в третий раз обращалась к нему Улита, - пойдем, я познакомлю тебя с бывшим мужем. Идем, - повторила она, видя, что он нахмурился и дернулся как-то.

Она взяла его за странно холодную руку - всегда у него руки горячие, и ввела на кухню, сразу представив, - это мой юный друг Максимилиан, и, как он говорит, не поклонник, а почитатель.

Она понимала, что говорит пошлость, но ничего иного не пришло ей в голову. Да и не все ли равно, что она скажет, если Казиев уверен на сто двадцать пять процентов, что Макс - её любовник и что она, как многие в её возрасте, - свихнулась на юнцах.

Казиев привстал со стула, пожимая Максу руку, а тот вдруг из полуребенка, которым выглядел минуту назад, превратился снова в себя самого, - уверенного, надменного, всегда знающего, как пос - тупить, Макса!

Улита диву далась.

Она никогда не видела его таким, каким он был минуту назад - будто вся его необыкновенность куда-то делась...

Нет. Не делась. Вот он, её, - да, ее! - Макс!

Когда Макс переложил со стола папку, принесенную от Старика, на подоконник, глаза Казиева загорелись хищным огнем.

Он вначале не заметил этой папки, а теперь она его оч-чень заинтересовала! А Макс, как нарочно положил папку задней стороной, чистой, без надписи, а сама папочка была достаточно толстенькая.

Но спрашивать, что это? - Казиев понимал, - бестактно и глупо, потому мучился, глядя на папочку и размышляя, как вроде бы совсем незаинтересованно подойти к подоконнику и перевернуть папочку личиком... Черт их знает, эту Улитку и её юного любовника! Ведь тоже, поди, ищут для Улиты, в чем бы ей сняться...

Макс вдруг пробормотал, - я на секунду, - и исчез.

Улита решила, что он больше не придет. И даже почувствовала некое облегчение. Незачем ему с Казиевым, злыднем и подонком, си - деть за одним столом. Что Казиев скажет какую-нибудь прикрытую или совсем неприкрытую гадость, - это вернее верного.

Макс - бешеный, только об этом никто не знает, а она догадывается.

У него всегда личина приличного мальчика из приличной семьи. Казиев подумал злорадно, что любовник сбежал и совсем по-свойски, переполз в кресло и там развалился.

- Ну, выпьем старая подружка бедной юности моей, выпьем, где же кружка, сердцу станет веселей. - Почти пропел он и добавил жалобно-театрально, - только шампанское открой ты, я же, черт его дери, никогда не умел открывать шампанское, ты помнишь еще?

- и он, наклонившись, как бы поцеловал ей руку, шмякнув губами возле её пальцев.

- Ну уж нет, дорогой, помучайся! - Откликнулась холодно Улита. Как она помнила все его штучки! - Я даже не знаю, за что мы пьем? За твои успехи? Вот ты и открывай!

Конечно, Казиев умел открывать шампанское, но не любил это нудное дело, и всегда за него открывал тот, кто был рядом, - осветитель, оператор, актрисы...

- Ладно уж, ладно, - сказал он примирительно, - открою. Только вот подождем немного твоего мальчика, если он придет. Я думаю, у него просто нет денег и ему неловко... Или ты ему дала денюжек?

Хитро и весело глянул он на Улиту.

- У меня денег нет, чтобы таких мальчиков оплачивать, - бросила Улита, начиная злиться серьезно.

Казиев был на вершине блаженства.

Его бывшая жена, которая вечно чем-то его перехлестывала, - наконец-то подстарилась, и содержит мальчика!

А тот, дебил, не смог красиво сыграть! Убежал, роняя сопли... Ну, что ж, подождем еще, даже забавно. И все-таки какого красавчика выбрала!

В это мгновенье, когда у Улиты созрело решение погнать Казиева со всеми его дарами, вошел Макс.

Он положил на стол коробку конфет "Рафаэлло", которые Улита обожала, оливки - тоже её вкус, и банку кофе "Карт Нуар".

Она не знала, понимал ли Макс, почему она пробавляется пакетиками с кофе, а не покупает обычную свою баночку "Чибо", но он заметил однажды, какими завидущими глазами смотрела она на банку "Карт Нуар", стоющую бешеных денег.

Казиева перекосило, но он очень удачно перекроил это в улыбку.

- Наш герой перещеголял старого волчару, - усмехнулся он, - но так и надо! Смена идет нам! Смена! А, Улитка?

Улита, ликуя, улыбнулась бывшему мужу, - ну, а теперь открывай свое шампанское!

Шампанское открыл Макс, как-то так получилось, но и этим не был доволен Казиев.

Ему все разонравилось.

И этот мальчишка, распоряжающийся как дома, и сияющие серые глаза Улиты ( он вдруг с горечью подумал, что когда-то так же сияли её глаза, навстречу ему... Когда и куда это делось? Бог весть!), их мимолетные улыбки.

- А я, собственно, пришел и по делу, но... - начал свой то ли тост, то ли выступление, Казиев. - Друзья мои!

Он встал. Макс нехотя приподнялся, а Улита осталась сидеть.

- Я наконец-то имею сценарий! Блестящий! Идея - гениальная, без дураков. Она брезжила во мне... Стучалась! И! - наконец-то! Свершилось ( надо было что-то громоздить, а ведь из-за капризов паршивой девчонки он даже замысла не знает, в чем там дело...). Короче, есть сценарий и есть роль для Улиты.

Как у него выскочила последняя фраза, - он сказать не мог.

Видимо, желание переплюнуть дрянного сопляка дало Казиеву такой импульс.

Улита не вскочила и не бросилась ему на шею, как обязательно делают все актрисы, особенно те, что на выходе в тираж...