— С которой ты кувыркался?

— Ага, — губы невольно дрогнули в улыбке, — знаешь её?

Русалка как-то странно посмотрела на Ореста, затем огляделась вокруг и поманила пальцем.

— Забудь, княжич. Вот тебе мой совет. Держись от них подальше. Все дивницы — её прислужницы. И нет среди них той, что предаст её ради тебя.

— Такая уж она славная хозяйка! — хмыкнул Орест.

— Славная али нет, не тебе судить. Да только на дивниц на всех Равнинах идёт охота. Их хватают и гонят на Мёртвые земли, заставляют отдавать свои силы, возрождая почву. Они гибнут от истощения. Те, кому удаётся бежать, приходят сюда. Упырка их укрывает. Не позволяет забрать обратно. Поэтому дивницы за неё горой.

— С чего бы такая забота? Аж не верится.

— А вот этого я тебе не скажу. У упырки на всё причина есть. Оттого она и сильна. Много секретов, княжич. И не стоит тебе тягаться…

— Да ну тебя! Кудахчешь, прям, как ведьма старая. Надоела!

Орест в сердцах подскочил и хлопнул себя ладонями по бёдрам. Меланья буркнула что-то себе под нос и исчезла, оставив лишь лёгкую рябь на поверхности озера.

Княжич окликнул ядокрыла, нагрузил ему на спину мешок и повёл дальше.

На поляне пришлось потрудиться. Земля была твёрдая, как камень. Орест ругался на чём свет стоит, ломая когти, но всё ж вырыл яму и сбросил в неё мешок. Затем развязал и достал пару кристаллов. Попробует найти торговцев и выяснить, сколько за них дадут. А не получится с торговцами — продать колдунам Межгорья. Те обитают в пещерах, им такие диковинки точно придутся по вкусу.

Но, вот незадача, кристаллы по-прежнему были тёмными. Камень как камень, только заточенный с обоих краёв. Неужто он поспешил и выкрал сырые кристаллы? Или им нужно было солнце?

Орест выбежал из тени деревьев и вытянул руку с кристаллом, подставив под солнечные лучи. Он стоял так, пока рука не затекла, но ничего не изменилось. Он явно упустил что-то. Придётся опять идти в кузницу и наблюдать. Возможно, выкрасть того, кто сможет завершить колдовство. Это было самое верное решение.

Орест сунул кристалл под кафтан и зарыл яму. Затем долго прыгал, утаптывая землю, пока она не стала твёрдой. Осмотрелся. Всё было как прежде. Никто и не подумает, что под плитою что-то зарыто. Княжич довольно улыбнулся, как вдруг услышал смешок.

— Вот дьявол, — выругался он и стал выглядывать непрошеного гостя.

И вскоре заметил. Высоко над ним на толстой дубовой ветке сидело существо. Телом напоминало орла: широкая грудь, могучие крылья, выглядывавшие из-за спины, когтистые лапы. А голова человеческая. Сальные кудри мышиного цвета спускались до самых плечей.

— Тоже мне, болтушка-переросток, — прошептал Орест, а существо нахмурилось.

— Вообще-то я гамаюн.

— Не слышал о таких.

— Не мудрено. Нас давно выгнали из Межгорья. Уже пару тысяч лет живём в этих краях.

— И за что выгнали?

— Да никто уж и не помнит, — зрачки его сузились, и Орест понял: лукавит. Однако приставать с расспросами не стал. Его мало заботили истории, посыпанные тленом столетий.

— Как тебя зовут?

— А тебе не всё ли равно?

— Надо ж тебя как-то называть.

— Да мы с тобой, считай, больше и не свидимся.

— Чего так?

— Да что нам с тобой делить? — спросил гамаюн.

— Делить-то нечего, — согласился Орест, — а скажи-ка, чем я тебя насмешил?

— Чудной ты, — ответил гамаюн, — рылся как крот, закапывая мешок камней. А потом ещё и прыгал. Насмешил.

— Стало быть, давно наблюдал.

— Давненько, — вздохнул гамаюн и почесал лапой за ухом, — проклятые блохи. Житья нет.

— А зачем наблюдал?

— Чего ж не посмотреть, если кто-то что-то прячет. Тем более в столь знатном месте.

— Я так понял, что это надгробия?

— Тут никто не похоронен. Это всего лишь камни. Тела отдали семьям.

— И славные существа были?

— Славные? Среди волхованцев? Ты, должно быть, шутишь, молодец. Али не встречался с ними.

— Встречался. Женат на одной из них.

— Кьяра Ведич-Айулла полукровка. Волхованцы не считают её своей. И если б не её способность, то давно бы стёрли с лица земли.

— Что за способность? — презрительно хмыкнул Орест, — пить кровь?

— Не только, — промычал гамаюн, продолжая одной лапой сражаться с блохами. Орест не выдержал и обдал его мороком. Гамаюн застыл, затем свалился с ветки на траву. Очнувшись, он ошарашено озирался по сторонам. Глаза его стали дикими.

— Что это было?

— Достала твоя чесотка.

— Вот те на!

Гамаюн захлопал крыльями и радостно поскакал по земле.

— Блохи-то повыздыхали!

— Можешь не благодарить, — отмахнулся Орест, — доскажи, что начал.

— У редких волхованок есть такая способность. Она передаётся по материнской линии и только в нескольких семьях. Поэтому она сначала Ведич, а уж потом Айулла, каким был её отец.

— Не мудри!

— Она делает то, что пытался ты, княжич, протягивая мёртвый кристалл солнцу. Она их зажигает. И, в отличие от некоторых, у неё получается.

— Стало быть, это она…

— И только она, княжич. В этих краях и на тысячи вёрст вокруг только она зажигает кристаллы. Без неё они не станут светиться. Как бы ты ни прыгал.

— Славно, — разочарованно пробормотал Орест, — выходит, всё было зря…

— А что ты хотел? — спросил гамаюн.

— Зачем тебе знать?

— Я и так видел немало. А так, может, совет дам.

— Не нужен мне твой совет, птах без имени.

— Как знаешь. Я не стану болтать. Даже если захочу. Гамаюнов ой как не любят. Лгунов да болтунов среди нашего брата не меряно. Поэтому и не слушает никто.

— А я стану? — обиделся княжич.

— Ты — станешь. Ты мне почему-то нравишься, — признался гамаюн, — избавил от треклятых блох.

— Так служи мне, — неожиданно предложил Орест, — платить мне, правда, пока нечем. Но я найду способ раздобыть золота.

— Зачем тебе гамаюн? — птах недоверчиво склонил голову на бок.

— Сейчас мне кто угодно нужен. Это кодло меня достало. Жена, сосущая мои силы, как щенок титьку. Вся эта безумная нечисть. И эти дрянные камни. Я вроде ещё жив, гамаюн. Какая наглость готовить мне надгробие.

Гамаюн нахмурился, ковыряясь когтями в сухой земле. На скулах играли желваки. Затем он поднял на Ореста глаза и медленно сказал.

— Тут никто не станет служить тебе, владыка. Ты пока ещё не знаешь, с кем связался. Мой совет — возвращайся в Межгорье. Иначе станешь просто шестым. А после поставят уже седьмой камень…

— Да чтоб вас всех!

Орест негодующе зарычал. На поляне вдруг поднялся ветер, трава пригнулась к земле, а надгробные плиты дрогнули и раскололись на несколько частей. Рёв молодого владыки разнёсся по всему лесу, заставляя испуганную нечисть сорваться с мест и нестись подальше, куда глаза глядят. Гамаюн тоже улетел, оставив Ореста в одиночестве.

Усмирив ярость, княжич уныло побрёл по лесу. Настроение было — хуже некуда. Он охватывал мороком дрожащих под кустами зайцев, разрывая их маленькие сердца, и собирал в охапку. Набрав с десяток, он кликнул ядокрыла и сунул ему под клюв.

— На, ешь. Хоть ты чему-то порадуйся.

Канем захлопал крыльями и набросился на угощение, а Орест пошёл дальше. Пробираясь сквозь густые заросли, он вышел на поляну, поросшую ежевикой. Матушка любила ягоды. Орест собрал горсть, сунул в рот и заставил себя проглотить, морщась от непривычного вкуса. Ягоды ему не нравились, однако от вида чего-то знакомого ему стало легче. Он растянулся на траве и закрыл глаза. По поляне разнеслось лёгкое мурлыканье…

Где ж он бродит, этот юнец? Дивница бежала сквозь лес, чувствуя его едва уловимый запах. Должно быть, недавно здесь проходил. На коре деревьев ещё тлели следы его прикосновений. Знает ли он, что оставляет повсюду следы? Должно быть, не знает, иначе ни до чего бы ни дотрагивался. Откуда ж ему, существу Гор, это знать?