— Ты действительно сладкая, — прошептал он, лизнув её кожу. Она тут же покрылась пупырышками, — слаще всех моих жён.

— Где мой дед? — только и сумела произнести Кьяра.

Карс отпрянул. На губах промелькнула усмешка.

— Дитя… совсем ещё дитя. Пойдёшь со мной?

— Нет.

— Напрасно упрямишься, Кьяра. Ты ещё позовёшь нас.

— Никогда! Слышишь? Никогда, проклятый упырь! Убирайся к дьяволу.

Кьяра открыла глаза и с ненавистью посмотрела на Карса. Она не знала, откуда взялись силы, однако она вдруг вспыхнула, покрываясь с ног до головы ярким слепящим светом. Карс спрятал лицо в рукаве и шагнул к двери.

— Сколько же в тебе намешано, маленькая упырка. Ты и впрямь особенная. Я ухожу, моя сладкая, но помни: ты одна из нас. И мы тебя не оставим…

Когда упыри ушли, Кьяра толкнула дверь — она оказалась незапертой, и спустилась вниз. В замке царил настоящий хаос — будто ворвался вихрь и перевернулся всё вверх дном. Слуг нигде не было. Деда тоже. Кьяра носилась по всем комнатам, заглядывая в каждый укромный уголок, однако никого не нашла.

Свита Ведича больше никто не видел.

В замок съехались правители соседних земель, долго её расспрашивали, задавая всякие каверзные вопросы, однако она молчала, сославшись на то, что была заперта наверху и не могла ничего видеть.

Кьяра понимала: скажи она правду, её не простят, хоть она ни в чём и не виновата. Она не звала упырей, но считалась одной из них.

Оставалось лишь гадать, что будет с ней дальше.

А дальше её ждала новая беда…

— Вот ты где, исчадие преисподней!

Голос был подобен холодному ветру. Ни нотки тепла, ни жалости. Его хозяин ворвался в замок Свита Ведича, распахнув двери настежь, и звук его тяжёлых торопливых шагов был подобен ночному кошмару. Хотелось проснуться и убежать прочь.

Кьяра вышла из-за стола, где сидела в одиночестве, допивая остывший травяной чай, и несмело взглянула на гостя.

Что-то в его лице показалось знакомым, и в то же время, она была уверена, что видит его впервые.

— Помнишь меня?

— Нет.

— Я Ромул Айулла, твой дядя.

Кьяра вспомнила, что отец рассказывал о своём младшем брате, однако сам он никогда их не навещал. И мама отзывалась о нём не слишком лестно. Почему он появился именно сейчас?

— Собирайся, — коротко велел он.

— Куда? — робко спросила Кьяра.

— Ты ещё смеешь открывать рот? Запомни, мелкая упырка, теперь я твой хозяин. Пока не выдам замуж. И чтоб не смела даже и глаз поднять, пока не велю.

Он глянул на неё свысока, с презрением, только что не плюнул, а после ушёл во двор. Плечи Кьяры затряслись от рыданий. Однако помочь было некому: согласно законам Равнин любая женщина или девушка была целиком во власти покровителя. Будь-то отец, муж, брат или опекун. Идти ей было некуда, разве что в лес. Но там её непременно схватят упыри. Поэтому Кьяра уныло побрела собираться.

Вещей у неё оказалось немного. Ромул пересмотрел все и выбросил половину. Затем указал пальцем на Вишанку и сказал:

— Эту мерзость оставь здесь.

— Это подарок отца, — возразила Кьяра, прижимая змейку к груди, — я без неё никуда не пойду.

— Ты хочешь, чтобы я открутил ей голову?

— Нет, — в ужасе прошептала Кьяра.

— Тогда позаботься о том, чтобы я больше не видел эту гадкую рожу.

Вишанка юркнула в вырез платья, со страху оцарапав кожу. Небольно, но на груди выступили капельки крови. Ромул как-то странно посмотрел на Кьяру, фыркнул и взобрался в седло.

— Полезай на лошадь, — кивнул он на кобылу, привязанную к крыльцу.

Кьяра перекинула через седло узелок с вещами и с трудом, путаясь в длинных юбках, вскарабкалась на спину лошади.

— Ты ещё и неуклюжая, — сказал Ромул.

Кьяра мысленно пожелала ему свалиться под копыта коня — так, чтоб внутренности полезли наружу, но промолчала и нехотя отправилась вслед за ним.

Как ни странно, они вернулись в замок отца. Кьяра с болью рассматривала некогда родные стены. Всё изменилось до неузнаваемости.

Двор был старательно вычищен от всякой растительности, хотя раньше повсюду были клумбы, поросшие голубыми васильками и маками. Больше они нигде не росли. Отец заботился о цветах едва ли не больше, чем о своих девках-дивницах. Теперь же вместо клумб была вытоптанная до глади земля.

На окнах второго этажа вместо развевающихся штор виднелись железные решётки. А сам замок выглядел мрачно. Но в нём явно кто-то жил. Она заметила круглые румяные лица, с любопытством выглядывавшие из окон. Новые слуги?

— Что застыла? Слезай!

Ромул стянул её с лошади и поволок внутрь замка. Швырнул на лавку и схватил двумя пальцами за подбородок.

— Будешь послушной девочкой, я тебя не стану трогать.

Но знай — я ненавижу, когда мне перечат.

Кьяра сглотнула противный комок, подступивший к горлу, и вымученно кивнула.

— Вот и славно!

Какое-то время Ромул держал слово. Кьяра вела себя тихо, почти не покидая комнаты, выделенной ей на первом этаже. В комнате было лишь одно небольшое окошко под самым потолком, и постоянно царил полумрак, однако ей нравилось. Она уж точно не смогла бы жить на втором этаже — там, где некогда была комната её родителей, а также её собственная, полная тягостных воспоминаний о счастливом детстве.

Кьяра до сих пор не могла заставить себя даже ступить на лестницу…

Однако спокойствие длилось не долго.

Она была в саду, когда Ромул позвал её — всё таким же ледяным и равнодушным голосом, как и всегда, и велел собираться.

Кьяра побоялась спросить у него, куда они едут, а дядя молчал, лишь изредка поглядывая на неё всё тем же странным взглядом.

Они ехали через поля, и Кьяра с любопытством глядела по сторонам. Поля тоже изменились. Они казались пустыми. Бесконечное море жёлтых пушистых цветочных головок, равнодушно раскачивающихся на ветру.

— А куда подевалась нечисть? — осмелилась спросить она Ромула. Тот лишь скривился.

— Я разогнал эту свору бездельников. Нечего кормиться на моей земле.

Кьяра даже не знала, что и сказать. Ромул был совершенно другим, чем её отец. Но теперь весь мир, который когда-то строил Браш Айулла, был разрушен. И она ничего не могла с этим поделать.

Миновав сотни вёрст полей, они, наконец, остановились возле одинокого холма. Ромул слез с лошади и встал на четвереньки. Прикоснувшись лбом к земле, он прошептал какое-то заклинание, и земля расступилась.

— Ну! — нетерпеливо сказал он Кьяре, — чего застыла? Прыгай.

И она прыгнула. Потому что знала — иначе он столкнёт её вниз, а так хотя бы не прикоснётся своими жёсткими руками. Ромул прыгнул следом.

Внизу оказалась пещера, освещённая тусклым светом дремавших светлиц. Ромул схватил её за локоть и потащил за собой.

Они долго шли по подземелью, минуя пещеру за пещерой, пока не оказались возле огромного озера. На берегу сидела женщина — не старая, но и не молодая, с довольно обычным, ничем не примечательным лицом.

При виде гостей она поднялась и гневно уставилась на Ромула.

— Зачем ты её привёл?

— Она ярилица.

— И что ты хочешь от меня?

— Её некому обучить.

— Это неслыханная наглость, — женщина отвернулась, демонстративно не глядя на Кьяру, — я не стану тратить время на грязное семя упырей! К тому же, это без толку.

— Почему?

— Я не стану раскрывать тебе секреты ярилиц. Просто уведи её отсюда.

— Послушай, Софья…

Ромул подошёл к ней и взял за руку — мягко, почти нежно. Софья попыталась вырваться, но как-то неохотно, будто для виду. Он неожиданно прильнул к ней, прижимаясь всем телом, а потом они ушли, оставив Кьяру одну.

Она присела на камень и стала ждать.

Затем он вернулся, и глаза его недобро сверкали.

— Ты останешься здесь, пока не обучишься, — жёстко сказал он и ушёл.