Конечно — все в порядке. Им всегда проще будет сказать — все в порядке, не стоит волноваться. Пустяки. Они такие — или полыхающий огонь, сжигающий все на своем пути, неистовый лесной пожар, или мертвый пепел и угли. Все в порядке, Таис.

Иначе не умеют, а может, и не хотят.

— Кир?

Кир дернул головой. Он тоже предпочитал крайности — или бросался в бой с головой, позабыв обо всем, или замыкался в себе, молчал и превращался в холодный булыжник, разговорить который было не под силу ни одному человеку и ни одному чародею. По его виду я поняла, что теребить его не стоит — без толку.

Они никогда не смогут сосуществовать спокойно, подумала я, это устоявшийся хаос, который вечен. Именно потому, что им привычнее молчать, чем говорить. И этот хаос их устраивает, потому что позволяет поддерживать окружающий мир в неизменном состоянии. Им так проще, а может, иначе они попросту не умеют. Или боятся увидеть это самое «иначе». А значит, так будет всегда — беспорядок, клочья шерсти в воздухе, густой предгрозовой воздух… И два молчащих человека в одной комнате. Всегда.

— Пошли завтракать, — сказала я, — Жду вас внизу.

Контора господина Фомы располагалась не на окраине, как я отчего-то сперва подумала, а в самом что ни на есть центре Тарсуса. Когда мы подъезжали на арендованном спиритоцикле, я даже не сразу сообразила, что добрая половина квартала, казавшаяся издалека пестрым нагромождением деревянных и кирпичных построек, принадлежит одному человеку.

— Господин Бутур, — сказал водитель, как только мы подъехали достаточно близко чтобы видна была вывеска, укрепленная на фронтоне центрального здания — «Товары для дома и хозяйства» — Вам к нему, видать.

— Солидно, — сказал Марк, разглядывая постройки, — Не последний человек в городе, как я погляжу.

Хозяйство господина Фомы Бутура и в самом деле выглядело весьма основательно. Здесь не было показного столичного лоска или изящных украшений в трапезундском стиле, но все — добротная каменная кладка, огромные окна, гладко выбритые служащие в желтых блузах и блестящих картузах, непрерывно разгружающиеся на заднем дворе извозчики и трактусы — все указывало на то, что дело поставлено крепко, надежно, основательно. Чем бы не занимался почтенный сослуживец Христофора, он определенно был достаточно обеспечен чтобы позволить себе три билета на гранд-трактус первого класса. И, пожалуй, кое-что впридачу. Оставалось выяснить, чем был вызван этот поступок — чрезмерной глупостью или, напротив, чрезмерной хитростью. В глупость человека, держащего серьезное и прибыльное дело, верилось с трудом. Такие люди не выкидывают денег на ветер, особенно на ветер непонятный, с Черного моря, несущий на своих крыльях не пойми что.

— Да, держится крепко, — сказал водитель, с ужасным скрипом поворачивая руль. Кир, сидящий на заднем сиденье, заскрежетал тихо зубами, — Уж лет двадцать торгует, да тут и внукам останется торговать…

— А чем торгует? — спросила я.

Конечно, разведка ситуации запоздала, но одно слово, сказанное сторонним человеком, зачастую может оказаться полезнее десятка, сказанных заинтересованным. Мне хотелось иметь хоть какое-то представление о деятельности господина Бутура до того, как мне выпадет счастье познакомиться с ним лично.

Шофер задумался.

— Да всем, что попадется, госпожа. Это Тарсус, сюда со всего мира везут… В порту бывали? Кораблей не счесть! Бриты везут, из Нового Света везут, ниххонцы тоже везут… Товару прорва. Что перехватил, тем, как говорится, и торгуй… Даже с Египта — и оттуда везут!

— Так он скупает все, что приходит морем в Тарсус? — уточнила я. Оценивать географические познания водителя времени не оставалось, мы почти подъехали к крыльцу.

— Именно так, госпожа, — он со скрежетом повернул какой-то рычаг, — Что скупает, то и продает. Известное дело… Солид к солиду.

— А что продает-то? — вступил в разговор Марк.

Водитель уважительно покосился на него, высокий, атлетически сложенный господин в европейском костюме был, судя по всему, предпочтительнее в беседе непонятной барышни, задающей странные вопросы.

— Да что ни попадя! Специи и серебро из Нового Света, ячмень египетский, прялки, мотыги, ткани хорошей отвесы…

— А зачарованное водится?

— А то как же! — шофер зацокал языком, видимо, зачарованные предметы относились к категории еще не ставшей привычной роскоши, — Все есть! Часы заколдованные всякие, кофеварки, камни драгоценные… Сват надысь игрушечку племяшу купил у Бутура — собачка такая… Маленькая, шерстка блестит, глаза черненькие — ну как живая, клянусь Святым Константином! Хвостик, опять же… Ее погладишь — гавкает! Как живая, ей-Богу! Гавкает и, значит, хвостиком так туда-сюда… Зачарованная как сам диавол!..

О собачке водитель рассказывал с таким неподдельным интересом, что даже рулевое колесо приотпустил — и к крыльцу мы подъехали с грохотом и в снопе искр — старенький спиритоцикл, почувствовав слабину, вильнул в сторону и прошелся боком по высокому бордюру, обрамляющему тротуар. Водитель горестно вскрикнул и остановился. К нему уже спешил от подъезда не то швейцар, не то приказчик — в желтой, как и у всех, блузе, в скрипящих кожаных сапогах и в фуражке.

— Ах ты ж холера! Ты куда прешь? Ослеп, семь грехов твоей матери!..

Водитель ссутулился и беспомощно заморгал. Подоспевший швейцар увидел нас и запоздало смутился.

— А… Прошу простить, господа. Я… Позвольте… — он изящно открыл дверь и помог нам выбраться. Марк кинул незадачливому водителю деньги и спиритоцикл, с ужасным грохотом отшвартовавшись от бордюра, поспешно отъехал. Швейцар с ненавистью посмотрел ему вслед. Чувствовалось, что только наше присутствие помешало ему вступить в бой за честь его попранной территории и одержать убедительную победу, — Разрешите вас проводить.

— К господину Бутуру, — сказал Марк с достоинством, — По личному делу, от господина Ласкариса.

То ли у человека при дверях было специальное поручение относительно прибывших, то ли прозвучало и в самом деле внушительно — но он с готовностью ринулся открывать нам дверь, не забыв отвесить короткий поклон.

— Фат облезлый, — процедил Кир, глядя на Марка, — Ты б еще трость завел.

Марк и в самом деле выглядел франтовато. Новый костюм ему отчаянно нравился, но он старательно вел себя как ни в чем не бывало.

— Когда-нибудь ты сообразишь, что заявляться к клиентам в рваных джинсах — дурной тон, — ответил он вполголоса, улыбаясь швейцару, — Мы должны выглядеть представительно, если хотим чтоб к нам относились всерьез.

— Если вышагивать с видом дрессированного осла в попоне называется представительно… — протянул Кир, но быстро умолк — Марк сверкнул глазом так, что стало ясно — даже близость посторонних людей в этот раз может не спасти дерзкого чародея от хорошей взбучки. У Кира же всегда был отличный инстинкт самосохранения.

— Я посмотрю, как вы будете выглядеть, когда дойдет до дела… — только и проворчал он.

Внутри все было оформлено в лучшем виде. Лакированный паркет, сверкающие витрины, дубовые панели на стенах. Это отнюдь не походило на магазинчик, в котором хозяин торгует чем ни попадя, что сможет урвать в порту. Здесь чувствовался достаток — достаток и немалый опыт.

— Если позволите, в кабинет… Господин Бутур ожидает вас.

Значит, все-таки приказчик, а не швейцар. Впрочем, при таком хозяйстве прислуги может быть целый легион.

Он открыл служебным ключом дверь позади прилавков и пригласил нас внутрь.

— Хорошо же идут дела у сослуживцев Христо, — не удержавшись, шепнула я, воспользовавшись тем, что наш проводник отстал, закрывая за нами дверь.

— Христо — неудачник, даже наворовать достаточно на войне не смог, — буркнул Кир, — Пример бы брал…

До кабинета нам дойти не удалось. Не успели мы пройти и десяти метров, как из-за угла появился дородный мужчина в сером суконном костюме со старомодным галстуком. Пыхтя, очевидно испытывая немалые затруднения из-за тесных коридоров, он двигался нам на встречу, когда столкнулся нос к носу с нашим сопровождающим.