Это удивило меня. Морена залегала как будто «не на месте». Основываясь на прежних наблюдениях, я думал, что морены на этом берегу озера встречаются только гораздо севернее.

У меня не было времени, чтобы сойти на берег и заняться исследованием. Удалось это сделать только через год. И морена, основательно озадачившая меня вначале, поведала о многих важных и интересных геологических событиях, происшедших в этом уголке…

Но сначала вообще о моренах и о ледниках, которые их порождают.

В полярных странах или высоко в горах весь выпавший снег не может растаять за лето. Он скапливается год за годом, слеживаясь, уплотняясь, и, в конце концов, превращается в лед. Лед медленно стекает по уклону. Так образуются ледники.

Если льда накапливается очень много и он лежит на более или менее плоской и широкой поверхности, то возникают ледниковые щиты и покровы. Они могут заполнить обширные пространства. Ледниковые покровы растекаются в стороны до тех мест, где достаточно тепла для таяния мощного льда.

В наше время большие ледниковые покровы существуют в Антарктике, в Гренландии, на Земле Франца Иосифа, на северном острове Новая Земля и в других полярных районах. А во время великого древнего оледенения лед покрывал обширные площади на севере Европы, Азии и Америки. Большие покровные ледники развивались и южнее – на некоторых широких нагорьях.

В горных странах, если они состоят из сравнительно узких горных хребтов, снег и лед скапливаются в понижениях рельефа. Из-за выветривания скалистых склонов понижения постепенно расширяются, превращаясь в выемки и впадины. С течением времени вместилища снега и льда приобретают форму чащеобразных выемок с отвесными стенками. Эти выемки называются карами или ледниковыми цирками. В Сибири местные охотники зовут их «дворами».

Из каров лед вытекает вниз по долинам, образуя потоки, которые достигают иногда нескольких десятков километров в длину. Так образуются горно-долинные ледники. Их называют также ледниками альпийского типа, – они раньше всего были изучены в Альпах и весьма характерны для этих гор. Таких же ледников много и на Кавказе.

Двигаясь по долине, лед выпахивает ее. Постепенно она приобретает корытообразную форму. Потому ледниковые долины называют трогами («трог» – по-немецки – «корыто»).

Выпахивая земную поверхность, ледники сносят большое количество обломков горных пород, часть из которых раздроблена и перетерта до величины песчаных зерен, а то даже частиц пыли и глины. Ледниковый нанос и называется мореной.

Особенно большой мощности моренные отложения достигают у самых окончаний ледников, где лед полностью растаивает. Здесь весь обломочный материал, который принесен льдом, остается лежать на месте.

Морены состоят из беспорядочных скоплений больших и малых камней, смешанных с песком и глинистыми частицами. Размеры и форма камней различны. Это и крупные округлые валуны, и более мелкие гальки, а также угловатые глыбы и щебень. Ледниковые валуны и гальки становятся округлыми, шлифуясь друг о друга и о скалы при движении ледника.

Если глыбы и валуны превышают 2-3 метра в поперечнике, то их называют ледниковыми отторженцами. Некоторые отторженцы имеют больше десятка метров в поперечнике.

Чем ближе к началу ледника, тем больше в морене крупного и угловатого материала. Это оттого, что большинство камней еще не раздробилось достаточно мелко и не отшлифовалось при движении ледника. Чем дальше от начала ледника, тем камни в морене мельче и более округлы. Но и здесь в морену попадают крупные и угловатые обломки, которые выпаханы ледником неподалеку в своем ложе или упали на него с соседних утесов.

Морена под давлением ледника спрессовывается, она большей частью весьма плотна и крепка.

Самое важное свойство морен, отличающее их от других наносных пород, – беспорядочное залегание материала разнообразной величины. В морене не обнаружишь сортировки разного материала по отдельным слоям, которая свойственна речным, озерным и морским отложениям. Слоистости в ней нет.

В четвертичном периоде Земля пережила несколько сильных оледенений. Во время межледниковий ледники отступали даже с самых северных равнин Европы, Азии и Америки и с невысоких гор, сохраняясь только на таких хребтах, как Гималаи, Кавказ и другие. Вероятно, не исчезали полностью ледники и на арктических островах.

В истории развития четвертичных оледенений был определенный порядок. Так, за самым сильным или, как принято говорить в геологии, за максимальным, оледенением последовали три повторных оледенения – каждое меньше предыдущего. В некоторых местах такой порядок оледенения несколько нарушался.

В Прибайкалье ледники существуют сейчас только на горе Мунку-Сардык, самой высокой вершине Восточных Саян. Несколько небольших ледников лежат северо-западнее. Все они находятся довольно далеко от Байкала. Горы возле самого Байкала не так уж высоки, а зимы Восточной Сибири малоснежны. Это мешает образованию ледников.

Но во время древнего максимального оледенения огромные ледники возникали в горах над самым Байкалом и стекали в озеро. На широких нагорьях неподалеку от Байкала лежали ледниковые покровы. С гор спускались длинные ледники, которые впадали в Байкал весьма широкими языками. Северо-восточный берег Байкала на больших участках был закрыт ледниковыми щитами. Большие ледники стекали в озеро и на противоположной стороне, с Байкальского хребта. На юге Хамар-Дабанские ледники тоже достигали Байкала.

При повторном оледенении покровные ледники в горах над Байкалом не образовались. Это оледенение носило долинно-каровый характер. Но около десятка ледников все-таки впадало в Байкал.

Два же последних повторных оледенения были столь слабы, что многие ледники не выходили даже из каров, и ни один из них не спустился в береговую полосу Байкала.

Там, где ледники прежде впадали в Байкал, на берегах озера остались моренные отложения. Они подмываются волнами и благодаря этому хорошо видны в обнаженных береговых обрывах или ярах. По присутствию морен на побережье и можно судить о том, что когда-то ледники проникали в озеро.

…А теперь вернемся к Саган-Марянской морене, которая так заинтересовала меня в 1952 году, когда я плыл на «Чайке» вдоль северо-западного берега Байкала.

В 1953 году я вернулся в эти места. Со мной были старый рыбак из Лиственичного, Прокопий Фадеевич Кожевников, десятиклассник из того же поселка, Володя Мальцев, и мой 13-летний сын, Лёша.

Мы плыли в гребной лодке вдоль байкальского берега, то и дело останавливаясь для наблюдений. Мы осматривали высокие утесы, поднимающиеся из самой воды, пересекали широкие губы, где в нежно-голубой воде отражаются сизо-черные вершины Байкальского хребта с белыми пятнами снега, высаживались на мысах, одетых густой тайгой.

С оконечности каждого мыса, который мы проходили, открывался другой; он манил нас к себе, обещая открыть неизведанное. Здесь Байкал и горы над ним несказанно красивы.

Мыс за мысом, губа за губой оставались позади. Мы плыли все дальше по озеру вдоль горного подножия.

На ночь мы приставали к берегу в каком-нибудь особенно привлекательном месте, выносили походное снаряжение, а лодку вытягивали из воды. На зеленых цветущих полянках, под ветками лиственниц, а то и на голом песке или гальках у самой воды мы ставили две палатки. Здесь и жили до следующего утра.

Местами, где берег оказывался особенно интересным, мы задерживались на несколько дней, чтобы исследовать его получше и осмотреть горные склоны.

Вечера на западном берегу, вдоль которого мы плыли, коротки – солнце рано заходит за высокую стену Байкальского хребта. Сразу после этого горное подножие вместе с берегом погружаются в сумрак. Только на противоположной стороне озера горы долго еще блестят светлой синевой, пока на небе не зажгутся звезды.

Пройдет короткая летняя ночь, и утренняя заря раскрасит багряно-розовыми переливами восточный небосклон над черным силуэтом Баргузинского хребта. Поднимется солнце и заблестит в каплях росы на траве и цветах прибрежных полянок. Пробьются его лучи и в густую тайгу, А затем опять день, целиком наполненный радостью новых наблюдений.