Можно было предположить, что в Саган-Марянской морене, отложенной во время одного из оледенений, впоследствии была прорезана речная долина глубиной в 15-20 метров. Когда же это могло произойти? Очевидно тогда, когда с гор стекал по Солонцовой пади большой поток воды, достигавший Байкала, то есть, вероятно, во время второго и третьего повторных оледенений. Во время этих оледенений, когда таяли снега, накопившиеся веками в горах над Солонцовой падью, по ней и текла полноводная бурная речка.

И еще одно наблюдение, которое показалось мне самым важным. По обеим сторонам устья Солонцовой пади нижняя граница, или, как говорят геологи, подошва, морены приподнята в береговом обрыве на 5-7 метров над Байкалом. А самое подножие обрыва слагается речным наносом; он лежит под мореной, то есть возник до ее отложения. Нанос состоит из крупных и мелких галек, густо лежащих в серой супеси, которая плохо перемыта водой. Такой нанос называется пролювием. Он откладывается реками в тех местах, где реки выходят из гор на равнину.

Под мореной оказалось похороненным русло древней реки. Русло ли? Да, несомненно. Осматривая обрыв морены со стороны озера, я убедился, что подморенный нанос прослеживается на несколько сотен метров в сторону от сухого русла более молодой Солонцовой речки. Получился слоеный пирог: речной нанос, сверху – морена, а в морене – снова речное русло.

В геологии, как и в других науках, целесообразно проверять выводы, полученные из одних наблюдений, другими наблюдениями. Это всегда значительно увеличивает достоверность выводов. Исследовав Саган-Марянскую морену с разных сторон, я мог с уверенностью определить ее возраст. Я не сомневался больше в том, что она была отложена ледником во время повторного оледенения.

Но загадка происхождения морены этим вовсе не решалась.

Пролювий, залегающий под мореной Саган-Маряна, интересен тем, что он как бы заменяет здесь более древнюю морену великого оледенения. Нанос этого оледенения, распространенный в других местах байкальского берега, отсутствует у Саган-Маряна. Почему? Почему по Солонцовой пади с гор спустился ледник второго, менее сильного оледенения, а ледника предшествующего великого оледенения здесь не было?

Несмотря на важные и подробные сведения, полученные о Саган-Марянской морене, загадка ее происхождения еще больше усложнилась. Видимо, разрешить эту загадку на самом берегу Байкала невозможно. Мы все здесь осмотрели. В прибрежной полосе больше нельзя было почерпнуть научных данных, которые пролили бы свет на историю возникновения морены.

Разрешение загадки следовало искать в горах Байкальского хребта, откуда когда-то стекал Саган-Марянский ледник. Там, вероятно, тоже остались следы его деятельности. Саган-Марянский ледник должен был отличаться каким-то своеобразием, раз он оставил на берегу Байкала конечную морену, происхождение которой столь непонятно.

До водораздельной линии Байкальского хребта здесь близко. Даже до истока реки Лены, которая зарождается на противоположной стороне водораздела, всего восемь километров от берега Байкала. Сходить пешком на Лену отсюда совсем не трудно, тем более, что по Солонцовой пади и даже через Байкальский хребет проходит торная тропа. Три километра тропа идет от Покойников по равнине, так что только пять километров остается на горную часть пути до Лены. Солонцовую падь прибайкальские жители называют Солонцовым всходом или восходом. Это старинный путь на Лену; он удобен сравнительно невысоким перевалом через хребет. Поднявшись к верховью Лены, можно далее без особых препятствий спускаться вниз по течению этой великой сибирской реки.

Но Солонцовая падь крута, и подняться по ней пешком я не мог из-за своего больного сердца. Мы с Лешей и Володей дошли от табора только до места выхода узкой и глубокой пади из гор и осмотрели здесь горное подножие и прилегающее к нему моренное поле.

В подошве горного склона, разрезаемого падью, мы нашли большие зияющие трещины, вертикально рассекающие скалы. Эти трещины образовались в полосе расщеления земной коры, по которой происходят сбросы между Байкальской впадиной и Байкальским хребтом (сбросом в геологии принято называть опускание одного участка земной коры относительно другого по разрыву под действием внутренних сил земли).

Сбросы начались здесь примерно 20-25 миллионов лет назад, но не ослабевают и в современную геологическую эпоху.

Движения земной коры медленны и обычно не могут быть замечены человеком за его короткую жизнь. О них судят только по геологическим признакам и по данным геодезических и других исследований. Оказывается, что горы над Байкалом растут в сотни раз медленнее, чем дети.

Нам интересно было увидеть, в каком месте выходил из гор древний ледник, отложивший Саган-Марянскую морену. Остатки ледникового трога висели высоко над нами, указывая, что после отступания ледника Солонцовая речка сильно видоизменила свою падь. Она врезала в трог узкое ущелье глубиной около 150 метров. Ледник при выходе к горному подножию образовывал крутой и высокий перепад, а затем растекался на два километра вширь по прибрежной равнине. Таким же широким фронтом он впадал в Байкал.

Мы удивлялись, что и здесь, у горного подножия, речки не было. Ее русло густо заросло деревьями. Не уходит ли вода вглубь по открытым сбросовым трещинам в скалах?

Все это интересно было посмотреть для выяснения геологической истории байкальского берега. Но каковы причины и условия образования Саган-Марянского ледника? Это по-прежнему оставалось загадкой.

Наступил вечер. В густой лесной заросли, окружавшей нас, комары не давали покоя. Пора было отправляться на берег. Там, у палаток, нас ждал Кожевников. Он обещал приготовить на ужин уху из хариусов. Но я не трогался с места. Неужели так и не удастся узнать, почему на берег Байкала у Саган-Маряна выходил ледник? И почему ледник выходил во время второго, а не наибольшего, первого оледенения? Эти вопросы мучили меня куда больше, чем назойливые комары.

Я еще раз взвешивал свои возможности. Взобраться на Байкальский хребет пешком я не могу. Вот если бы мне сейчас лошадь! Но где же ее сыщешь на безлюдном берегу. Тут, кроме метеорологической станции, на большом расстоянии нет никакого другого жилья. А на станции лошадей нет: ее сотрудники сообщаются с ближайшим поселком, Онгуренами, по Байкалу.

И вдруг… Как говорится, это бывает только в сказках. Мы уже собирались тронуться в обратный путь к нашим палаткам, как из-за ближайших деревьев показались два всадника, которые вели в поводу трех навьюченных лошадей. Разговорились. Оказалось, что всадники – рабочие геологической партии, ведущей съемку западнее Байкальского хребта, в бассейне Лены.

Они согласились дать нам на день трех лошадей и сопровождать нас в поездке на Лену.

Я всегда любил подниматься на высокие вершины гор, с которых далеко видно во все стороны. Глубоко под ногами лежат долины с лесами и речками, а за ними возвышаются другие горные хребты, и уходят они один за другим в бескрайние пространства. Обширный кругозор поражает своим величием. У тебя возникает какое-то особое чувство власти над пространством, возрастает уверенность в своих силах.

Я совершал восхождения на горные вершины Кавказа, Восточных Саян, Кольского полуострова.

Но то было прежде. В связи с ухудшением здоровья я давно отказался от горных восхождений. Даже перестал думать о них. И вот опять, правда, верхом, я поднимусь на гольцы!

На другой день мы на лошадях отправились по знакомой нам дорожке до Солонцового всхода, затем повернули в узкое, густо заросшее лесом ущелье. Поднимаясь по его дну, мы часто задевали стременами то камни, то стволы деревьев. И здесь мы не обнаружили ручья, который стекал бы по пади.

Проехав километра полтора вверх по ущелью, мы уперлись в высокий горный обвал, состоящий из гранито-гнейсовых глыб. Это были глыбы-гиганты. Иные из них достигали 50 метров в поперечнике. Высота обвала – около 250 метров. Тропа круто взбирается на него. В этом месте Солонцовая падь разорвана поперек большим сбросом. Нижний конец пади вместе с горным подножием Байкальского хребта оторван в этом месте от верхнего участка пади, который внедрился в гребень хребта. Крутая, а местами даже отвесная плоскость сброса растрескалась и успела обвалиться. Но глыбы обвала еще не размельчились. Справа и слева сброс продолжается в стороны от пади. По линии сброса горный склон превращен в обрыв, состоящий из высоких утесов и крутых осыпей под ними.