Слово "последний" слишком глубоко вошло в мой словарь, подумал Аб. Вросло в него, суко, как дерево. Как там и было.
Конечно. Часть третья Главы 28 -
…
…
3. Без комментариев
Из памяти выпало и позднее так и не вернулось в строй: решил ли я следовать советам Яниса Порохова сразу? Я ведь именно о его советах размышлял в те последние минуты нашего личного знакомства, докуривая в портале шлюза ЭТАЦ дарёную сигарету Camel… и Хайк был - протяни руку и потрогай, и сам Порохов курил со мной дуэтом… Но принял ли я какое-то решение? И какое, если принял? Начисто не помню. Одна из немногих, но самая кромешная дыра в памяти. Во всяком случае, советы 4 и 5 ("никогда не оглядывайся: где прошёл, там чисто" и "никогда не воображай невесть что: всё именно так, а не иначе") я нарушил моментально, несколько десятков шагов спустя. У меня ни лицо не успело замёрзнуть, ни рука, обожжённая последним рукопожатием Порохова.
Так вот, я оглянулся, и позади было чисто. Ни Яниса Порохова, ни моего Хич-Хайка. Они скрылись от меня, плита люка, сильно нездорово подрагивая, заходила на место. Выходные огни погасли. Снег посинел, ровно в тон утреннему небу, сжатому надо мной стенами ущелья в широкую неровную полосу… Сквозь купол просвечивали несколько десятков звёзд. Одна сияла особенно электрически. Я усмехнулся ей. Вряд ли разрешение телескопа DTL даст разглядеть выражение моего лица. Но какая суета сейчас на Птице - представить приятно. Может быть, за воротами ущелья ожидает нас с Ейбо "Нелюбов"? Жаль что выход за поворотом. Я посмотрел вниз. Снег. Я присел, набрал пригоршню. Задумчиво полизал, невесть какого вкуса ожидая. Был только холод и были иголки. Позади всё чисто. Снег, камни, железо рудного комплекса и двух роботов - и я, с моим отсроченным долгом Хич-Хайку… десятком марсиан, караулящих меня неподалёку… землянами… и сокровищами царей земных в мешке, прикрученном стропами к боку БТ. Фасад ЭТАЦ, весь в многочисленных разновеликих синих мохнатых бровях над многочисленными закрытыми глазами - снег подчеркнул и обозначил карнизы и выступы. Вдруг я понял, что это лицо. Да-да, морщинистое живое лицо. Старое, как у Яниса Порохова, гнора, гнора, никогда не читавшего Грина… Огромная отрубленная голова перегораживала ущелье в плече Крестовой горы, голова богатыря-ветерана, плохо выбритый подбородок, синие огромные бакенбарды, брови… в шлеме с шариком на шипе. Отрубленная, но живая голова, спящая, преградившая мне путь к отступлению. Я всерьёз рассматривал вариант - уйти по руднику на ту сторону, в лес, скрыться, спрятаться. Но спящая голова преграждала вариант, дурацкий ещё и по сотне других причин. Руслан и Людмила, подумал я, доел снег, вытер мокрую ладонь о колено и выпрямился. Похоже, что "нереальности", о коих и "не надо воображать невесть что", поскольку "всё так, а не иначе", - действительно со мной отныне навсегда. И действительно, придётся как-то научаться отличать "нереальности" от бытовых галлюцинаций, и чем скорей научусь - тем полезней будет мой личный коэффициент…
Чушь, мистика, кино! Окончательная реальность - мистика?! Этат твою колбу! Стоило жить и не сдаваться! Был ли я вообще когда-нибудь пилотом Марком Байно? Живым здравомыслящим человеком? (Ах, простите-простите - живым здравомыслящим приком, согласно последним полученным данным, конечно, поправляюсь.) Не лежу ли я сейчас в изоляторе с системной насадкой на локте и катетером в (…)[106] ?
Бройлеры не люди? Так и мы, прики, - тоже не. Открытие нашего космического столетия! Главное открытие. Прики. Мы. Расходуемые материальные духовности. Мы. Пенетраторы, невозвращаемые. Мы, колбы наши раскатить по лабу! "Никогда не оглядывайся". "Никогда не воображай". Да, реябта: позади у нас Земли нет. Именем Императора.
Ладно, прик, ладно, хобо. Ладно, Судья. Судья? Решение принято?… Да ведь ну бред же, бред, я брежу, это же всё не может не быть бредом! (Я чуть не закричал это.) Гарнитура жала голову - со лба и затылка. Я снял её (БТ-Я зажёг сигнал BREAK на головогруди), покрутил штифты, примерил, снова снял, подкрутил ещё, примерил, оставил. Спустил на глаз монокль. Когда-то, когда я был живой, я не худо водил БТ, много выигрывал на Днях Бройлера. Конкретно эта БТ-пара, судя по недлинным логам, в праздничных поединках участвовала только раз, пара была совершенно новая, из состава "Сердечника-16", но участвовала в командном варианте, и блок ПРИВАТ в контур пары был введён, и настраивал его Славочка Боборс, кривые руки - золотые мозги. Поэтому БТ-Я и косил на бок, но ПРИВАТ был отстроен блестяще, и мы с Ейбо могли невозбранно кодировано общаться на дистанциях до двух кило. Такая вот дополнительная функция. Полезней сейчас и представить трудно.
- СЛУШАЙ, БАЙНО, Я МЁРЗНУ, - прервал молчание Ейбо глубоко у меня в ухе. " SAM " войс-агента даже немного похоже имитировал голос Ейбо, каким я его помнил. Подходил Ейбо восьмибитный " SAM ".
- Вы же не можете мёрзнуть, старичина, - заметил я. Мне достаточно было говорить шёпотом. - Вы мёртвый, Станас. Ваше место шесть. У вашего трупа Цельсий окружающей среды.
- А Я МЁРЗНУ ПСИХОЛОГИЧЕСКИ. ФАНТОМНО. НАЗЛО ВСЕМУ, - парировал Ейбо[107] . И несколько раз кашлянул.
- Вы это так смеётесь? - спросил я. - Или это просто помехи?
- ТЕБЯ НиЗРЯ ПРИНЯЛИ В КЛУБ, - сказал Ейбо. - ТЫ ОЧЕНЬ УМНЫЙ. ДА, Я ЭТО СМЕЮСЬ ТАК. КХ, КХ. НО КАК-ТО ВЕДЬ НАДО? УЖ ИЗВИНИ, КАК МОГУ, ЕЙБО.
- ОК, Станас, - сказал я. - Вы тоже не дурак, раз не боитесь признать мой ум. Но как же вы тогда кашляете?
- А Я, БЛЯ, ВООБЩЕ БОЛЬШЕ НЕ КАШЛЯЮ! - сказал он115. - Я Ж МЁРТВЫЙ! ЕЙБО, СПАСИБО ТЕБЕ ЗА НАПОМНИЛ, ДЕВСТВЕННИК!
- Но вам же холодно. Вы должны кашлять. Простудные явления.
- ЕЙБО, МЛАДОЙ, НИ (…)[108] НЕ УМНИЧАЙ! ТЫ ТЕПЕРЬ ОЧЕНЬ ВАЖНЫЙ, ПРИЗНАЮ ПО ФАКТУ, НО МНЕ И БЕЗ ТВОИХ ОСТРОТ ТОШНО.
- Тут, Станас, тошно всем, - заметил я. - Но блюёте один вы.
- ТАК НЕ ДЫХАЙ ПРОГОРКЛЫМ В ДУШУ! - заорал Ейбо.
- Так не скулите по углам, - заорал я. - Я рад вам, рад, что в (…) мне не одиноко: спасибо вам, за то, что есть вы у меня. Но хватит о ней!