Дейнеко ринулась вперёд, сильно толкнув Мьюкома каменным бюстом. Весь в синяках я от неё, мелькнуло в голове мэра.
- Внимание! Немедленно очистить помещение! - потребовала она.
Технила, "держащий коробку", поднял голову.
- Не слышуте, - сказал он и вздел бровь. - Вопчём, молодуха? Какой у тебя костюмчик!
Сейчас я его убью, мелькнуло в голове мэра. Испорчу цифру.
- Мисс Дейнеко, - сказал Романов, держась, однако, в глубине кабины лифта за Миком. - Ничего страшного… я полагаю. Жизнь идёт, мисс Дейнеко.
Пора действовать, мелькнуло в голове мэра, и он страшным усилием прекратил мелькание в голове.
Мьюком вывернулся из-под руки Мика-дизеля, произвёл мощный шаг вперёд, сказал: "Позвольте мне, мисс!", цапнул "держащего" за откинутый нагрудный клапан и вознёс в зенит, возвращая паршивцу воздетую бровь на положенное место. Смолкла музыка - кто-то начал реагировать адекватно.
- А ну!… - прошипел он. - Устроились, ш-ш-шпана!
- Капитан, да что?! - пискнул кто-то.
Мьюкома прямо шатало от ярости. Одновременно он был рад отвести душу. Поставить блок Романовским эманациям.
- Кто старший смены?!
Смирно висящий хам ответить не мог, натянувшаяся лямка перехватила ему воздух. Кто-то другой - все вскочили - пискнул:
- Вербик Топотун, капитан!
- Капитан, отпустите меня… - задушено сказал вспомнивший приличную речь "коробейник".
- Я тебя, молодец, запомнил! - сказал ему Мьюком обещающе. - Ты у меня теперь нагуляешься по холодкам без бонуса. Все холодки подберёшь на год вперёд. Я тебя не позабуду. Так, вы все! Быстро прибрать настил! - рявкнул он. - Ты, Бере-зинская! Застегнись! И убрать к (…)[38] и к (…) [39] сифон! Сдать брагу в префектуру! Господин сенатор, одну секунду! - На ярусе тяга стояла три десятых, левой руки вполне хватало для удержания молодца над горизонтом, только ткань старенького комба тянулась под пальцами. Мьюком включил телефон и на весь Город рявкнул: - Топотун! Лифт западный, середина медиума. Бегом сюда! - И только теперь Мьюком отпустил паренька. Тот начал снижение, заскрёб ногами.
- Сценка, так сказать, из космической жизни, - подал голос Романов. В голосе слышался юмор.
- Извините, ради бога, Ваше Превосходительство!
- Ничего. Сценка из космической жизни, так сказать, ха-ха-ха!
- Космачи! Это земляне! - пискнул кто-то. (У него был такой голос - тонкий.)
- Спокойнее двигайтесь, ребята, - сказала Дейнеко. - Без резкости. Плавнее жестикуляция. Мик, спокойно. - В арке напротив стояли уже несколько зрителей - крики, шум, интересно им. Раздался действительно слоновый топот из коридора, и огромный Пат Верник, растолкав зевак, занял собой всю арку и стал как вкопанный. В руке он держал, обхватив его поперёк двумя пальцами, сифон жёлтого цвета. Забыл его оставить дома, спеша на вызов. Кто-то засмеялся. На лице Верника последовательно и очень наглядно отобразились процессы сканирования, фиксации, обработки, оценки, анализа и размещения окружающей ситуации. На "флаг" последнего Верник закрыл рот и спрятал сифон за спину. Мьюком вздохнул и, сморщившись, стал тереть глаза. Потом подошёл вплотную к Топотуну и замолчал.
- Капитан! Я всё понял! Бросив один только взгляд - я понял всё! - заговорил Топотун шёпотом, обдавая Мьюкома кислой малиной. - В сифоне чай. Чай, как напиток, капитан. Скажите им, что это не брага, капитан. Пусть они это знают. Но тем не менее. Моментально наводится порядок. Буквально ни секунды ничего промедла. И многое вам есть сказать мне, но неудобно перед гостями, а мне и возразить нечего. И я смиренен. Вы казните меня позже. Я помогу вам, капитан. Буду подавать вам ножики. Такая вот (…)[40] , сэр.
Мьюком отвернулся от него и виновато засмеялся, обращаясь к сенатору. Ему очень хотелось повторить Топотуново "Такая вот (…), сэр". Он подозревал, что запишет это выражение в оперативную память и будет, где к месту, использовать.
- Товарищи, товарищи, товарищи!… Пропусти-ка меня, тыжоп, посторонись, кнючок, - раздался знакомый всем в Палладине голос. И: - Ох, (…)[41] ! - Маяма явился, всё увидел, всё понял. Маяма, истый фараон и любимый послушник Макаровой, был цепок и моментален. Но приличного решения ситуации префект никак не находил: слишком много ответственных лиц скопилось на месте преступления, очистить бы заначала. Мьюком махнул ему: разгони тут всех, а сам, храня виноватую улыбку, подошёл к землянам и, как бы встроившись в их компанию, приготовился наблюдать за действиями префектуры по очистке маршрута. Теперь ему было мучительно стыдно. Кидало, значит, душу и разум Мьюкома от ненависти до стыда, туда-обратно. Он надеялся только, что землянин, озабоченный своими, взрослыми, делами, всё-таки не замечает ничего, а только делает вид. Паузу прервала Дейнеко.
- Вы префект Города, товарищ?
- Так точно, мэм! - ответил Маяма, становясь. - Генри Маяма, лейтенант. Готов к услугам.
- Лайонс Дейнеко, Земля. Служба безопасности Императорского дома. Сенатор Романов направляется к апартаментам господина мэра Мьюкома. Не возьмётесь ли вы обеспечить? Если не трудно, наконец.
- Сочту за счастье, мэм! Через минуту следуйте за мной.
Маяма, включившись на форсаж, кругом прошёлся по распределителю, и пуццлисты куда-то делись, ни соринки за собой не оставив, и Топотун больше в поле зрения не ловился. Маяма выскочил в коридор. Донёсся его зычный удаляющийся голос. Мьюком вытирал лоб нестарой ещё салфеткой. Романов смеялся. А респиратор он успел снять.
- Какие невероятные опасности подстерегают нас… на каждом шагу, так сказать. Тяжело даётся нам каждый шаг… в покорении Космоса.
- Я сожалею…
- Да бросьте, Пол. Бросьте. Я просто подумал: сколько же неудобств и напряжений принесло в ваш Город моё… так сказать, присутствие! Но ничего, я надеюсь? Не поделаешь?
- Каждому хозяину хочется показать гостю свой дом именно с фасада, Ваше Превосходительство, - сказал Мью-ком. Где-то он вычитал эту фразу. Но и самость надо было соблюсти, и он сказал: - Кроме того, ребята не совершили никакого преступления. Пограничная система, Новая земля, работа тяжёлая, развлечений мало. Пьют… да, пьют. Я и сам пью. Я устроил разнос не для вашего удовольствия, сэр. Пусть пьют, пусть играют, но в Городе достаточно специальных мест для… для отдыха.