Прошу вас поверить, что все сказанное мною абсолютно соответствует истине. Кроме того, я с радостью предоставлю вам неопровержимые доказательства…

— Позвольте замечание, — сказал прославленный Ала-вуэн. — Вы говорили о двигателе. Как он устроен? Какое вещество служит топливом?

— Это я объясню позже. Разрешите мне продолжать доклад согласно разработанному плану…

Вас больше всего интересует, каким образом этот аппарат, находившийся в час ночи 1 апреля во дворе моего дома на Корсика-стрит, в лондонском пригороде Хайбюри, оказался на пустыре в вашей столице. Вот как это случилось…

И он сжато рассказал о том, что нам уже известно — о вторжении незнакомца, неожиданном взлете, исчезновении машины.

— Несчастный, о судьбе которого я сожалею, унесся прочь с головокружительной скоростью… Вероятно, он случайно, не имея никакого представления об управлении, привел в действие мотор. По моим оценкам, он поднялся на высоту двух или, возможно, трех тысяч метров. Машина была направлена на восток. Он полетел прямо во Францию. Я предполагаю — так как здесь я перехожу к гипотезам — что бедняга, когда потрясение от старта прошло, впал в панику, попытался выбраться из аппарата. Что он сделал?.. На какой рычаг нажал?.. Я узнаю это только после тщательного осмотра аппарата. Подозреваю, что он что-то сотворил с верхним пропеллером; в этом случае спуск был молниеносным. Несчастный потерял равновесие и выпал из машины над центром Парижа. Как мне сообщили, его труп был найден у подножия одного из местных монументов…

Как мне кажется, аппарат, мотор которого продолжал работать, совершил затем громадный скачок в сторону. Но равновесие было нарушено и машина упала на пустоши, проделав воронку в земле.

Вчера я узнал, что несчастная жертва собственной неосторожности — некий Джон Коксворд и что его личность было трудно установить, так как казалось невероятным, что он мог присутствовать в двух отдаленных друг от друга местах почти одновременно…

Подробные объяснения по этому поводу вам может дать мистер Бобби. Его показания подтвердит свидетельство месье Лаберже…

Члены комиссии были весьма озадачены.

Вся история была изложена таким серьезным тоном, что они, несмотря на всю свою пристрастность, никак не могли заподозрить сэра Ателя в мистификации.

Но с научной точки зрения все это выглядело бессмыслицей, а знаменитые ученые больше всего боялись розыгрыша. Это подорвало бы авторитет представляемых ими славных академий.

Заслушали Бобби и Лаберже. Крайне торжественный отчет английского детектива (с полным основанием указавшего на несправедливые гонения, причиненные ему делом Коксворда) и, по контрасту, довольно непринужденный рассказ обрадованного приключением репортера произвели впечатление на комиссию, но не убедили ее. Страх сделаться посмешищем взял верх.

Посоветовавшись с коллегами, председатель сказал:

— Сэр Атель Рэндом, мы далеки от мысли ставить под сомнение ваши слова. Но, как вы понимаете, вопрос чрезвычайно серьезен.

Вы предложили извлечь и убрать или, по крайней мере, нейтрализовать опасный аппарат, который по понятным причинам беспокоит город Париж.

Но прежде, чем мы разрешим такого рода попытку, каковая, заметьте, поставит под угрозу не только вашу жизнь, но и безопасность целого района Парижа, мы хотели бы узнать больше.

Вы говорили об очень маленьком моторе, способном работать на протяжении дней, недель, а возможно, и месяцев…

— Вы вполне можете сказать — лет, — заметил сэр Атель.

— Не нуждаясь в топливе?

— Именно.

— Но вы сами понимаете, что говорите о чем-то исключительном… противоречащем всему нашему опыту… практически чудесном…

— Здесь нет никаких чудес, — прервал председателя сэр Атель. — И это не более странно, чем банальный сосуд со смесью двух невидимых газов, кислорода и водорода, где под воздействием электрической искры осаждается вода.

Месье Алавуэн покашлял: у этого дьявола на все был наготове ответ!

— Как бы то ни было, вы едва ли удивитесь, месье, если мы попросим вас вкратце описать устройство вашего двигателя и рассказать об используемом вами топливе…

— Я боялся, что мои объяснения отнимут слишком много времени, — сказал сэр Атель. — Полагаю, вы хотели бы как можно скорее положить конец царящей в городе тревоге. Но я не могу ответить отказом на вашу просьбу.

Мой мотор не нуждается в каком-либо топливе. Он сам является веществом, производящим движение собственным действием.

Это колоссальная сила. Миллиграмма этого вещества достаточно, чтобы полностью разрушить дом наподобие того, где мы сейчас находимся.

Эта сила неисчерпаема. За сутки работы расходуется одна десятимиллионная часть грамма вещества.

Некоторые из терпеливо слушавших членов комиссии не смогли сдержать недоверчивые возгласы:

— Хо! Ха!

Сэр Атель впервые за весь вечер улыбнулся.

— Если вы предоставите в мое распоряжение большой обломок песчаника или мрамора, я продемонстрирую вам — конечно, не подвергая никого опасности — одно из свойств моего вещества.

Последовало минутное колебание: предложение было соблазнительным. И молодежь, и старики любят эксперименты — в них всегда есть что-то театральное.

Посреди зеленого стола стояла громадная мраморная чернильница. Весила она по меньшей мере килограмма три и никогда не ведала чернил.

— Давайте заканчивать, — сказал месье Алавуэн. — Направьте свою силу (последнее слово он иронически подчеркнул) на эту чернильницу.

Сэр Атель подошел ближе:

— Эта вещь не обладает художественной ценностью. Очень хорошо… вам не придется сожалеть.

Он пошарил в жилетном кармане и достал предмет, похожий на тонкий и элегантный карандаш в золотой оправе. Затем он показал его членам комиссии.

— Как видите, предмет очень маленький. Но в этой трубке содержится сила, которую не опишешь никакими словами.

Заметив встревоженное выражение на лицах слушателей, сэр Атель поспешил добавить:

— Не бойтесь, господа. Опыт не будет сопровождаться каким-либо шумом или другими неприятными явлениями.

Тем не менее, все затаили дыхание. Даже у самых храбрых что-то заныло в груди.

Глаза префекта выкатились от любопытства.

Министр был обязан казаться невозмутимым и потому лишь слегка опустил веки.

Сэр Атель подошел к столу, переставил чернильницу ближе к краю, наклонился над ней, как хирург, выбирающий, куда вонзить скальпель — и прикоснулся к мрамору кончиком своего орудия…

Послышался тихий, очень тихий треск, словно лопнула пружина часов.

И, вместо чернильницы, на столе осталась лишь небольшая гор؟тка пепла; ее не хватило бы наполнить и подставку для яйца.

Раздались крики, все вскочили и сгрудились вокруг. Ученые не могли больше сомневаться: они видели, видели собственными глазами…

— Кажется, один из ваших соотечественников, доктор Лебон[25], называет это диссоциацией материи, — сказал сэр Атель.

— Удивительно! Поразительно! Невероятно!.. И все с помощью этой маленькой трубочки…

К предмету, который сэр Атель держал между большим и указательным пальцами, как стебель цветка, со всех сторон тянулись руки.

Но англичанин лишь чуть повернул наконечник и положил стержень обратно в карман.

— Не стоит рисковать, — сказал он. — С этим нужно обращаться очень деликатно, а использование подразумевает длительный период обучения… Овладение этой силой, господа, заняло у меня десять лет…

— Из чего состоит ваше вещество? Как вы его получили?..

— Подобные вопросы заведут нас очень далеко, — отвечал сэр Атель.

— Но название у него хотя бы имеется?

— Я навал его «врилий»…

— Врилий? — недоумевали собравшиеся. Этимология названия была им непонятна, так как оно не основывалось на греческом корне.

— Имя фантастическое, господа. Возможно, вы читали весьма примечательный роман «Грядущая раса» одного из наиболее знаменитых моих соотечественников, сэра Эдварда Бульвер-Литтона[26]. Это, если хотите, утопический роман, но я вижу в нем предсказание будущего. В нем рассказывается о людях, которых наука вооружила могучей, непреодолимой, но в то же время управляемой силой. Эта сила доступна всем — мужчинам, женщинам и детям. Она способна преодолеть все препятствия, сломить любое сопротивление, и потому возможные последствия ее применения нейтрализуют друг друга. Под страхом обоюдного разрушения и уничтожения, никто не осмеливается напасть на ближнего…