— Да вы что?! — удивленно воскликнул он. — Разве настоящий фотограф обходится без этих слов?..

Он ещё не до конца верил в то, что произошло, и с надеждой в глазах выискивал среди облаков знакомый силуэт. Но кроме голубей и одного пролетевшего самолета — в небе никого больше не было. Фотограф молча собрал аппарат, сложил треножник и медленно покинул наш двор.

Жильцы проводили его грустным взглядом и разошлись.

На улице господин Чириков догнал его и сел к нему на плечо.

— Я смогу побыть на время вашей птичкой, — сказал он фотографу.

Еще бы не обрадовался фотограф!

— У меня как раз сегодня съемка в детском доме!

Дети уже ждали. Они давно переоделись, заплели косички, причесались и в нетерпеньи выглядывали в окна.

Все захотели сфотографироваться вместе с фотоптичкой. Воробей садился каждому на плечо. До чего же получились трогательны эти снимки!

…А настоящая фотоптичка прилетела, говорят, на остров Фотос. Чем она там занимается — этого я не знаю. Но, скорее всего, летает среди диковинных пальм и грустно распевает свою старую песенку:

А смотреть-то не на что!

Может быть, ещё вернется весной?..

Под Новый год господин Мороз ударил в бубен, затряс трещоткой, стукнул о землю своим хрустальным посохом, и сразу же заскрипел под ногами снег, затрещали ветки, покрывшись пушистым инеем, а пар изо рта, казалось, вот-вот превратится в прозрачные шары для новогодней елки.

Проснувшись ранним утром, господин Чириков вспомнил, что сегодня у него нет на завтрак ни крошки. Выпорхнул он наружу из чердачной щели — и тут же его пронзил до самых косточек ледяной холод.

— Брр!.. Ну и мороз нынче!

Во дворе никого не было. Только в воздухе звенела белоснежная тишина.

Чириков сделал небольшой круг над двором. Крылья окоченивали прямо на лету. Полетел он обратно под теплую крышу. Видит: что за ерунда? — щель на чердак закрыта толстой льдинкой.

Попытался Чириков сдвинуть её лапами — не может. Начал бить крыльями не выходит. Стал долбить клювом — не получается.

И тут услышал он рядом чей-то молодой и насмешливый голос:

— Старайся ни старайся, а все равно моим будешь!

Повернул голову Чириков и увидел на печной трубе розовощекого парня с черными усами, выбеленными инеем.

— З-здрасьте! — кивнул ему Чириков. — В-вы трубочист?

— Я — господин Мороз, — ответил тот.

— Ну да! — изумился воробей. — А где же в-ваша… борода?..

— Я ещё Мороз молодой — декабрьский! — рассмеялся парень. — А борода в январе вырастет.

Он был совсем не похож на того краснощекого дедушку, в которого играют актеры на новогодних елках. И шубы никакой на нем не было. Вместо неё серебрился на ветру плащ, вместо валенок белели остроносые сапоги, а вместо теплой шапки сверкал голубизной цилиндр. На одном плече висела трещотка, за поясом торчал бубен, а в руке сверкал хрустальный посох.

— Холодно? — спросил господин Мороз у воробья.

— Н-не то слово, — признался Чириков. — Т-так и до в-весны не д-дотяну.

— До весны! — расхохотался розовощекий парень. — Ты сумей хотя бы несколько минут крылышками потрепыхать. Вот сейчас на тебя подую — вмиг превращу в ледышку! У меня, Чириков, птицы на лету камнем падают.

— Я… н-не хочу камнем! — запротестовал воробей.

— Не капризничай, — холодно сказал Мороз. — Не люблю, когда противоречат. Как сказал — так и будет!

— К-какое ж это геройство, — удивился Чириков, — убить безз-з-защитную птицу?! Попробуйте победить в-великана.

— Где ж его сейчас взять? — усмехнулся Мороз.

— А на с-соседней улице, — ответил Чириков. — Он н-на коне и с копьем.

— Рыцарь, что ли?

— В-витязь! Победите — с-станете н-настоящим героем.

— Поглядим! — загорелся господин Мороз и поспешил на подвиг.

А воробей полетел к мусорному баку. Юрк! — под крышку и затаился. Там хоть противно, зато тепло.

Вернулся Мороз к вечеру, ещё злее прежнего.

— Ты где, Чириков?! — затрещал он на весь двор. — Что же ты меня обманул?! И никакой это не витязь! А памятник! Ну, держись, воробьиная твоя душа!

Стал Мороз искать воробья. В каждую щель заглянул, водосточные трубы льдом забил, окна ледяными узорами закрасил.

Сизый голубок-несмышленыш, что на голубятне жил, вылетел во двор, затрепетал на лету крыльями и камнем упал на крышу сарая.

— Вот так, Чириков, и с тобой будет! — загромыхал Мороз. — Найду — на груди пригрею!

— Пока вы тут мне угрожаете, — подал голос воробей из мусорного бака, — в Серебряный Бор Весна прилетела.

— Да ты в своем уме, Чириков?! — воскликнул Мороз. — Весна под Новый год! Да никогда такого не было!

— А вот и было! — возразил ему воробей. — Когда-то Новый год встречали в начале весны.

— Так то — когда!.. Сейчас этого нет.

— Это здесь нет, пока вы тут, — ответил Чириков. — А без вас по всем городам уже снега тают.

— Не может быть! — испугался морозный парень.

— А проверьте!

— И проверю! Еще раз наврал — найду и превращу в сосульку!

Он ударил посохом о землю и тут же пропал.

— Сначала найди попробуй! — проворчал про себя воробей и вылетел наружу.

Стало в воздухе тихо и хорошо. Не скрипел под ногами снег, с веток опал иней. Весна — не весна, а — конец холодной осени.

Полетел Чириков на крышу сарая, стал голубка в чувство приводить. А вокруг уже вся семья голубиная налетела. Курлычут, волнуются.

Открыл глаза голубок и прошептал:

— Неужели весна пришла?..

Долго ещё не возвращался Мороз. Только в феврале появился злющий-презлющий. Теперь его лицо обрамляла черная борода, и сам он уже казался не юношей, а настоящим господином Морозом.

— Опять обманул ты меня, Чириков! — крикнул он на весь двор. — Всю землю облетел, а нигде Весны не встретил! Ну, держись, воробьиная твоя душа!

Только он захотел стукнуть о землю посохом, — тут и госпожа Весна прикатила в своей карете, запряженной скворцами и ласточками, с подснежником в зеленых волосах.

Борода у господина Мороза сразу побелела, и сам он превратился в старика — очень похожего на актера, с новогодней елки.

Когда-то на первом этаже девятиэтажного дома находился гастроном. Витринами он выходил на улицу, а черным ходом — в наш двор.

Жила в подвале гастронома старая крыса по имени Марфа.

Вначале служащие магазина пробовали травить её ядом — чуть не отравились сами. Поставили крысоловку — уборщица прихлопнула ногу. Наконец, принесли двух молодых и сильных котов. В ту же ночь из окон гастронома до самого утра раздавались раздирающие душу вопли о помощи. Когда же утром грузчик Степан пришел за тем, что осталось от крысы — оказалось, что обоих котов следует срочно отправить на лечение. Одному коту вместо откушенной лапы был поставлен деревянный протез, другой долго лежал в психиатрической клинике.