Звенящая невидимая струна, натянутая между скрипачом и Марией, оборвалась и смолкла.

— Это правда?.. — спросил он едва слышно побелевшим губами.

Бургомистр тяжело вздохнул:

— Если князь узнает об этом, — он с опаской кинул взгляд на «телефонную вазу», — будет весьма недоволен.

— Я не боюсь его! — воскликнула вдруг Мария. — И не люблю, когда за меня решают! Я сделаю все, чтобы сегодня же он отказался от меня!

— Замолчи! — громко зашептал отец, заткнув всеслышащее горло вазы диванной подушкой. — Что ты мелешь?! Он же тебя обожает!

— А я его нет! — она топнула ногой.

«Молодец! — подумал про дочь бургомистр. — Характер что надо. Вся — в мать!.. Правда, достанется мне от князя!.. А, впрочем, в том, что произошло, моей вины нет. Скрипач — молод, талантлив, и уж конечно его, а не старого князя полюбила моя дочь!.. Молодец, девчонка! Но мне-то, хоть умри, — велено оставить его здесь… Антон-музыкант должен принести славу нашему городу!..»

— Итак, вы отпускаете её с нами? — спросил Снегирь.

— Не наседайте! — поморщился бургомистр. — Дайте опомниться!.. Столько событий… — Он откупорил вторую бутылку. — Скорее всего, нет! — И выпил ещё бокал.

— Отец!.. — встрепенулась девушка.

— Она не сможет прожить без удобств. — Стал терпеливо объяснять тот скрипачу. — Я с детства баловал её. Знаете ли, единственная дочь… Росла без матери…

— Вы и вправду не сможете без всего этого? — спросил Снегирь.

— Я… постараюсь, — ответила Мария.

— Она попробует! — вступился за неё Антон.

— И с первым же дилижансом вернется! — расхохотался бургомистр. — Она — как все женщины (верьте мне: я — отец) — любит дом, очаг, уют. Любит вечером пить чай из синей чашки, обожает сидеть со мной в гостиной под розовым абажуром, любит, чтобы стол был покрыт кружевной скатертью её покойной матери. Кстати, — он понизил голос и повернулся к Антону, — она очень любит детей!.. Хотела даже работать нянькой в детском приюте… Но разве я мог позволить, чтобы дочь бургомистра… Словом, она может быть счастлива, но без вас!

— Нет! — воскликнула Мария. — Я буду счастлива только с ним!

— Помолчи, глупая! — стукнул господин Ленард кулаком по столу. — Все красивые женщины — дуры! Еще с утра ты была умнее!.. Если бы он любил тебя, то остался бы с нами… — И обернулся к Антону. — Поймите и вы меня, господин музыкант! Я — отец! Я не знаю вас. Поживите, осмотритесь! А там (чем черт не шутит!), может, я и доверю вам свою дочь. И уж если тогда будет невмоготу — ступайте, бродите, сходите с ума все вместе!

— Знаешь что, — сказал вдруг Снегирь Антону, — оставайся!

— А ты?.. — виновато пробормотал тот.

— Я не обижусь. Хотя мне и трудно уйти одному: я успел отвыкнуть от одиночества. Но если вдруг тебе станет плохо — я примчусь на зов!

Он обнял Антона, поклонился Марии и бургомистру и, не оглядываясь, поспешил из гостиницы.

В комнате повисла пауза.

— Фу-у… — облегченно вздохнул господин Ленард. — Какой настырный молодой человек! — Он разлил шампанское в три бокала. — Давайте, выпьем за ваше счастье, дети!.. Но всегда помни, — строго сказал он Антону, — помни, что станет с Марией, если ты вдруг уйдешь…

— Что? — испуганно спросил Антон.

— Она умрет от тоски… А я умру без нее. И что будет с горожанами? Ты подумал?.. Из-за тебя погибнет весь город!

— Город не погибнет, — ответил Антон. — И вы не умрете, — сказал он бургомистру. — И Мария будет всегда со мной, потому что я люблю её.

— Вот и прекрасно! — стал воодушевленно чокаться с молодыми господин Ленард, соединяя три бокала в хрустальном звоне.

«Удалось! — пел он про себя. — Вот они — деньги! Вот она — слава городу! Теперь главное — князь!..» — И выпил бокал до дна.

Когда Мария с отцом покинули гостиницу, юркий Гостинщик был вне себя от радости. Еще бы! такой важный гость поселился в его заведении! Он тотчас же велел перевести Антона из лучшего номера в номер-люкс с видом на старинный сад, и самолично проверил каждый уголок комнат и ванной в поисках телефона или какой-нибудь секретной замочной скважины. Поиски, к его радости, ни к чему не привели.

— А я вас хорошо помню, — масляно улыбнулся он Антону. — В прошлом году на столичной ярмарке… Здорово же вы играете, господин скрипач!.. Мой дед был знаком с самим маэстро Паганини! И всю жизнь гордился этим. А а вот, знаком с вами, господин Антон, и чрезвычайно горжусь подаренным мне судьбой случаем!.. Это ж надо, — зацокал он языком, — превратить зиму в весну!

Антон смутился.

— Вы располагайтесь, — продолжал лебезить Гостинщик, — а я принесу чего-нибудь вкусненького…

— Если не трудно, — остановил его Антон, — только кружку прохладного молока.

— Какие трудности! — замахал руками хозяин гостиницы. — Все будет исполнено! — И выскользнул из комнаты, как кусок мыла из рук.

Музыкант улыбнулся вслед. Он снял плащ, шляпу, ополоснул лицо над умывальником и вышел на балкон.

В саду, на ветках яблоневых деревьев, ещё вчера стоявших под снегом, как крылышки мотыльков дрожали нежно-розовые полураспустившиеся цветы. Трава манила свежестью.

За деревьями, в раннем сумраке, Антон увидел светящийся балкон соседнего дома, и — словно луч заходящего солнца — девушку в желтом платье. Он хотел свистнуть, но не успел: она уже исчезла в доме. Антону нравился город, в котором жила она! И что плохого в нем нашел Снегирь?.. Где он сейчас?..

В дверь постучали.

— Можно?.. — раздался чей-то скрипучий голос, и в номер без приглашения вошел важный старик, неся на вешалках целый ворох различных костюмов и обуви. — Меня послал господин бургомистр, — сказал он и представился: — Лучший портной города!.. — И осторожно положил костюмы на кресло. — Это вам на первое время. А сейчас позвольте снять с вас мерку.

— Какую мерку? Зачем? — растерялся Антон.

— Господин Ленард заказал мне сшить концертный фрак для великого скрипача. Я шил многим известным людям в городе: галантерейщику, мяснику, скульптору… В том числе и приезжим знаменитостям. Все были довольны… Он достал из кармана ленточный метр.

И не успел Антон повернуться, как лучший портной уже откланялся, записав в уме все размеры.

— А вот и я! — весело возник тут же на пороге Гостинщик. В руках он держал кувшин с молоком.

— Скажите, любезный, — сказал скрипач, — чей во-он тот дом, напротив, с балконом?

— Господина бургомистра, — лукаво улыбнулся Гостинщик. — Надеюсь, скоро с того балкона вы каждое утро будете видеть балкон моей гостиницы… — И, неслышно закрывая за собой дверь, добавил, — Желаю приятно провести время… Если что нужно — шнур на звонке.

Наконец-то скрипач остался один. Он запер дверь на ключ и, мысленно поблагодарив бургомистра, стал примерять костюмы. Это не заняло много времени. Первый же попавшийся оказался ему впору, пара башмаков — тоже. Антон налил стакан молока и, медленно отпивая по небольшому глотку, снова вышел на балкон. Он блаженствовал!.. Теперь никто не стоял за его спиной, никто не теребил, не подгонял, и всё, что произошло с ним сегодня напоминало прекрасный сон средь весеннего сада. Взгляд его притягивал пустой балкон в доме напротив. Легкая штора на нем качалась от ветра, а шумные воробьи сгоняли друг дружку с поручней.

Вечерело. Он лег и хотел заснуть, но сон не шел к нему: слишком велико было напряжение дня. С каждой минутой нетерпение все больше охватывало его. Тогда Антон встал и раскрыл скрипичный футляр. Его пальцы прикоснулись к струнам. Музыкант вдруг понял, что если сегодня, нет! прямо сейчас! не увидит Марию, — жизнь его оборвется, как скрипичная струна. Он захлопнул футляр и решительно направился к двери, но тут же остановился. Ни к чему, чтобы Гостинщик знал про это… Антон в растерянности обвел взглядом комнату и тут увидел шелковый затейливо витой шнур от звонка… Через несколько мгновений, повесив через плечо скрипку, он, словно акробат, спустился в сад. Спрыгнув на траву, Антон тихо пошел к дому бургомистра. Вдруг он замер на пол-пути, бросил футляр наземь и побежал, сдерживая готовый сорваться крик.