На охоте будут интересные люди, разъяснял Ленард, деловые и нужные: в любой момент может понадобиться как их положение, так и расположение. Сегодня в лесу соберутся почти все, с кем следует подружиться, поучал бургомистр скрипача: директор филармонии и главный банкир, у которого можно занять уйму денег для скрипичного фестиваля (а если быть с ним накоротке, то и просто попросить — как благотворительность). Будет владелец всех трех издательств города: двух газет и одного журнала, что немаловажно для рекламы. Обязательно поедет охотиться племянник королевского министра, уверял Бургомистр Антона, что открывает путь к выступлению при Дворе, и ещё дядя одного посла, а уж это — зарубежные гастроли. Словом, скрипача ждет славная охота.

Итак, после утреннего кофе, Черный остался сторожить Марию, а бургомистр, Антон и Белый мчались верхом к лесной поляне, где всегда проходил охотничий сбор.

За ними спешили повозки со слугами и егерями. Слуги везли одежду, посуду и продукты, а егеря — туго набитые баулы, в которых лежали кожаные пантронташи и чищеные ружья. Замыкал охотничий поезд возок с псарями. Гончие в пути дружно лаяли на всех и на вся.

Прибыв на место, Антон увидал с десяток оживленных мужчин в охотничьих костюмах. Слуги разбивали шатры и сбивали столы, егеря набивали ружья патронами, а господа курили чубуки и трубки и рассказывали друг другу старые охотничьи байки. Видимо, нежданно пришедшая весна действовала на всех благотворно, как и временное отсутствие князя: все были милы, учтивы, раскованы и остроумны. То и дело лесную поляну оглашал громкий смех после соленых шуток и пересоленых анекдотов, которые под семейным кровом не рассказывались даже шепотом.

Соскочив с лошади, господин Ленард взял под руку скрипача и подвел его к большой группе мужчин.

— Знакомьтесь, господа! — привлекая всеобщее внимание, произнес он. Антон-музыкант, о котором вы уже наслышаны!.. — и нерешительно добавил: Гм-гм!.. Мой будущий зять!

Антон сбросил плащ и остался в новом костюме.

Анекдоты смолкли. Все дивясь и широко улыбаясь, обступили слегка засмущавшегося музыканта. В самом деле, костюм очень ему шел: бархатный темно-вишневый пиджак, полосатые брюки, заправленные в сапоги, яркий шейный платок под отложным воротничком белоснежной рубашки. А уж сообщение бургомистра делало его просто человеком их круга.

К нему тотчас подошел городской Скульптор и тут же сообщил всем, что создаст памятник скрипачу, если Магистрат выделит деньги.

— Хорошая идея! — одобрил Ленард. — Надо только объявить обязательную добровольную подписку на сбор золота для статуи.

Антон пытался отнекиваться, на что Скульптор заметил:

— Вам может, памятник и не нужен, но народу!.. Мы-то с вами — люди маленькие: чего народ прикажет — то и сотворим! Так что не привиредничайте, господин музыкант!

Скульптор был реалистом, то есть умел правдиво отображать окружающий мир глазами бургомистра. Он уже видел, стоящего на пьедестале музыканта со скрипкой в руках. Разметавшиеся на ветру волосы, горящий взгляд, тонкие пальцы…

К тому же, Скульптор был не только реалистом, но и провидцем. Он имел большую семью. Во дворе его дома стояла многофигурная композиция, которую он не мог закончить уже много лет. Вначале он изваял себя и свою тогда ещё будущую жену. Первоначально выбитая на постаменте надпись, гласила: «ДВОЕ И ЛЮБОВЬ». Но каждый год, с увеличением семейства, Скульптор добавлял к композиции новых членов своей фамилии, всякий раз меняя название: «ТРОЕ И ЛЮБОВЬ»… «ПЯТЕРО И ЛЮБОВЬ»… «ШЕСТЕРО И ЛЮБОВЬ»…

Теперь его жена ждала пятого ребенка, но Искусство ждать не хотело, и в мастерской уже родился новый гипсовый придаток к шедевру. Свое очередное дитя скульптор развернул спиной к зрителю и заставил обнять отцовское колено: ведь неизвестно, мальчик это будет, или девочка…

Объявив бургомистру свою идею, он отошел в сторонку, предоставив другим возможность пожать Антону руку и сказать несколько теплых слов в его адрес.

— Может, выпьем, господа? — предложил Гостинщик и щелкнул пальцами своим поварятам.

На огромных пнях шестивековых дубов, нарочно спиленых ради охотничьих пирушек, тут же появились бокалы и бутылки с вином.

— За нового члена охотничьего общества! — хорошо поставленным голосом провозгласил директор филармонии.

И все выпили за Антона.

— За здоровье зятя господина бургомистра! — выкрикнул Галантерейщик.

И все снова осушили бокалы за скрипача.

— За удачную охоту! — предложил тост одноглазый полковник с черной повязкой на правом глазу, напоминающий пирата.

И все выпили по третьему разу.

— Когда-нибудь стреляли? — поинтересовался он у скрипача.

— Я не люблю, когда стреляют, — ответил Антон, вспомнив слова Снегиря.

У полковника округлился единственный глаз:

— Тогда зачем, позвольте спросить, вы здесь?!

Рыжий полковник был не только без правого глаза, но и без левого уха, у него отсутствовало два пальца на левой руке и три на правой. Все эти ранения он получил не на войне, а на охоте после обильных «лесных излияний». Кроме того, одна нога, попавшая в капкан, была слегка короче другой. Но он гордился своими увечьями, как солдаты гордятся орденами и медалями.

— Уметь стрелять должен каждый мужчина! — нравоучительно рявкнул он. Будь моя воля, — у меня стреляли бы все: и женщины, и дети!.. Враг не дремлет! — гаркнул на всю поляну захмелевший вояка и отошел в сторонку, сразу потеряв всякий интерес к Антону.

Зато к нему тут же заспешили с двух сторон Рыбник и Галантерейщик. Рыбник — благодушный здоровяк, от которого за версту разило одеколоном и копченой рыбой — широко улыбаясь, взял Антона под руку.

— Вчера закоптил два бочонка с миногами. Один — ваш!.. А пожелаете осетрину или форель, — мигом доставлю!.. Но и вы помогите мне… — И добавил уже шепотом: — Проклятые налоги!.. Убедите вашего будущего тестя снизить их!.. Нет-нет! Только не в ущерб городу! Исключительно для меня! и грубо рассмеялся своей шутке.

Антон что-то промямлил в ответ, облизнув сухие губы. Рыбник же понял это по-своему:

— А уж я позабочусь о жирных карпах, фаршированной щуке и розовом балыке!

— Простите… — Антон с трудом высвободил локоть, за который тут же вцепился Галантерейщик — худой и длинный, как жердь, совсем ещё молодой человек с бакенбардами — главный модник города.

— Одна просьба, господин скрипач, — сказал он Антону. — Вы — молоды, я — тоже. Надеюсь, подружимся… — Он согнулся в три погибели и жарко зашептал музыканту на ухо: — Помогите открыть ночной магазин.

— Ночной?! — поразился Антон. — Но ведь ночью все спят!

— Не все! — закатил глаза Галантерейщик. — У молодых вдов и перезрелых дев — сплошная бессонница, — он противно хихикнул. — Помогите, господин скрипач!.. Постоянный пригласительный билет вам обеспечу…

— Не уверен, что смогу! — покраснев, отрезал Антон.

Внезапно на поляне зазвонил телефон. Бургомистр подошел к древнему дубу и, засунув руку в дупло, вытащил телефонную трубку:

— Бургомистр слушает!..

Присутствующие на поляне, словно по команде, заткнули пальцами уши.

— Все в сборе, ваша светлость!.. Со мной, ваша милость! — и взглянул на Антона. — Ждем только вас… — и бросил трубку обратно в дупло. — Его светлость, — объявил он всем, — уже выезжает!

Разговоры возобновились.

Бургомистр подозвал Егермейстера.

— Все готово?

— Как всегда, ваше превосходительство!

— Тшш!.. Кабаны на месте?

— В кустах.

— Зайцы?

— В мешках.

— Куропатки?

— В силках.

— Будем надеяться, охота пройдет удачно, — вздохнув, выразил всеобщее желание бургомистр.

— Как всегда, ваша милость! — браво ответил Егермейстер.

Минут через десять послышалось: «Едет! Едет!» — и на охотничью поляну влетела карета.

Бургомистр, сломя голову, кинулся встречать князя.

— Без вас не начинаем! — по-военному доложил он ему.

— Могли бы и начать, — сказал Вольнор, спрыгивая со ступеньки кареты.