Модьюн видел, что его слова не находят никакого отклика. Ему стало ясно, что приятели просто раздавлены, неизбежный конец все больше страшит их. Почувствовав внезапный прилив жалости, он сказал:

- Поймите, в этой жизни еще никто не обнаружил никакого смысла. Поэтому каждому виду лучше уменьшить свою численность до маленькой группы, в которой каждый нес бы в себе весь набор генов, все генетическое наследство своего народа, и ждать.

- На Земле каждый из ваших видов насчитывает множество особей, - продолжал он. Зачем же цепляться за жизнь отдельной личности - ведь она всего лишь копия других. Вы все равно можете погибнуть в бою на чужой планете.

В дверь забарабанил часовой.

- Всем посторонним покинуть помещение! - гаркнул он.

- Еще минутку, - попросил Модьюн. Потом повернулся к друзьям. - Ну, что вы на это скажите?

По щеке Роозба снова поползла крупная слеза.

- Прощай, дружище, - сказал он. - Не пойму, о чем ты тут толковал, но думаю, ты хотел, чтобы вышло как лучше. - Он протянул руку.

Модьюн вздохнул, подражая Доолдну.

-Что ж, - сказал он, - если вы так все воспринимаете, тогда вам, пожалуй лучше пойти со мной.. Какой смысл поступать наперекор своим желаниям? Я скажу властям, что вы сочли приговор неприемлемым.

Договорились?

Все четверо уставились на него, а ягуар сказал:

- Как это - пойти с тобой? - в его голосе звучало сожаление, - ведь за дверью вооруженный охранник.

Модьюн нетерпеливо махнул рукой.

- Я просто внушу ему, что у меня пропуск - самую малость вмешаюсь в его мысли - а потом мы продолжим разговор у меня в каюте.

"Конечно, так просто это не пройдет, - подумал он. Придется, пожалуй, все-таки побеседовать с нунулийским правителем".

Примерно через час после того, как все четверо проследовали за ним в его каюту, раздался звонок в дверью Модьюн открыл. На пороге стоял высокопоставленный гиенаофицер в расшитом мундире.

- Мне снова предписано просить вас явиться на беседу с нунулийским правителем, прошептал он. - Придете?

Модьюн вышел в коридор, установил вокруг каюты защитный энергетический барьер и ответил:

- Я готов идти сию же минуту.

Потом закрыл за собой дверь

ГЛАВА 20

Он шел за офицером по коридору и думал: "Нужно доказать нунулийскому правителю, что судебный процесс был начисто лишен всякой логики".

Пока они поднимались на лифте все выше и выше, Модьюну пришло в голову, что его жизнь значительно осложнилась: теперь придется до конца полета не только защищаться самому, но и защищать друзей. Когда они шли через холл от одного лифта, он подумал: "Будем надеяться, что нунулийский правитель предложит какое-нибудь приемлемое решение".

После того, как второй лифт остановился, человекгиена, сосредоточился на панели управления, и, когда на ней замигал белый свет, нажал кнопку. Дверь бесшумно растворилась, и офицер сказал:

- Вы пойдете один. Беседа будет конфиденциальной.

Модьюн вышел. Дверь так же мягко закрылась. Не оглядываясь по сторонам, он вошел прямо в комнату. Она была квадратной - не больше трех с половиной метров в длину и ширину - совершенно пустая, если не считать подобия матраса на полу. На нем лежал нунулиец.

Модьюн сразу понял, что нунулиец незнакомый, не один из тех двоих, которых он встречал на Земле. Все правильно. Нужно, чтобы один нунулиец был на корабле, а другой, конечно, оставался на Земле. Если комитет даст какое-то поручение, везде найдется исполнитель.

- Вы пришли ко мне в то время, когда я отдыхаю от своих многотрудных обязанностей, - промолвил простертый на полу инопланетянин.

Модьюн огляделся, пытаясь найти вход в соседнюю комнату. Или еще что- нибудь. Но поверхностный осмотр ничего не обнаружил.

- Это и есть ваша резиденция? - спросил он.

- Да.

- То есть, ваше жилище здесь, на корабле? допытывался Модьюн.

- Да. - Казалось, длинное лицо, туго обтянутое серой кожей, неуловимо изменилось, как будто изнутри на нем пыталось проступить какое-то изображение. Но это изображение являло собой не зрительный образ, а мысль или чувство, так что понять его было нелегко.

- Вас, наверное удивляет, что мое жилище выглядит более аскетическим, чем та каюта, которую я предоставил вам? - поинтересовался он.

- Я просто хочу разобраться, - ответил Модьюн. Походе, ваш комитет требует от своих агентов полного равнодушия к роскоши и прочим атрибутам власти.

И снова с лицом существа, растянувшегося на матрасе, что-то произошло. На нем мелькнуло выражение, которое Модьюн уже наблюдал у второго нунулийского правителя Земли. Тогда он расценивал его как улыбку превосходства. Пришелец сказал:

- Наш народ уже был склонен к аскетизму, когда комитет избрал его для исполнения своих высоких целей. Мы всегда хотели только одного... - он не закончил фразу и пробормотал: - впрочем это не важно.

- Нет никакого сомнения, что в итоге ваши люди пришли к правильному выводу, - одобрительно кивнул Модьюн. - В конечном счете, все во вселенной совершенно равноценно. Зачем тогда накапливать больше, чем нужно просто для того, чтобы выжить, ведь так? - спросил он.

- Нет.

Ответив, нунулиец продолжал лежать. Через несколько секунд стало ясно, что он не собирается распространяться на эту тему. Модьюн принял возражение без всяких амбиций.

- Уважаю вашу тайну, - сказал он.

- Еще бы, - ответил нунулиец. - Мы специально усовершенствовали людей, чтобы они уважали права других. Заметив у них подобное качество, мы развивали его, стремясь превратить в доминанту. Нам это удалось. Поэтому ваши слова меня нисколько не удивляют.

- Я вижу по себе, что поведение людей может быть не столь однозначным; как вы представляете, - возразил Модьюн. Вот вам пример: если взять судебный процесс над моими друзьями, то здесь ваша логика меня просто раздражает.

- Моя логика вам неизвестна, - парировал нунулиец.

- Пусть так. Все равно она очевидна. Вы предали суду четверых человекозверей, обитателей Земли, потому что они были замешаны в моем появлении на корабле.

- Ну и что тут нелогичного?

- Корабль построен на Земле, ведь так? - спросил Модьюн.

Нунулиец заметно удивился.