- Ты же не хотела, чтобы тебя заметили! Зачем это все?

- Расплата, - прорычала Килэй.

Ее глаза так яростно пылали, что он боялся уточнять, что она имела в виду.

Насколько Каэл понимал, оборотни воевали: шаманы охотились на Мерзость, а те – на шаманов.

Они делали так всю весну, хотя Оуклофт казался мирным. Ему было сложно поверить, что деревня может жить, не зная, что вокруг бушует война.

- Войны оборотней тихие, - сказала Килэй, когда он упомянул это. – Они убивают того, кого хотят, и быстро. Нет огней или грабежа. Ты и не поймешь, что идет бой, пока случайно не забредешь туда.

- Меня загнали в такое сражение, - напомнил он. – Раз уж мы здесь, мы можем что-нибудь сделать, - он повернулся к Серочесу, сосредоточенно ощипывающего большого гуся. – Чем мы можем помочь?

- Это задача шаманов, - твердо сказала Килэй, опередив Серочеса. – Это не твое дело.

Полуволк склонил голову.

Они были в логове Серочеса: неглубокой яме в земле под кустарником. Логово напоминало самодельную клетку. Были ранние часы утра. Бледный серый свет лился в промежутки между шипами кустарника. Бейрд бормотал, не прекращая, сжавшись, во сне у стены, он так и не проснулся.

Каэл смотрел, как Серочес умелыми движениями обрывает перья с гуся. Он отломал лапу и протянул Килэй, вторую он предложил Каэлу.

- Это есть не обязательно, - сказала Килэй, когда он принял лапу.

Он всегда мечтал посидеть среди оборотней. Если бы Роланд был здесь, он бы присоединился к ним. Каэл не мешкал. Он попробовал сырого гуся, разжевал. Он ожидал, что вкус будет кошмарным, но так не было. Вкуса вообще почти не было.

- Мне нравится этот человек, - одобрительно сказал Серочес. Он впился зубами в грудку гуся.

Когда мясо кончилось, Серочес принялся грызть костный мозг. Каэл пытался не пялиться, как полуволк хрустит костьми и высасывает соки. Он решил попробовать и чуть не сломал зуб.

Килэй не пробовала. Она обглодала кости и бросила в кучу.

- Почему ты никогда не ешь костный мозг? – спросил Серочес.

Она пожала плечами.

- Вкус мне не нравится.

Килэй растянулась на земле, сунув руки под голову, и Серочес окинул ее взглядом.

- Странно, да?

Она снова пожала плечами.

- Немного, наверное.

- Что странно? – спросил Каэл.

- Не так давно Клыки и Чесы боролись за территорию для охоты, - сказал Серочес.

- Вы были врагами? – спросил Каэл.

- Враги и друзья – понятия людей. Волки верны только своим стаям, все, кроме еды, лишь игры.

Каэл был растерян.

- Но я думал, вы – волчий шаман.

- Да. Когда солнце моей жизни сядет за горизонт, среди волков родится новый шаман. Он будет в своей стае, в стае Клыка, Чеса или Рыка. И весной, когда волки временно собираются и живут мирно, он исполнит ритуал для всех малышей, чтобы они переродились во втором облике. Клыки были непобедимы много закатов солнца, сколько только можно представить, - Серочес кивнул на Килэй. – Но Кровоклык был справедливым. После того, как его стая запаслась добычей, Клыки уходили на время и давали нам поохотиться на лучших землях. Другие альфа не были такими щедрыми.

При упоминании Кровоклыка атмосфера стала мрачнеть. Каэл сжался от вины, тишина затянулась.

- Мне сказали, что ты сделал для него. Я знаю, что ты отправил Кровоклыка в вечный лес.

Каэл поднял голову и затерялся в нечитаемых морщинах лица Серочеса.

- Это было милосердие, - прошептал он. – Мы все больше всего боимся попасть в плен, где наши когти связаны, голоса заглушены, и под нами только камень. Это смерть. Стая Кровоклыка погибла, его заковали в цепи в одиночестве. А теперь его дух снова свободен, может охотиться с теми, кого он любит. Это было милосердие.

Каэл не знал, что сказать. Он боялся, что, если заговорит, из сердца вырвется то, что сжимало его. И он сжал зубы и кивнул.

Он был благодарен Серочесу, повернувшемуся к Килэй.

- Я понял, как только ты ступила в лес. Деревья пели, что ты придешь, как и всегда.

- Приятно вернуться, - пробормотала она. – Я думала, шаманы бросили Великий лес

Серочес склонил голову.

- Когда король загнал наш народ в болота, нам пришлось бежать. Наша магия должна быть в безопасности, - сказал он, касаясь деревянного медальона на груди. – Но я ощутил весной над лесом странное черное облако… ужасную бурю на крыльях тени. Что-то изменилось, наш порядок был нарушен. Теперь я вижу, почему, - его пальцы сжались на ребрах гуся. Кости хрустнули, и он сжал кулак. – Черноклюв выпустил Мерзость в наш мир.

- Кто такой Черноклюв? – сказал Каэл.

- Вороний шаман, - рявкнул Серочес. Он повернул голову к Килэй. – Я недавно учуял медведя. Тень сокола преследует меня. Лис и лев недалеко. Похоже, все заметили черное облако. С их помощью мы сможем покончить с Черноклювом.

Килэй кивнула, глядя на потолок.

Каэл быстро посчитал. Всего шесть. Он помнил, что Бейрд говорил, что шаманов было семеро.

- А… кулики? – робко закончил он. Не получилось найти силы, чтобы спросить о семье Килэй, он знал, что она не просто так смотрит пристально на кустарник.

- Кулики? – проворчал Серочес.

- Я читал историю о них, - объяснил Каэл. – Кулик Быстроножка спасла Идэна от… кхм…

Он замолчал от взгляда Серочеса. В его взгляде не было мягкости или скрытности.

- Ты говоришь о древнем времени, человек. В давние дни наши талисманы были сильными. Было много семей, так много, что все дети леса могли быть в стае птиц или зверей, если хотели бы. Мир людей пробрался в наши леса, все меньше наших детей проходило изменения, и семьи, как твои кулики, вымерли. Шаманы были первыми в этих лесах, и теперь остались только наши семьи.

Каэл пытался все это понять.

- Талисманы?

Серочес показал на медальон на груди. На его поверхности был вырезан волк, выгнувший шею и открывший пасть для воя.

- В нем наша магия, позволяющая исполнять ритуал. Мы, шаманы, исполняем его только на нашем виде, таковы правила. И мы никогда не отходим от закона… кроме одного исключения. Черноклюв продался человеческому королю много лет назад. Он обменял свободу на власть. Он всегда бросался на все, что ярко сверкает, - глаза Серочеса потемнели. – Черноклюв годами использовал ритуал на наших детях, меняя их до их времени. Они часто сходили с ума. Некоторых поглощали их звериные души. Это непростительно. Но теперь он творит… Мерзость. Черноклюв начал исполнять ритуал на людях, в крови которых нет оборотня. Они перерождаются чем-то странным. Некоторые, как существа, которых ты видел этой ночью, так искажены злом, что им нет места в мире зверей или людей. Они – не часть порядка, они только слушаются приказов.

Серочес пригнулся и направился к выходу из логова.

- Скоро это закончится. Как только шаманы расправятся с Черноклювом, новых перерождений не будет. А потом мы уничтожим оставшуюся Мерзость, - он посмотрел на Килэй.

Она покачала головой.

Полуволк тяжко вздохнул.

- Ладно. Благодарю за помощь с мечниками, Углеклык. Знаю, ты не согласна с решением шаманов… но мы благодарны за помощь. Продолжай путь, если не хочешь сражаться. Час почти пришел. Вскоре лес будет охвачен нашей войной.

Он пошел среди ветвей и пропал без слов.

Каэл не впервые за день был в смятении.

- Почему мы не можем бороться вместе с шаманами? Почему мы не можем помочь в борьбе с Мерзостью Титуса?

Она смерила его тяжелым взглядом.

- Не используй слово, если не понимаешь его значения. Я за борьбу с Титусом, но меня беспокоит то, как шаманы делают это. Может, однажды ты поймешь меня… но, надеюсь, тебе не придется. А теперь поспи, - проворчала она, отворачиваясь от него. – Нас ждет долгий путь.

И все. Каэл знал, что больше ничего от нее не получит, и он не тратил дыхание. Он попытался уснуть.

Он хотел использовать свой рюкзак как подушку, но его дно все еще было мокрым после реки. И он схватил рюкзак Бейрда.