— Ему нужны люди, которые хорошо знают предгорья и восточный отрог пиков Итерскау, — усмехаясь, пояснил Святоша. – Господин хочет миновать их, не утонув в болоте и не нарвавшись на гоблинов.

Краем глаза я не забывала наблюдать за невозмутимым Басхом. Уж больно несхожая с нашими обычными клиентами птица. Этакой голубь белый, мохноногий, ручной, залетевший на крышу, полную ворон. Семихолмовье уже само по себе — та еще глухомань: пограничная территория Сандермау и Хаэйльских Равнин, через эту деревню такое количество контрабандных путей проходит, что этот клубок даже Хаэльской Инквизиции не распутать. А тут еще и восточный Итерскау! Это ж такие места гиблые, что только держись. Не вязалось все это с Басхом, не вязалось. На лице — лишь вежливый интерес пополам с ожиданием. Выдержка, вроде, присутствует. Хотя кто его знает, может, он просто не понимает, куда попал. Хочешь — не хочешь, а пояснить придется.

— А что господину в Итерскау понадобилось? — не удержалась я от вопроса. Собственно, я была готова к тому, что отвечать он не станет. По негласному правилу, я вообще не должна была его ни о чем спрашивать.

Однако Басх только улыбнулся:

— Я ученый, сударыня. Весь мой интерес — сугубо академического толка. Историк.

— Рискованно, — протянула я, пытаясь скрыть любопытство, разбуженное его словами. — Там места очень непростые, сударь, знаете ли.

— Знаю, — Басх кивнул. — Поэтому мне и нужны проводники.

— Проводниками вы там не обойдетесь, — усмехнулся Святоша, глядя на него совсем уж недобро. Да что с ним не так сегодня? Я пнула его под столом. Он ойкнул и принялся потирать лодыжку.

— Но я предполагаю, что вы не скроетесь при первой же опасности, — удивленно сказал историк. — Да и чем те места так уж непросты?

Святоша пожал плечами. Я закусила губу. На этот вопрос сложно было ответить однозначно. Но его не задал бы ни один человек, проведший в этих местах хотя бы полгода. Одно слово “Итерскау” здесь производило колдовское действие. Дети, услышав его, прибегали в надежде услышать новую порцию страшных историй, взрослые отмахивались и делали священные жесты от сглаза, а контрабандисты и проводники тянули жалостливое “Ууууу!” и ломили заоблачные цены.

— Как вам сказать... Гоблины — это самая мелкая местная беда, — наконец выговорила я. — По крайней мере, возвращается оттуда очень мало народу...

“Да и Девять Стражей в той же стороне”, — внезапно подумалось мне, и эта мысль заставила меня вскинуться. Брови Святоши дернулись, и я готова была поклясться, что он подумал о том же.

— Ну, так что ты об этом думаешь? – поинтересовался мой напарник, закончив потирать лодыжку.

— Все зависит от того, сколько господин готов за наши услуги заплатить, — я бросила на Басха вопросительный взгляд.

Сотни три золотых эффи. Не меньше. За Итерскау и пять — цена слабая, но таких денег у него вполне может не быть. Будь на моем месте Злобный Фени, главарь местной Гильдии Следопытов, как он называл свою псиную свору, он бы согласился и на две сотни, только вот путь Басха окончился бы лигах в полутора от Семихолмовья. В каком-нибудь овражце. Надо, кстати, дать ему это понять. Мы со Святошей — одни из немногих, работающих честно, и скромность тут будет совершенно излишней. Впрочем, мы и без его заказа с голоду не помрем, несмотря на неприбыльное лето: через пару недель еще схолодает, гоблины полезут из берлог на игрища, и за чистку торговых путей от их хороводов будут платить неплохие деньги — главное, не забывать отрезать им уши.

Мои мысли совсем ушли было в сторону иного заработка, когда Басх сказал:

— Как насчет тысячи эффинов?

Святоша перестал дымить и переглянулся со мной. Его расклад, как и мой, явно прикидывал сумму поменьше. Я махнула рукой карлику, который тут изображал из себя прислугу: от деловых разговоров у меня еще сильнее подвело живот, к тому же, из разбитого окна тянуло запахом какой-то выпечки.

— Боюсь, что большую сумму я просто не потяну, — добавил ученый, как бы извиняясь. — Только я подразумеваю, что через все, что может там меня ждать, вы пройдете вместе со мной. Не то, чтобы я был совсем неспособен себя защитить... Но все же... Я понятия не имею, чего в тех краях следует опасаться. С гоблинами я еще никогда не сталкивался.

Святоша прыснул. Гоблины! Да их можно пачками вязать, особенно поздней осенью, когда у них ритуальные танцульки. Мы за ними в это время ходим, как по дрова, если других дел нет. За все время танцев можно сотню золотых эффи заработать проще, чем пальцами щелкнуть, а на эти деньги в Семихолмовье зимуется вполне спокойно, и даже на шлюх для Святоши хватит.

— Белка, на пару слов, а? — внезапно сказал Святоша, поднимаясь.

— Простите, — я улыбнулась Басху, — сами понимаете, нам нужно посоветоваться.

Тот кивнул. Мы со Святошей отошли к самой лесенке, ведущей на второй этаж, к комнатам.

— И что ты надумал? — поинтересовалась я.

— Чем-то странным это дело пахнет, — сказал Святоша, морща нос так, будто и впрямь ощущал какой-то неприятный душок. — Тысяча эффи... Здоровые деньги, конечно...

— Еще бы, — согласилась я. — Ферму на Хаэйльских Равнинах можно отстроить — об этом думаешь, да?

Мы оба знали, что он совсем не хочет шататься по лесам всю оставшуюся жизнь. Осесть где-нибудь в симпатичном местечке и заниматься чем-то более спокойным — фермерством или торговлей — вот, что было вершиной его честолюбивых мечтаний.

— Может, и думаю, — сердито сказал Святоша, — но это если я себе всю прибыль заберу. Не о том речь. Этот парень выглядит так, как будто с картинки в книжке сошел...

— Завидуешь?

— Смеешься?

— Ну, не без этого...

— ...оно и видно. Так вот. У него на лице все его неземные мысли как чернилами написаны. Ты же помнишь, что в той стороне бывшая эльфийская тропа?

— Девять Стражей-то? Ну, помню. И?

— А если он туда намылился?

— Нам-то что?

— Как что? Все, что за лесом — сплошной эльфийский погост. Я, конечно, мертвых не боюсь. Но я был там как-то...

Тут Святоша замолчал. Я терпеливо ждала, пока он договорит.

— И сама знаешь, что про те места говорят. Мне что-то туда идти неохота, — сознался мой напарник.

— А мне интересно. Я-то не ходила.

— Дура ты просто.

— Сам такой. Тысяча эффи, Святоша!

— Согласен. Даже звучит, как музыка, — он зажмурился, будто представляя блестящую золотую горку. — Но мало кто оттуда возвращается. Ты же сама всегда говорила, что эльфийская земля...

Я сердито закусила губу. Тут он меня подловил. Посмеяться на сказочниками-эльфолюбами я всегда была горазда, даром, что имела к предметам их страсти отношения побольше, чем они сами.

Аэнна-Лингэ — так назывался этот лес немногими, кто еще помнил старые, неоскверненные современными картографами названия. Те, кто ходил через него к предгорьям, рассказывали о странных серебряных обелисках, которые, бывало, возникали на полянах, а потом исчезали. По опыту уже многие поняли: увидев такой, нужно было мигом сворачивать в сторону, не то легко было обнаружить себя где-нибудь совсем в другом месте. Странные призраки и видения, приходящие к ночевавшим в тех местах, были почти одинаковы во всех пересказах. Те, кто рисковал заходить дальше, рассказывали о каких-то песнях и голосах, которые звучат на грани рассудка и потихоньку сводят с ума. Те, кто заходил еще дальше... ничего не рассказывали. Их-то уже больше никто никогда не видел.

Все это были отзвуки последней, самой разрушительной войны с эльфами, в которой люди, наконец, одержали победу... Одержать-то одержали, но Тсе Энхэль Асуриат так и не заполучили.

— И что, даже такая сумма тебя не соблазняет самому проверить, как там оно? — поинтересовалась я. — Ты ж жить без приключений не можешь. Гульнуть, так сказать, перед оседлой жизнью неохота?

Тут уже мне удалось задеть его чувствительную сторону, и я знала об этом прекрасно. Эта работа, хоть и связанная с риском, могла разогнать рутину обычных караванных перевозок.