Я кивнула. Басх поднял с земли сухую ветку и поднес ее к костру. Кончик ветки легко вспыхнул. Хм, следовало догадаться. Я раньше слышала об этом старом способе: особого рода чернила, становящиеся видимыми только тогда, когда нагревается поверхность, на которой они использованы. Басх протянул мне карту:

— Не могли бы вы развернуть ее и подержать так некоторое время?

Я повиновалась. Ученый поднес ветку снизу, держа ее очень осторожно, чтобы пергамент не загорелся.

На бумаге отчетливо проступил черный извилистый путь от Скалы-Девятки, но не к Девяти Стражам, а к Хардаа-Элинне. Однако, вторая дорога — от Девятки до Стражей — возникла лишь мигом позже. Она была вычерчена прерывисто и тонко, тогда как первая дорога проступала ясной и ровной линией, и по ее контуру проходили совсем мелкие и почти незаметные буковки. “Тропа Резчика” — гласила надпись.

— Как говорил один из моих учителей, прямой путь всегда самый долгий, — сказал Басх. – Все знают про прямой путь к Стражам. Но через них нельзя пройти; они – только вехи дороги, которой больше нет. В этой долине есть нечто, способное вернуть ее, как я выяснил. Удивляет вас моя настоящая цель?

— Ничуть. Я уже знала таких, как вы.

— Разве?

— Знаете, я уже четыре года как обитаю тут. Все, кто идет к Стражам, проходят через Семихолмовье. С некоторыми мне случилось пообщаться.

— И что же они вам сказали?

— Разное. Кто-то мечтал о несметных сокровищах за Итерскау. Кто-то наслушался песен и сказок об эльфах и их утерянном царстве. Кто-то грезил могуществом эльфийской магии. У всех были свои причины.

— Вам это кажется скучным?

— Нет. Мне это кажется бессмысленным. Не понимаю этого стремления коснуться того, к чему сами эльфы не особенно спешат возвратиться. Так же, к слову, как и эти очарованные странники из своих путешествий.

Басх вспыхнул, это было заметно даже в свете костра. Я же вдруг поняла, что говорю не как обычная охотница, и прикусила язык.

— Они просто не знали того, что известно мне, — тихо сказал ученый.

— И почему вы так уверены?

— Эта карта существует в единственном экземпляре.

— Да?

— Белка, вы разбираетесь в истории?

— Нет, — соврала я. — Я вряд ли пойму вас, Басх. Сведений, знаете ли... недостает.

— Но вы же наироу. Неужели вам не интересно?

— Нет. Я живу здесь и сейчас.

— Но эльфийская кровь...

-...не делает меня особенной.

Басх не нашелся с ответом. Я решила, что разговор пора заканчивать. Ученому стоило получше выспаться, и мне нужно было подвести итог этой неожиданной беседе, провести грань между нами и укрепить ее.

— Я простая охотница, Басх, и желания у меня простые. Меня все это совсем не увлекает.

— Ну что же, — наконец сказал ученый. — Это ваше право.

Через несколько минут он уже занимался своей постелью, предварительно убрав в сумку все свои канцелярские принадлежности. Я смотрела, как пляшут под свой собственный треск языки пламени, и молчала. Через какое-то время ученый уснул, отвернувшись от мешающего ему света.

Я заметила, как золотисто блестят пряди его волос, выбившиеся из-под плаща. Дура я все-таки...

Небо серебрилось будущим снегом. Воздух был холодный и влажный, пропитанный легко узнаваемым запахом ила. Ощущалась близость болот — наша дорога проходила по самому их краю. Зимой они очень опасны: покрытые снегом, они кажутся обычными, ровными и тихими лужайками. Как же, все-таки, хорошо, что нам не нужно в них углубляться!

Идти здесь было неудобно: очень уж много колючего кустарника росло в этой области. Протоптанных тропинок не было совсем, земля была каменистой, то тут, то там попадались крупные валуны — сказывались недалекие уже предгорья.

Впереди нашей троицы шла я, служа отряду глазами. Замыкал шествие молчаливый Святоша, прикрывая нам спину. Басх, с любопытством разглядывавший лес, шел посередине, и его это более чем устраивало. Сегодня мне было немного не по себе. Бывает такое чувство, как будто на грани слуха кто-то очень тихо и тонко скребет ногтем по стеклу...

Путь мы начали еще засветло, и это чувство мучило меня едва ли не с самого пробуждения. Честное слово, если бы у меня на спине была шерсть, она бы дыбилась. Басху дорога давалась уже легче, и мы прошли довольно много перед тем, как сделать привал.

Для отдохновения мы избрали небольшую скалу, покрытую мхом. Басх присел рядом и стал хлебать из фляги травяной отвар, которого я приготовила достаточно, чтобы запастись. Святоша подошел ко мне и положил руку в перчатке мне на плечо:

— Так. Ну, говори.

— О чем ты?

— Я тебя хорошо знаю. Неспокойно? Чуешь чего?

— Да, что-то не то, — я не стала отпираться. — Жутко не по себе.

— Ну что ж, — ухмыльнулся Святоша. — Значит, будем начеку.

— Хорошо, — я кивнула. Мне стало гораздо спокойнее, когда я поделилась своей тревогой с напарником. Моим предчувствиям он всегда придавал большое значение. Иногда зря — но частенько это нас выручало.

Святоша ненадолго отлучился: что-то заметил. Что-то оказалось зайцем — и, судя по шубке, русаком. Бедолаге все равно пришлось бы туго зимой, а обед из него вышел чудесный. Поев, я даже развеселилась и уверовала в невозможность всяких бед — по крайней мере, на сегодня. Басх опять молчал, считая, похоже, свою вчерашнюю вспышку разговорчивости едва ли не изменой какому-то обету.

Пообедав, я отошла к бежавшему невдалеке от скалы ручейку, чтобы умыться. Сняла перчатки, набрала в ладони воды...

В ее ровной глади что-то мелькнуло. Птица? Я подняла голову.

Серое небо было спокойным и пустым. Но лес... лес отчего-то молчал. Тишина...

Как так? Слишком, слишком тихо вокруг.

Вода ускользнула меж моих пальцев.

— Пора уходить, — сказала я Святоше, вернувшись к скале. — Что-то стихло все.

— Да уж, я заметил, — кивнул тот. — Пора. Знать бы только, от чего бежим...

Не успела я пожать плечами, как над нашими головами раздался пугающий клекот. Мы вскочили, и я увидела, как хлещут кожистые крылья по верхушкам деревьев. Полузмеиный-полукошачий силуэт вился над лесом, издавая короткие крики.

— Айтварас! — наши с Басхом голоса, полные изумления, прозвучали единовременно.

— Так, — гаркнул Святоша, — ни с места! Эта тварь не сможет опуститься ниже верхушек, может, она и не увидит нас тут.

Ага, не тут-то было. Айтварас кружил точно над нами, и его повторяющийся прерывистый клекот слишком сильно походил на сигнал. Вдобавок я почувствовала, как начинает дрожать под ногами земля.

— Вот это мне уже совсем не нравится... — начала было я, и тут Святоша сгреб меня за капюшон плаща.

— Пошли, пошли! Я понял!

Камни и валуны внезапно начали выстреливать из колеблющейся земли, точно из пращи. Даже скала начала колебаться, точно стремилась покинуть давно насиженное место. Святоша почти волоком втащил меня и Басха на небольшой холм, частью которого она была, и мы побежали за ним в ту сторону, где лес становился гуще. Айтварас следовал за нами, не прекращая клекотать. Как бы быстро мы ни бежали, уйти от него было невозможно. Земля подводила нас, норовя исчезнуть из-под ног, трескаясь и забрасывая нас острыми кусками камней и породы.

— Как же мне надоела эта тварь! — рявкнул Святоша, резко останавливаясь, разворачиваясь и сдергивая с плеча лук.

Стрела со свистом ушла вверх. По изменившемуся, ставшему более высоким голосу айтвараса стало ясно, что он попал, но зверь не желал слезать с нашего следа. Пробежав еще немного, мы оказались на какой-то лужайке, которая незамедлительно заразилась преследующим нас землетрясением.

— Да что же это вообще такое! — взвыл Басх, цепляясь за свою сумку, точно за последний шанс выжить.

— Вы же Арэль Фир закончили, — внезапно осознала я. — Отгоните его!

— Как?!

— Магией!

— Я не понимаю вас...

О, мрак. Я со злостью стиснула лук, едва сдержавшись, чтобы не отшвырнуть его. Наверное, для него Луна тоже не была матерью.