Разумеется, Реннер и Ланпоса III не были единственными обитателями дворца.

А?!

Легки на помине. Клаим отошёл к стене, выпрямил спину и встал по стойке смирно, с рукой на груди.

По коридору приближались двое. Позади шёл высокий, худой блондин, с зачёсанными назад волосами.

Маркиз Рэйвен, представитель одного из великих домов Королевства.

Проблемой являлся второй, низкий и тучный человек, что шёл перед ним. Занак Валурин Игана Райль Вайсельф, второй принц, и второй в цепи наследования.

Занак остановился, его полное лицо нахмурилось.

— О, Клаим. Куда держишь путь? Собрался предстать перед тем чудищем?

Лишь одну персону принц Занак называл чудовищем. Клаим не смог этого стерпеть, даже понимая, что грубит.

— Ваше высочество, благодарю вас, но принцесса Реннер не чудовище. Она добра и прекрасна, её даже называют сокровищем Королевства.

Как ещё можно назвать того, кто отменил работорговлю и предложил множество реформ, призванных помогать гражданам? Невзирая на то, что большинство их были отклонены из-за сопротивления дворянства, Клаим знал лучше кого-либо её заботу о простом люде.

Каждый раз, когда очередную направленную на помощь народу реформу отменяли по дурацким причинам вроде необходимости сохранять лицо дворянства, добросердечная девушка проливала слёзы перед ним. Занак, не пошевеливший ради других ни пальцем, не имел права так о ней говорить.

Его охватило желание крикнуть, желание ударить кулаком.

Пусть они сводные брат и сестра — подобные слова не подобает говорить в адрес кровного родственника. Но он не мог позволить своему гневу проявиться.

Реннер предупреждала его: «Мой старший брат попытается разозлить тебя, чтобы после обвинить в оскорблении. Он, скорее всего, ищет повод разделить нас. Клаим, ни в коем случае не проявляй слабины в разговоре с ним».

Это печальное выражение — его госпожа, отвергнутая собственной семьей, Клаим вспомнил как поклялся, что хотя бы он никогда не покинет её.

— Разве я имел в виду Реннер? Может, ты принял это на её счёт потому, что втайне сам так считаешь?…ну, да хватит об очевидном. Но сокровище?…Она что, предлагает свои идеи, искренне полагая, что они сработают? По моему впечатлению, она с самого начала знает, что ничего не выйдет, но продолжает гнуть своё.

Подобное не может быть правдой. Как такое возможно? Он, неспособный мыслить иначе, просто демонстрирует свою уродливую зависть.

— Думаю, всё не так.

Принц фыркнул.

— Как я и думал, ты не видишь в ней чудовище. Может, ты просто слеп? Или это она слишком умна?…Разве мои сомнения необоснованы?

— Совершенно необоснованы. Я твёрдо уверен, что Реннер-сама — украшение Королевства.

Находясь к ней ближе чем кто-либо, он был уверен в честности всех её поступков.

— Как интересно. Тогда, не передашь ли ты этому чудовищу весточку от меня?… «Пусть твой брат и видит в тебе лишь политический инструмент, сотрудничай со мной, и я освобожу тебя от права наследования в обмен на территории».

Отвращение Клаима возросло.

— Шуткам должен быть предел. Я не ожидал услышать от вас подобное. Я сделаю вид, что ничего не слышал.

— Пф. Как жаль. Пойдёмте, Маркиз Рэйвен.

Внимательно наблюдавший за ними человек молча кивнул.

Немногое было известно о Маркизе Рэйвене. Хоть он и держал чёткую дистанцию между собой и Клаимом, выражение его глаз немного отличалось от прочих дворян. Реннер также не давала особых инструкций относительно линии поведения с ним.

— А, чуть не забыл. Маркиз Рэйвен также разделяет мои мысли и считает её чудовищем. Можно сказать, мы единомышленники в этом вопросе.

— Ваше Высочество.

— Ещё немного, Маркиз Рэйвен. Слушай, Клаим. Будь ты слепым фанатиком, я бы не утруждал себя предупреждениями. Но…Я говорю тебе всё это, потому что опасаюсь что она обманывает тебя. Она — чудовище.

— Ваше высочество, позвольте мне дерзость задать вам вопрос. Какие качества госпожи Реннер заставляют вас отзываться о ней так? Никто не заботится о Королевстве и народе так, как она.

— Почти все её усилия оборачиваются ничем. Всё, что она делает, бесполезно. Поначалу, я думал что она плоха в планировании, но потом, в разговоре с Маркизом, меня посетила мысль. Что если у неё абсолютно всё просчитано? Такая теория объясняла бы разом все странности. И если это правда…значит, девушка которая половину своей жизни проводит не выходя из дворца, почти не имея связей среди дворянства, вертит их всех вокруг пальца…Как ещё её можно назвать, кроме как чудовищем?

— Это просто какое-то недоразумение. Реннер-сама не такой человек.

Клаим был уверен.

Её слёзы не лгали. Девушка по имени Реннер была самоотверженна и добра. Он, чью жизнь она некогда спасла, был уверен в этом.

Но его слова не убедили принца. Тот горько улыбнулся и покинул Клаима, Маркиз Рэйвен последовал за ним.

Климб пробормотал в пустом коридоре.

— Реннер сама является самым доброжелательным человеком в мире. Мое существование тому доказательство. Если…

Он проглотил окончание фразы. Но даже так, она продолжилась в его сердце.

Если Реннер-сама взойдёт на трон, Королевство станет великой державой, поддерживающей населяющий его народ.

Разумеется, учитывая порядок наследования, это было невозможно.

Тем не менее, Клаим не мог избавиться от подобных мыслей.

Наконец, Клаим прибыл к той комнате дворца, где он бывал чаще всего.

Несколько раз внимательно осмотревшись вокруг, он решительно повернул дверную ручку.

Входить без стука было неслыханным, но он поступал так, подчиняясь желанию госпожи. Она не желала слушать, сколько бы Клаим не возражал.

В конце концов, Клаиму пришлось уступить. Он ничего не мог поделать, женские слёзы его обезоруживали. Но ему всё же удалось выторговать несколько оговорок. Как бы то ни было, он не мог войти без стука в присутствии Короля.

Кроме того, Клаим испытывал потрясение, появляясь без проса. Каждый раз, открывая дверь, он чувствовал, что подобное поведение никак не может быть дозволено.

Уже собираясь распахнуть дверь, его рука остановилась при звуке горячего спора, проникшем сквозь тонкую щель.

Он услышал два голоса, оба женские.

Причина, по которой он остановился, была в том что один из голосов был настолько погружен в дискуссию, что его обладательница не заметила бы Клаима даже войди он в комнату. Не желая прерывать их беседу, Клаим замер и прислушался. Хоть и чувствуя вину за подслушивание, он почувстовал бы ещё большую вину, прервав столь тёплый разговор.

— …уже говорила? Людей интересует лишь та выгода, что они видят перед собой.

— Мммм…

— Реннер, твой план внедрения севооборота…впрочем, я не уверена, что это и правда увеличит урожаи…как долго придётся ждать видимого результата?

— По моим расчетам, это займет по меньшей мере шесть лет.

— Тогда, какова расчётная потеря доходов за эти шесть лет, пока мы будем выращивать разные культуры?

— Зависит от урожая…Но если брать нынешний за основу, то это будет около восьмидесяти процентов, то есть двадцатипроцентные убытки. Но спустя шесть лет, мы получим устойчивый рост урожаев на тридцать процентов. Расширив пастбища и заложив основу для увеличения поголовья скота, достигнем даже большего.

— Концовка твоей фразы заставила бы всех прыгать от восторга, но согласится ли народ терпеть двадцатипроцентные убытки шесть лет подряд?

— Королевство может ссудить эти двадцать процентов без ставки и залога, установить выплаты благодаря которым люди будут получать доход. Если урожай не улучшится…не взимать долги, и если что-то пойдёт не по плану люди смогут расплатиться за четыре года.

— Это будет непросто.

— Почему?

— Я же сказала. Людей интересует лишь то, что у них под носом — большинство предпочитает стабильность. Даже если бы ты могла гарантировать эти тридцать процентов через шесть лет, всё равно нашлись бы недовольные.