— Только не говорите мне… Что причина, по которой вы хотите драться, хотя шансы на победу малы, это…

— Всё верно. Объединившись с другими племенами, я учитываю то, насколько можно уменьшить количество голодных ртов.

— Да за что-то подобное!..

Вот почему он хотел сформировать союз. Так что даже если они проиграют сражение, то оставшихся в живых будет намного проще прокормить и избежать будущих войн.

В войне за выживание это будет крайностью, но наверняка понятно всем, что все, кто не являются боеспособными воинами, охотниками и друидами будут расходным материалом. Нет, в долгосрочной перспективе может даже было бы лучше, если бы остальные просто умерли.

Меньше ртов, значит меньше еды потребуется, чтобы выжить. В таком случае, даже сосуществование всех племён возможно.

Круш судорожно пыталась придумать причину, чтобы отвергнуть его идею.

— Но вы даже не знаете, насколько опасно будет новое место жительства, и всё равно вы хотите начать всё сначала лишь с горсткой выживших?

— Тогда я поставлю вопрос так. Скажем, мы легко выиграем битву за выживание, а что потом? Если наша рыба иссякнет, пять племён всё равно будут воевать с друг другом за еду?

— Но мы можем поймать больше рыбы!

— А если не сможем?

Она не могла ответить на леденящий шквал вопросов Зарюса.

Зарюс просто всегда действовал исходя из самых наихудших сценариев, которые только мог придумать. А у Круш всё держалось на её мыслях, в которых она выдавала желаемое за действительное. Если произойдёт что-то плохое, её выбор приведёт к катастрофе, в то время как Зарюс с этим справится.

И даже если их победят, а количество взрослых людоящеров уменьшится, то они погибнут в битве, пав доблестной смертью.

— Если ты откажешься, то мы будем вынуждены атаковать племя Красный глаз в первую очередь.

Тон, которым он это сказал, заставил Круш вздрогнуть.

Этим он объявил, что они не позволят племени Красный глаз бежать в новые земли невредимыми.

И это было верное и разумное решение.

Если племя с малым числом выживших, бежит в новые земли, а там окажется племя Красный глаз, в котором все живы и находятся в полной боевой готовности, единственное, что ждало бы беженцев — это смерть. Учитывая такую вероятность, упреждающий удар был лучшим решением. Это был очевидный выбор для того, кто отвечает за целое племя. И если бы она сама оказалась в таком положении, она приняла бы точно такое же решение.

— Даже если мы проиграем эту войну, я верю, что этот союз уменьшит вероятность кровопролития между нашими племенами на новом месте.

Круш не понимала, что он имеет в виду, и показала растерянное лицо. Зарюс же думал, что его истинные намерения предельно ясны.

— Этот союз положит начало товарищеским отношениям между племенами. И мы уже будем не просто разными племенами, а будем знать друг друга как союзников, которые сражались вместе.

Всё верно.

Круш хорошенько обдумала слова Зарюса.

Он утверждает, что племена, которые сражались и проливали кровь вместе, ещё не скоро начнут войну против друг друга, если пищи будет не хватать. Но её собственные мысли и опыт вынуждали усомниться в правдивости этого. Немного опустив лицо, только она собиралась глубоко задуматься, как Зарюс задал вопрос:

— Кстати, а как Красный глаз пережил такой период в прошлом?

Она почувствовала, как будто её кольнули иглой. И прежде чем она это поняла, Круш резко вскочила. И увидела удивление на лице Зарюса.

«Ах, он спросил потому, что ничего не знает.»

Хотя она и знала его совсем недолго, Круш силилась понять основы личности мужчины по имени Зарюс. Она интуитивно поняла, что этот вопрос был задан не с целью угрозы.

Круш сузила глаза и уставилась на Зарюса. Её взгляд был настолько острым, что казалось она вот-вот проделает в нём дырку. Не в состоянии понять причину такого взгляда, она увидела, что она заставила Зарюса чувствовать себя беспомощным. Но даже так, Круш уже не могла контролировать себя.

— И с чего я должна рассказывать это тебе?!

Выплюнув эти слова, её голос наполнился ненавистью. Такая резкая перемена в Круш заставила его сомневаться в том, что он разговаривал с тем же людоящером.

Но Зарюс не мог отступить. В её ответе может скрываться ценная информация, которая позволит всем выжить.

— Я хотел бы знать это. Благодаря силе друидов? Или был другой способ? В нём может крыться наше спасение…

Зарюс остановился и закрыл рот.

Если бы оно действительно содержало в себе спасение, то у Круш не было бы такого выражения боли на лице.

Как будто прочитав его мысли, Круш фыркнула, как будто пыталась высмеять всё, включая себя.

— Ты прав. Спасения нет.

Помолчав, она измученно улыбнулась и продолжила:

— У нас была внутренняя война, и мы совершили братоубийство, а потом съели мёртвых.

Зарюс не мог и рта раскрыть от шока, что охватил его. Убивать слабых, значит сократить количество ртов, и это не было табу. Но есть своих собратьев было мерзейшим преступлением, своего рода табу среди табу.

«Почему она мне рассказала о таком? Ведь это тайна, которую обычно уносят с собой в могилу. Почему она раскрыла эту тайну перед чужаком? Неужели она не даст мне уйти живым? Нет, это было не так, нынешняя атмосфера не располагала к этому.»

Круш сама не знала, почему рассказала это ему.

Она прекрасно понимала, сколько презрения направят в сторону их племени, если узнают об этом секрете. Так почему…

Её рот двигался плавно, как будто он был вовсе не её.

— В тот день, когда у других племён началась война, у нашего племени тоже была серьезная нехватка продовольствия и мы оказались в опасной ситуации. Но мы не участвовали в войне потому, что у нас было много друидов, но мало воинов. И наши друиды были способны создавать еду с помощью магии.

Рот Круш не собирался останавливаться, как будто им управляло другое сознание.

— Но еды, которую создавали друиды, также не хватало. И единственное, что нам оставалось, просто ждать голодной смерти. Потом, в один прекрасный день, наш вождь привёз еды. Ярко-красное мясо.

«Может, я хочу исповедаться ему… О моём грехе.»

Круш скрипнула зубами. Мужчина, сидящий перед ней, молча слушал. Даже если ему было противно, он этого не показывал и продолжал слушать.

Круш была благодарна за это.

— Все примерно знали, что это было за мясо. На тот момент, у нас были приняты строгие законы, и любой, кто нарушал их, изгонялся. И в тот раз, когда вождь вернулся с мясом, это случилось после того, как кого-то изгнали. И даже зная это, мы все закрывали на это глаза и ели, чтобы выжить. Но такое не могло длиться вечно. Обиды, которые копились долгое время, вдруг разом вырвались наружу, и это вылилось в мятеж.

Закрыв глаза, она вспомнила их вождя.

— Мы ели… Мы знали, но всё-таки ели. Это делает нас сообщниками и ещё… Оглядываясь назад, сейчас мне это кажется смешным.

Круш закончила свой рассказ и уставилась прямо в лицо Зарюса. Она посмотрела в его спокойные глаза и увидела, что в них не было и тени отвращения. Она была удивлена, почувствовав счастье, что зародилось где-то в уголке её сердца.

Почему же она чувствовала себя счастливой?

Круш почти знала ответ на этот вопрос.

— Послушай. Однажды, кто-то вроде меня родился в племени Красный глаз. С древних времен, альбиносы были демонстрацией силы. В моём случае, это была сила друида. Что дало мне авторитет в племени и власть, такую, которая может конкурировать с вождём… И я стала центром восстания, расколовшим племя пополам. Мы выиграли только потому, что нас было больше.

— А потом вы все разделили оставшуюся еду поровну среди выживших?

— Да… В результате чего нашему племени удалось выжить. Во время мятежа вождь не сдавался до самого конца. Он умер с бесчисленными травмами. А когда он получил смертельный удар, он улыбнулся мне.

Как будто кашляя кровью, Круш продолжала говорить.