Когда она закончила, Роман повернулся ко мне.

— А когда вы пришли?

Я кашлянул, ощущая себя дураком.

— Кроха позвонила мне. Только я верил, что с Перри что-то не так.

— Каким было состояние разума Перри до всего этого?

Я открыл рот, но не знал, что сказать. Какой была Перри? Как я ее бросил? Она была разрушена, как я. Мы разрушили друг друга и бросили умирать.

Ада смотрела на меня, ее голубые глаза сверкали. Она была возмущенной.

— Состояние разума Перри? — повторила Ада. — Она была настоящей эмо.

Ага, она меня опередила с ответом.

Ада подошла ко мне, ее палец оказался под моим подбородком, ноготь неприятно впился.

— Этот гад порвал с Перри. Разбил ее бедное сердце пополам. Я терплю его, потому что он был нашим последним шансом.

Точно. Это я знал. Она полагалась на меня, потому что ей приходилось. Она вонзила ноготь сильнее, подчеркивая слова, я опустил взгляд на пол. Я стыдился. Она думала, что все это было из-за меня. Теперь все знали, что это из-за меня. Пол дрожал под моим взглядом, наверное, из-за воды в моих глазах.

— Ясно, — медленно сказал Роман и тяжко вздохнул.

— Ага, — продолжила Ада. — Он переспал с ней, использовал…

— Эй, погоди, — сказал я, отходя от ее убийственных ногтей, — было не совсем так.

Она пронзила меня со всем осуждением, на какое был способен подросток (а это много).

— О, да, может, ты лучше объяснишь, что произошло. Почему Перри днями напролет рыдала, не понимая, что пошло не так. Тебя там не было. Ты не помогал ей день ото дня, надеясь, что она придет в себя и поймет, что ты чертов гаденыш. Ты не видел, какой ты ее бросил. Ты не помогал ей собирать осколки.

Она посмотрела на Романа с убеждением.

— А еще она забеременела от него, и у нее случился выкидыш.

Бам.

Я был поражен в сердце. В чертово сердце. Оно застыло. Легкие замерли. Все замерло от этих слов.

Выкидыш.

Беременна.

Выкидыш.

Беременна.

Перри была беременна от меня? Я… я… нет…

Нет. Этого не могло быть.

Я посмотрел на Перри и увидел там ее. Увидел ее печаль. Ее правду.

Слов не было. Не было ничего.

Она была беременна от меня. Моим ребенком.

На две секунды мое сердце наполнил жар счастья. Я не представлял, что в Перри была наша с ней жизнь. То, чего я всегда хотел, но не осмеливался мечтать. Это случилось. Это было нашим.

Было.

Сердце сжалось. Она потеряла ребенка. Потеряла его. То, что было нашим. Любовь. Жизнь.

Осталась боль, а потом агония.

Агония. Я тебя ждал. Прикончи меня.

Прошу.

— Ты не знал, — сказал Роман, глядя на меня и констатируя очевидное.

Я отвел взгляд от глаз Перри, не желая, чтобы она видела меня таким. Ада опустила ладонь на мое плечо.

— Эй, мне жаль. Мне жаль.

Я стряхнул ее руку, не мог дышать, не мог думать.

— Мне нужно на воздух.

— Нет, — приказал Роман. — Ты не пойдешь. Нам нужно все это обсудить. Это поможет мне понять, что произошло. И что в ней.

— Что в ней? — я уставился на него. Это не было очевидно? — Демон там.

Роман покачал головой.

— Нет. Ты прав, но это не так. В ней три сущности, — он указал на нее. — Одна — Перри. Одна — демоническая. И есть еще одна. Слабая и уже без силы. Но это мстительный дух. Если я правильно понимаю, что-то преследовало Перри раньше. Что-то обиженное или забытое. Оно решило заключить сделку и получить душу Перри. Но проиграло раньше, чем это случилось.

Он посмотрел на Аду.

— И этот выкидыш. Перри была уязвимее всего. В это время, при беременности что-то чужое может расти, цепляясь к ребенку. Даже если ребенок погибает. Уверен, это было из-за этого духа.

При упоминании ребенка легкие сдавило. Я развернулся в дымке, прижался к стене, пытался не рассыпаться здесь. Перри была беременна, и ребенка вырвали у нее. Чтобы пробрался кто-то другой. И я знал, кто это был. Я должен был сразу понять.

— Это была Эбби, — выдавил я. Роман появился рядом с растерянным видом.

Я объяснил:

— Она не давала мне покоя, когда Перри была со мной в Сиэтле. Она… умерла. Давно. Но она порой возвращалась. Она умерла из-за меня. И, видимо, не забывает этого.

Эбби. Словно я без того не был виноват. Перри была беременна от меня. Я ранил ее, а потом моя мертвая бывшая решила, что пора отомстить. Когда я был младше и под опекой матери, когда я прятался от нее, когда она искала меня в пьяной ярости, я часто желал быть кем-то другим. И когда она умерла от моих рук, я подумал, что Деклан Форей О’Ши был самой большой тратой пространства на планете. Но теперь… я жалел, что вообще родился. Я бы всех спас от проблем.

— Теперь забудет, — сказал мрачно Роман. — Демон получил доступ к Перри через нее, сыграл на ее страхах через нее. Чтобы насолить тебе. Но духа уже толком нет. Демоны не выполняют сделки.

Я покачал головой.

— Вот как. Это была моя бывшая. И она была не упокоена. Она хотела добраться до единственного человека в мире… ради которого я на все готов. Навредить ей. Я потерял ее один раз, но не собираюсь терять снова.

— Жизнь для многих несправедлива по многим причинам, — тихо сказал Берд. — Дело не в тебе Декс, я знаю по опыту, что твои намерения были хорошими. Дело в Перри. В том, чем мы можем помочь ей. Мы не можем тратить время на обвинения и злость. Этого демон и хочет. Нам нужно помочь ей. Нужно спешить. А с остальным разберешься потом.

Было сложно слушать это. Было сложно понимать, что Берд прав. Дело не во мне. Не в моих чувствах, вине, проблемах, стыде. Дело в Перри. Я прибыл спасти ее или умереть, пытаясь. Я еще не был мертв.

Я развернулся к остальным, не заботясь о том, видели ли они слезы в моих глазах. Меня беспокоило только одно. Два.

Я подошел к Аде и протянул руку.

— Я ужасно виноват в том, что сделал с твоей сестрой. С Перри. И, как вышло, с тобой, Всего Пятнадцать.

Ада посмотрела на мою руку, словно она была покрыта герпесом. А потом она слабо улыбнулась и пожала руку. Это придало мне сил.

— Хорошо, — Роман окинул нас взглядом. — Нам нужно единство против этого. Даже с помощью Берда мне понадобится, чтобы вы были сильными и не боялись. Вы должны верить, что мы это сможем одолеть. Мы выше этого существа, мы его изгоним. Но вера должна быть сильной. Сомнения подвергнут опасности наши жизни, и особенно Перри.

Берд начал тихо постукивать, пока Роман поднимал маленькую деревянную миску с мола. Он поднял ее над Перри, пронзая ее взглядом в поисках монстра внутри.

— Мы начинаем священную церемонию, — сообщил он. — Экзорцизм — это бой. Я доведу его до конца.

Он поднял миску и начал вопить на своем языке, слова были короткими и резкими, падали крупными каплями дождя.

Перри тут же отреагировала. Она начала извиваться под ремнями, тяжело дышать, как зверь. Пар поднимался от ее тела, и мне было не по себе. Что происходило?

Роман не отступал. Он питался страданиями монстра, агонией Перри. Было сложно смотреть, но я не мог отвести взгляда, хоть и пытался. Пол, боль на лице Ады, ровный стук Берда. Взгляд все равно возвращался к Перри, словно она хотела, чтобы я смотрел. Словно это помогало.

Роман сделал паузу, обмакнул большие пальцы в деревянную миску, пока они не почернели от сажи, подошел к ней. Она мотала головой, чтобы избежать его рук, но он смог провести по ее щеке.

Она укусила его за руку.

Я завопил, кровь потекла по ее подбородку. Я не сдержался. Ужас был преуменьшением.

Но не я был экзорцистом. Роман не пугался. Он прижал черный большой палец ко лбу Перри, ее голова отклонилась от силы, она отпустила его руку, и он спокойно опустил ее.

Монстр улыбнулся кровавыми зубами, кровавыми губами и деснами. Перри пропала. И, как молотом по больному, существо заговорило через нее голосом, который я не смогу забыть. Голос был зловещим, сильным, из-под земли.

— Думаешь, ей повезет? После того, что ты сделал с маленьким Джимом?