Тебе нравится это место? — прожестикулировал я.

Он кивнул.

Здесь мы с Джеем хотели бы жить. Может быть, ты станешь жить с нами?

Он улыбнулся, отпустил мою руку и начал расхаживать вокруг, будто был хозяином этого места.

— Ну? — произнёс Джексон.

— Я не знаю, что сказать, — признался я.

— Если тебе здесь не нравится, у нас есть три другие квартиры, из которых ты можешь выбрать, — сказала миссис Ледбеттер. — Это наш способ сказать, что мы очень хотели бы, чтобы вы с Джеки переехали в Бостон. Думаю, ты найдёшь атмосферу здесь более приветливой.

Я посмотрел на мистера Ледбеттера, который смотрел на меня с довольно странным выражением на лице.

— Ты знаменитый писатель, Вилли, — сказал он. Сегодня утром он казался уставшим, его лицо было слишком бледным, движения неуверенными, подавленными, будто он нехорошо себя чувствовал. — И ты сделал то, на что мы с Юнис никогда не были способны.

— Что, сэр? — спросил я.

— Ты сделал моего сына счастливым. Ты заслуживаешь за это маленький утешительный приз. Бог Свидетель, мы устали.

— Папа! — воскликнул Джексон.

— Это правда, сынок. Честно говоря, я считал тебя таким же безумным, как шляпник, когда ты начал встречаться с мужчиной из Тупело, Миссисипи. Чёрт, я считал тебя сумасшедшим только потому, что ты вообще туда поехал. Я по-прежнему думаю, что ты немного свихнулся, но, по крайней мере, ты счастлив от этого, а это в мире что-то да значит. Думай, что хочешь, Джеки, но всё, чего я когда-либо хотел, это чтобы ты встал на ноги. И, кажется, ты это сделал.

— Оу.

— В любом случае, Джеки, Вилли, квартира ваша, если хотите. Мы с твоей матерью не можем забрать всю эту ерунду с собой в могилу, так ведь? А она просто стоит здесь, пустая. И если вы собираетесь снова стать родителями, вам понадобится несколько дополнительных спален…

Я вдруг почувствовал наплыв эмоций и неуверенность, поэтому прошёл по ковру к окну с видом на улицу, вытирая глаза.

— Ну? — спросил Джексон, подходя, чтобы встать рядом со мной, беря меня за руку.

— Я не знаю, что сказать, — признался я. — Я просто действительно не знаю, что сказать.

— Скажи “да”, Вилли. Вот и всё.

— Никто никогда не делал для меня ничего такого, Джек.

— Не велико дело.

— Для тебя может и нет.

— Послушай, — сказал Джексон, беря меня за обе руки и поворачиваясь ко мне лицом. — Мы переедем сюда. Мы усыновим Тони. Или даже просто возьмём его на попечительство, если не сможем усыновить. Мы устроим его в одну из самых лучших школ в Бостоне, где он может научиться жестикулировать и пройти логопедическую терапию. У него будет лучший медицинский уход. Мы построим здесь жизнь, Кантрелл. Вот увидишь.

— А как же мама? И Билл? И Шелли? И Мэри в Нэшвилле, записывает диск. Это может быть год, когда она добьётся многого. И миссис Хамфрис только умерла — Тоня сейчас в том ещё состоянии, а она моя лучшая подруга. Я просто не знаю, могу ли оставить всё это позади, Джек. Там мой дом. Там моя семья.

— Мы тоже твоя семья, — отметил Джексон.

— Я знаю, но я не могу просто смотать удочки и уехать…

— Но ты можешь, — очень мягко произнёс Джексон. — И я думаю, что ты должен. Думаю, тебе это нужно, Вилли. Думаю, тебе нужно быть в атмосфере, где люди поддерживают и заботятся о тебе, а не постоянно тыкают в тебя этой религиозной брехнёй. Я хочу, чтобы ты увидел комнату наверху. Это была бы идеальная комната для того, чтобы ты в ней писал. Мы поставим туда твой компьютер и твои книги, там отличный вид, ты можешь писать от души. Я думаю, что тебе нужно это сделать, Вилли. Не только ради меня, а ради нас обоих. В мире есть больше, чем Тупело, штат Миссисипи.

— Я знаю, — несчастно произнёс я.

— Так что скажешь?

— У меня есть выбор?

— У тебя всегда есть выбор.

— А как же счета? Как же моя машина? Я ещё не расплатился.

— У нас очень хорошее финансовое положение. Ты это знаешь. У нас достаточно сбережений, чтобы безбедно прожить год, а, вероятно, и того больше.

Я вздохнул.

— Ну? — поторопил он.

— Ты действительно хочешь сюда переехать, да?

— Да, — сказал он.

— Ты же знаешь, я не люблю перемены.

— Знаю.

— И ты знаешь, что я упрямый урод. Ты сам так сказал.

— Мы можем с этим справиться, Вилли.

— И мне придётся уйти со своей работы в городе.

— Вилли!

— Что?

— Пожалуйста?

Я посмотрел на Тони, который стоял у книжного шкафа, проводя пальцами по корешкам маленькой книжной коллекции, которая обитала здесь, особое издание всего Диккенса.

— Мы оба получили право брать на попечительство и усыновлять детей здесь, так что оба наших имени будут в документах, — отметил Джексон, замечая то, как я смотрю на Тони, с лёгкостью угадывая мои мысли. — Мы устроим его в хорошую школу с хорошей программой. У нас здесь будут друзья. Поддержка. Мои родители. И ты знаешь, если ты здесь устроишь автограф-сессию или что-то ещё, к тебе придут сотни людей, а не просто дюжина или две, не так, как было там. Здесь мы можем сделать действительно большой шаг вперёд, Вилли.

Я вздохнул.

Он прав.

Конечно, прав.

Но что скажет мама? И Билл? И каково будет жить в большом городе, когда у тебя перед лицом постоянно мириады людей?

— Полагаю, если мы собираемся жить здесь, тебе лучше показать мне дом, — сказал я. — Но я ничего тебе не обещаю, Ледбеттер.

— Просто шанс. Это всё, о чём я прошу.

— Помнишь, как мы говорили о том факте, что иногда я тебя ненавижу? Думаю, это один из тех случаев.

— Вот увидишь, — заверил он меня. — Тебе здесь понравится.

— Я не единственный, кого ты должен убедить, — сказал я, подходя к книжному шкафу, который привлёк внимание Тони.

Ты хотел бы жить здесь? — прожестикулировал я.

Правда?

Да. Здесь мило, не так ли?

Его единственным ответом была улыбка.

— Перевес голосов, я уже вижу, — сказал я, в отчаянии бросая взгляд на Джексона.

В тот вечер мы отвезли Тони Горзола обратно в Бостонский дом для мальчиков, ровно в шесть часов.

Посещение подошло к концу.

Стоя на парковке, держа его руку и дрожа, пока Джексон доставал маленький чемодан Тони из багажника, я был в кошмарном состоянии. Я не хотел, чтобы он возвращался в это место и в ту жизнь, которая ждала его внутри. Что—то в его серьёзных, грустных глазах говорило мне, что он может согласиться с этим чувством, но он ничего не говорил, как и не показывал своих чувств.

Хизер Дюпорт встретила нас в фойе.

— Как прошло посещение? — спросила она, сразу же взяв Тони за руку, будто чтобы убедиться, что мы случайно с ним не сбежим.

— Он великолепен, — сказал я. — Мы отлично провели время. Мы бы хотели повторить.

— Определённо хотели бы, — добавил Джексон.

— Правда? Я рада это слышать.

— Он тот, кого мы ждали, — сказал я.

— Вы хотите заняться усыновлением? — недоверчиво спросила она.

— Думаю, да, — ответил я, бросая взгляд на Джексона, который кивнул.

— Это великолепно, — сказала Хизер. — Если вы дадите мне минутку, чтобы отвести его в столовую с другими мальчиками, мы можем обсудить, что нужно делать дальше.

— Мы можем попрощаться? — спросил я.

— Конечно.

Я подошёл к Тони, и присел на корточки.

Сейчас мы должны попрощаться, — сказал я. — Миссис Д. отведёт тебя на ужин.

Вы… не остаётесь?

Я покачал головой.

Почему?

Мы не твоя семья. Нам нужно…

Он вдруг расплакался и отвернулся от меня. Я хотел объяснить ему, что нам нужно поговорить с Хизер о попечительстве и усыновлении, но он услышал от меня только то, что мы не его семья.

— Ох, дорогой, — произнесла Хизер.

Она положила руку ему на плечо, и он вздрогнул. Он прислонился к стене, прижимая руки к груди, оставаясь к нам спиной.

Он выглядел грустным, пока стоял там, опираясь на стенку, будто нуждался в этой поддержке, чтобы выдержать, по-прежнему кутаясь в своё зимнее пальто. И снова, ни драки, ни побега, ни попыток сбежать. Он просто стоял на месте, удары градом сыпались на его голову, и он совершенно не мог ничего с этим сделать.