— Ну, расскажите нам о нем, — велела миссис Ледбеттер за ланчем. — Конечно же, у него СПИД.

— Конечно же, — с улыбкой ответил я.

— На самом деле, у него ВИЧ, — отметил Джексон.

— Отец был убийцей с топором наперевес? — спросила миссис Ледбеттер.

— Не знаю, — сказал я. — Хотя мать была наркоторговкой. Это считается?

— Барыга. Интересно! Вши?

— О них мы не знаем.

— Сексуальное насилие?

— Надеюсь, нет.

— Эмоциональные проблемы?

— Я бы не ожидал меньшего.

— Вайлис, должна сказать, ты умеешь выбирать. Он кажется достаточно милым. Тихим. Но помимо Фу-Фу, не уверена, что он осознаёт, что остальные из нас существуют. Не думаю, что он посмотрел на меня хотя бы раз. Тот ещё способ отнестись к своей хозяйке на выходные. Он знает, кто я такая, так ведь? Я не привыкла, чтобы меня игнорировали в моём собственном доме.

— Мам! — воскликнул Джексон.

— Он просто собирается с духом, — сказал я.

— Ну, я думаю, мы должны поговорить об этом, — сказала она. — Выкладывай. Начистоту. Знай, с чем имеешь дело. Не ходи вокруг да около. И ты говоришь о моём будущем внуке, так что, конечно, я хочу знать все детали. Мы не принимаем в эту семью всех подряд, знаешь ли. Я могу смириться со СПИДом и матерью-барыгой, и могу даже справиться с зятем-южанином, но у меня есть свои стандарты. На самом деле, он кажется тихим милашкой.

— Он милый, — согласился я. — Выглядит заучкой с этими очками, но, думаю, это очаровательно. Видимо, он слепой, как крот.

— Эволюция выбрала его для вымирания, — заметил мистер Ледбеттер.

— Стивен! — ахнула миссис Ледбеттер.

— Так работает естественный отбор, дорогая.

— Папа, пожалуйста, — натянутым голосом произнёс Джексон.

— Прости, но если твоя мать наркоторговка, шлюха и Бог знает кто ещё, возможно, ты и есть следующий кандидат на вымирание, хватит одних только микробов, опасного заболевания и общей точкой зрения на здоровый образ жизни. У потомства, воспитанного в таком окружении, будет неблагоприятный исход. Я не говорю, что это правильно. Я просто отмечаю, как работает эволюция. В конце концов, выживают наиболее приспособленные, а не самые повреждённые.

— Что ж, вот оно как, — со скрытой злостью в голосе произнёс Джексон.

Мистер Ледбеттер знал, как убить разговор на корню.

— Этот суп из моллюсков — просто бомба, — сказал я, поднимая глаза, чтобы взглянуть через стол на мать Джексона. — Воняет невероятно, конечно, но это вполне нормально. Конечно, то же самое говорят об Энн Коултер*, но это просто куча лошадиного навоза.

*Энн Коултер — американская консервативная журналистка, политический комментатор, писательница. Имеет репутацию крайнего консерватора и известна довольно агрессивным стилем полемики. Член Республиканской партии.

— Что именно, что она воняет? — спросил Джексон. — Или что она нормальная?

— В ней нет ничего нормального. Единственная ценность ее жизни — стать донором органов, но я думаю, что лучше бы умер, чем ходил с одной из почек Энн Коултер у себя в кишках. Не то чтобы она могла позволить себе потерять почку, не с этим цунами желчи, которое вылетает у неё изо рта.

— Что у вас с Энн Коултер? — надавил Джексон.

— Я считаю её подход к жизни освежающим, — сказал мистер Ледбеттер. — Нам нужны люди, желающие говорить о вещах правду.

— Ну, если она хочет быть донором органов, то может начать со своего кадыка, — сказал я.

— Мы действительно должны сделать из тебя любителя морепродуктов, — сказала миссис Ледбеттер. — Ты не можешь приезжать в Бостон и отводить нос от супа из моллюсков. Так не делается.

— Последний раз, когда мы здесь были, Джексон отвёл меня в ресторан, и там принесли рыбу, и я должен был сидеть и смотреть ей в лицо всё время, пока ел. Если хочешь её приготовить, хотя бы отрежь ей голову.

— Твой маленький друг подозрительно выглядит, — сказала она.

Тони погружал свою ложку в суп и выглядел неуверенно. Не думаю, что его беспокоил суп, скорее фарфор, в котором был этот суп, и три ложки и две вилки, окружающие дорогую чашу.

— Он, наверное, не в курсе тонкостей высокой кухни, — сказал я. — И он может слишком нервничать, чтобы есть.

— Он не обязан есть, если не голоден. Мы оставим немного, и он может поесть позже.

Я передал эту информацию жестами.

Тони облегчённо вздохнул.

Почему бы тебе не поиграть с Ф—у—Ф—у? — предложил я.

Он довольно сковано поднялся со своего стула, будто боялся, что может что-нибудь опрокинуть. Он посмотрел на меня с вопросом в глазах.

Иди, — сказал я. — Всё нормально.

Мальчик сел на пол, и Фу-Фу сразу же запрыгнула к нему на колени. Он одарил её счастливой улыбкой и тихо крякнул.

— Не думаю, что у нас в этом доме когда-нибудь был кто-то со СПИДом, — сказал мистер Ледбеттер, не трудясь поднять взгляд от своего супа из моллюсков.

— Папа! — воскликнул Джексон.

— Я просто отмечаю, что есть риск для здоровья, когда приводишь кого-то такого.

— Пока ты не собираешься обмениваться с ним физиологическими жидкостями, никакого риска нет, — парировал Джексон. — И у него не СПИД, папа. У него ВИЧ. Есть разница, знаешь ли.

— Нам нужно быть осторожными, вот и всё, о чём я говорю, — продолжал мистер Ледбеттер. — Если ты настаиваешь на том, чтобы спасать каждую бродячую собаку на улице, не удивляйся, когда она развернётся и укусит тебя.

— Ты недоволен.

— Честно говоря, сын, нет, я не доволен. Есть множество здоровых детей, которых вы могли бы усыновить. Не нужно сходить с пути, чтобы повесить на себя кучу проблем и множество излишних трат.

— Мне жаль, что вы так к этому относитесь, — сказал я, пытаясь быть тактичным.

— Я считаю, что он идеальный, — сказал Джексон с вызовом, что было совсем не тем, что говорил мне его язык тела всё утро. — В любом случае, есть куча людей, которые хотят усыновить милых, здоровых детей. Мы хотели найти того, кого больше никто не хочет.

— Его не хотели по очевидной причине, — тихо сказал мистер Ледбеттер.

— Папа, тебе обязательно это делать?

— А когда ты потратишь всё состояние на медицинский уход и всё остальное, и он умрёт через три года или через пять лет, тогда что?

— Продолжительность его жизни не проблема, папа. СПИД не приговор, как было раньше. Нет причин, по которым он не может жить полной, здоровой, нормальной жизнью.

— В его иммунной системе есть отклонения, он может умереть от простуды. Ты медбрат, Джеки. Ты это знаешь. Я просто хотел, чтобы вы, мальчики, были более практичными, но я уверен, вы то у нас самые умные.

— Ты никогда не одобряешь ничего, что я делаю, так какая разница? — требовательно спросил Джексон, его голос повышался от злости.

— Не говори мне, что ты всё ещё переживаешь о том, одобряю ли я тебя.

— Такие слова, как «холодный бессердечный ублюдок», тебе что-нибудь говорят, папа? Господи Иисусе!

— Давайте не будем снова ругаться, — сказала миссис Ледбеттер. — У нас гости. В любом случае, я согласна с Джеки. Тони идеален. Он маленький, так что не разорит их. Он слепой, так что не сбежит — а если попытается, то далеко не уйдёт. Возможно, врежется в ближайший знак остановки и потеряет сознание. И если он не говорит, то они даже не узнают, что он рядом. О чём ещё можно просить ребёнка? Ты едва ли поймёшь, что он вообще здесь.

— Было очень мило с вашей стороны позволить нам провести это посещение в вашем доме, — сказал я, пытаясь сменить тему и сгладить углы.

— Ерунда, — ответила миссис Ледбеттер. — Вы делаете нам одолжение. Я хочу узнать своего будущего внука, знаешь ли. В любом случае, я скучаю по тому твоему милому мальчику, Вилли. Нам было так весело вместе, когда он был здесь. Хотела бы я узнать его гораздо раньше, чем удалось. Я так скучаю по нему.