Идём, — позвал я. — Хочешь держать меня за руку?

Я протянул руку.

Он потянулся и взялся за неё. С таким видом, будто сжимал зубы, он позволил своему телу соскользнуть с края бассейна в воду, которая доходила ему до талии. Он поднял взгляд на меня. Что-то в его глазах сказало мне, что он напуган, но всё же намерен меня осчастливить.

Я опустился на корточки в воде, чтобы быть с ним на одном уровне, ободряюще ему улыбаясь. Он продолжал цепляться за мою руку. Очень медленно, я протянул другую руку, жестом прося его лечь мне на руки, чтобы я покатал его по воде. Он подвинулся ближе, откинулся на мои руки. Я аккуратно кружил его в воде.

Он улыбнулся.

Я кивнул в ту сторону, где вода была глубже, будто чтобы спросить: “Хочешь пойти дальше?”

Он кивнул.

Я позволил ему дрейфовать, пока нёс вперёд в более глубокую часть бассейна, время от времени останавливаясь, чтобы развернуться кругом. Он улыбался, пока вода омывала его тело.

Через несколько минут я подошёл к стенке бассейна и потянулся одной рукой, чтобы ухватиться за край, показывая Тони, как держаться, чтобы оставаться на плаву. Я кивнул ему. “Попробуй”, — говорил я. Он схватился за край бассейна, и я медленно отпустил его. Он держался, дёргая ногами, но затем расслабился, когда понял, что не утонет.

Я держался за край бассейна рядом с ним, улыбаясь. Я наклонил голову в сторону мелководья, говоря ему следовать за мной. Держась за край бассейна, я поплыл обратно к мелкой воде, подтаскивая себя. Он последовал моему примеру, казалось, думая, что это отличная забава.

Вернувшись на мелководье, он чувствовал себя достаточно уверенно, чтобы поплавать, разгребая руками поверхность воды. Он выглядел так, будто никогда не испытывал простой радости плавания. В этот момент его неуверенные улыбки переросли в полноценное счастье. Но когда Джексон подхватил его, намереваясь с ним поиграть, он вдруг гортанно заголосил, с внезапной паникой дёргая ногами и ударяя Джексона по рукам своими маленькими ладошками.

— Эй, эй, эй, — мягко произнёс Джексон, отпуская его.

Пока он в панике продолжал дёргаться, его голова опустилась под воду. Джексон почти сразу же вытащил его, но он был напуган и расплакался, в это же время давясь и выплёвывая воду. Его “голос”, редко используемый, звучал как многое, но точно не детский плач.

— Эй, — произнёс я, махая рукой, чтобы привлечь его внимание. — Эй!

Я жестом попросил его позволить мне взять его на руки, но он казался парализованным. Он обнимал руками свою грудь, крича, уже в полном ужасе. В отличие от обычной реакции борьбы или бегства, он просто стоял на месте, будто не был в силах изменить свою судьбу.

Я присел на корточки и очень медленно протянул руки, кивая ему, будто чтобы сказать: “Теперь я о тебе позабочусь”.

Он не возражал, когда я подхватил его на руки и отнёс к краю бассейна, где посадил его.

— Ууухххх, — странным голосом простонал он. Выражение его лица выглядело совершенно разбитым. Он обнимал себя так сильно, что у него побелели костяшки на пальцах. — Уууухххххх.

— Мне жаль, — сказал Джексон, подходя, чтобы встать рядом со мной.

— Уууухххххххх. Ааааахххххх.

— Всё нормально, — произнёс я.

Я снова протянул руки, чтобы Тони их видел. Я приближал их очень медленно, показывая, что намерен взять его в свои руки.

Он не препятствовал мне.

Я притянул его к себе.

— Ааааахххх. Хах! Ууууууххх.

— Хорошо, малыш, — прошептал я ему на ухо. — Всё хорошо. Всё будет в порядке.

Он крепко сжал руки вместе, прижимая их к своей груди.

— Всё будет в порядке, милый, — сказал я, поглаживая его по спине. — Всё будет просто отлично.

У него был эмоциональный срыв, но он не делал движений, чтобы сбежать, спрятаться, бороться в ответ. Он был пойман в какую—то хватку и стоически её терпел.

Джексон посмотрел на меня, нахмурившись.

— Всё будет в порядке, — сказал я.

— У него много проблем, Вилли.

— Я знаю, но он тот, кого мы ждали. Я это знаю.

— Ты говоришь так обо всех них.

— Но в этот раз я это знаю.

— Что ж, мне жаль, что я напугал его. Он мне ещё не доверяет.

— Дай ему немного времени.

Я гладил Тони по спине, шепча “Тише” и “Успокойся” ему на ухо, пытаясь передать языком своего тела, что всё хорошо, что он в безопасности, что ему нечего бояться, что ничто и никто не причинит ему боль, что плакать нормально, что я будут терпеливым. Он ответил тем, что положил голову на изгиб моего плеча и прильнул. Я подхватил его, чтобы притянуть ближе и обнять.

— А теперь тише, милый, — ворковал я ему на ухо. — Тише, тише, тише.

Конечно, я знал, что он меня не слышит, и мне было жаль. Все ужасы и испытания, через которые он прошёл, он выдерживал в полной тишине, без успокаивающегося голоса или слова.

Я мягко раскачивал его взад-вперёд и продолжал говорить. В конце концов, он приложил ладонь к моему горлу, будто чтобы чувствовать вибрации от моих слов. Спустя некоторое время он обвил меня руками и перестал сопротивляться. Я притянул его ближе, поддерживая рукой его голову, перенося свой вес с одной ноги на другую, чтобы он испытал укачивающее движение, которое успокоило бы его.

Я вышел из воды и понёс его наверх.

Джексон шёл следом, с виноватым и расстроенным видом.

Я устроил Тони на кровати, присел на корточки и посмотрел на него долгим взглядом.

Д—ж—е—к тебя напугал? — прожестикулировал я.

Он посмотрел на Джека недовольным взглядом.

Д—ж—е—к—у жаль, — сказал я.

Джексон кивнул, отвечая выражением “Прости” на лице.

Тони на мгновение посмотрел на него и опустил глаза.

Хочешь, чтобы я ударил его за тебя? — спросил я.

Он взглянул на Джексона.

Я притворился, что шлёпнул Джексона по руке. Джексон притворился, что ему ужасно, ужасно больно.

Тони едва заметно улыбнулся.

Он плохой мальчик, — прожестикулировал я.

Тони кивнул.

Но ему жаль. Он не хотел тебя напугать. Мы не хотим, чтобы ты был несчастен. Хорошо? Мы хотим быть твоими друзьями.

Друзьями… мне?

Да.

Он снова посмотрел на Джексона и опустил глаза.

Ты в порядке? — спросил я.

Страшно.

Не бойся, милый. Мы рядом. Мы поможем тебе. Всё будет хорошо.

Он сжал губы.

Давай тебя переоденем, — сказал я.

“Маленькое мероприятие” миссис Ледбеттер состояло примерно из двадцати гостей. Большинство были друзьями семьи, со многими из которых я познакомился в течение трёх недель, которые провёл здесь, когда мы с Джеком справляли свадьбу в саду за домом.

— Вот и она, — сказала миссис Ледбеттер, беря меня за руку и таща через маленькую толпу, пока Джексон и Тони плелись следом. Официанты носили подносы с закусками и шампанским и другой едой “на зубок”. Будто чтобы отметить приезд деревенщин из Миссисипи, на заднем плане играл диск Пэтси Клайн. Пэтси находилась в разгаре своих объяснений о том, как вышла гулять после полуночи.

Миссис Ледбеттер воскликнула:

— Гленда, дорогая! Так рада, что ты смогла прийти. Это Вилли Кантрелл. Конечно же, ты его знаешь! Он мой зять. Вилли, это Гленда Хатчинс из «Бостон Геральд». Она посещает светские мероприятия — и если это происходит в моём доме, я бы хотела думать, что это мероприятие. Я ошибаюсь?

— Вы никогда не ошибаетесь, миссис Ледбеттер, — заверила её Гленда, целомудренно целуя лицо старой женщины, прежде чем повернуться ко мне.

— Вилли Кантрелл, — произнесла она, протягивая руку. — “Спасибо и прощай” — это действительно последние слова Ноя?

— Ну, да, — ответил я.

— Поэтому вы использовали их для названия книги. Это было так душераздирающе. Джексон действительно сказал вам позволить Ною умереть?

— Прошу прощения?

— Ну, он держался ради вас, потому что знал, что вы не были готовы его отпустить, но ему было больно, и всё же он продолжал держаться ради вас…