- Да, но это был благосклонный человек, предложивший помощь, несмотря на мой возраст. Он согласился с несправедливостью моей судьбы!
Пророки Темной Стороны вербуют к себе новых членов. Для них не имеет разницы, кого они посвящают в свои тайны – все равно реальное положение дел знают только двенадцать верховных. На Дромунд Каасе для приобщения неофитов к секте используют особый багряный спайс. Кажется, они делают его из грибов, растущих на кладбищах. Поколения спустя после смерти основателя Миленниала, не добиваясь ничего, а только теряя имевшееся влияние, Пророки искали новые средства влияния – и нашли это. Все, что они делают там теперь, сводится к некому подавлению воли и обучению отчаянию. Я видел там нескольких новоприбывших – фактически еще детей. Их выводили из цилиндрического здания без окон, каменного мешка, который мог быть тюрьмой или чем-то в том же роде. Ночью оттуда были слышны странные бормотания, бывшие, по-видимому, их молитвами, и плач – как мне показалось, детский. У Пророков были и «лаборатории» для алхимических экспериментов, где они занимались неким «созданием монстров». Но могли они быть уверены, что сформируют у всех своих неофитов пресловутую выученную беспомощность? Могли предполагать, что однажды найдется монстр, который вырвется? Все это такая ирония… словно вся Вселенная была слепа.
- Я знал одного человека, который тоже умел мягко стелить, - невольно улыбнувшись, сообщаю я. - Но, знаешь ли, нет никакой чести в том, чтобы быть джедаем, поверь. Я не просто так отрекся от этой жизни.
Снова смех, тихий, похожий на кашель, исполненный горечи:
- И сам доказал, что не был достойным быть джедаем! Прожил жизнь – и зачем? Зря! Ты вернешься в утробу матери, а я приму твою судьбу. И проживу жизнь, как должно!
- Даже если так, на твоей совести будет двадцать трупов! – не выдерживаю я абсурдности его слепой убежденности, что все так просто поправимо. - Твои руки уже в крови восемнадцати жертв. Разве так поступают джедаи?
Мои слова ни на йоту не пошатнули веру брата в то, что он затеял:
- Исказив ход времени, я изменю все это. И для меня все начнется с начала, а значит, этой вины не будет на мне. Рожденный заново, я буду чист.
- Ты настолько обезумел, что действительно не понимаешь, что все это время использовал Темную Сторону? – не столько последняя попытка достучаться, сколько еще одна проверка наличия здравого смысла. И если бы здравомыслие осталось в нем, это стало бы для него таким же потрясением, как для меня тот факт, что Каданн некогда был джедаем. И бывший воин света, показывая мне все запредельное мракобесие Дромунд Кааса, рассказывал, что навел в этой богомерзкой секте порядок, достойный идеалов Миленниала. Не будь я несколько подготовленным морально после Коррибана, допустил бы шальную мысль, что Орден Джедаев был не так уж плох.
- Этого не может быть, - мотает он длинноволосой головой. - Глупость. Твои навыки дипломатии и красноречие ослабели, да?
- Ты, видимо, слышишь только себя? Я лично знаю того, кто тебя использует. Бедный, несчастный, тебя обманули. Заставили поверить, что то, о чем ты грезишь, можно осуществить, только чтобы ты пошел за ними. И ты примкнул к ним. Мне жаль.
Недальновидные прорицатели – столь острый оксюморон. В первую очередь Пророки обманулись сами. Не ведая знаний, открытых Бейном, которые он сам охранял на Коррибане, они были лишь игрушкой в руках Темной Стороны. Не так уж удивительно узнавать это после того, как Каданн не сумел понять, что я предлагаю ему стать смертником, и принял от меня схемы ментальной бомбы. Так называемые «пророки» годами, веками сидели на своем грозовом Дромунд Каасе среди могильников и болот и не знали истины о ритуалах ситхов и возможностях Темной Стороны, которая играет по своим правилам и преследует свои цели. Как поразительно, что первым это сказал Дарт Мол, простой забрак, вышедший из Братьев Ночи – они все не имеют представления, с каким огнем играют!
- Ты врешь! – обозлено бросает мне в ответ брат.
Он уже заметно разнервничался из-за разговоров, которые затянули время перед столь долгожданным для него финалом ритуала. Он приближается к Налджу, которая в оцепенении наблюдала за нами все это время, наверняка не понимая, что тут творится и зачем все это. Блаженная нетронутая горечью знания Мать Возрождение. Безумец хочет столкнуть ее в бассейн с кровью, где продолжают ритмично вращаться циклопические шестеренки, ведь раньше он уже получил ее бессловесное согласие, манипулируя ее привязанностями. Больше нечего выяснять, нечего искать объяснения и оправдания, нечего думать - пришло время остановить его. Я по-прежнему держу в руках два световых меча, но, кажется, сейчас мне нужно нечто другое. Нельзя убить обычным способом того, кто уже мертв. Все, что происходило в иных измерениях, дало некое понимание того, что есть интуитивное знание, даже без Силы. Я деактивирую мечи, убираю их на пояс и бегу вперед. Я встаю между графиней братом и отталкиваю его он нее, в этот момент быстро выхватив скальпель, на лезвие которого нанесен белый экстракт, и успеваю ударить безумца в живот, оставив неглубокий порез. Брат вновь хрипло посмеивается, увидев полученное ранение:
- Это все, на что ты годен, мастер светового меча?
- В твоем случае этого достаточно, - кивнув, уверяю я и отступаю, наблюдая наступление Тьмы. Стены покрываются ржаво-красной растительностью, а затем из центра купола начинают расползаться красно-коричневые корни-сосуды, которые я уже видел в своих снах. Брат падает на колени, схватившись за горло.
- Мама, нет! – с хрипом вырывается из его груди отчаянный крик.
Сосуды опутывают механизм посреди резервуара с кровью и останавливают его. В центре под потолком раздувается огромное пульсирующее сплетение, которое лопается. И черный таозин вползает в зал. Я хватаю Налджу на руки и спешу покинуть помещение, уже предвосхищая, чем все закончится. Умирающий от удушья брат, хрипя, кричит мне вслед:
- Они все равно доберутся до Избранного! Думаешь, Красный Зверь сможет им помешать? Нет!
Позднее прозрение. Но это лучше, чем ежели оно не наступает вообще. Еще недавно не понимавший ничего, живущий за ширмой тумана, теперь он кидает мне в спину пророчество. Настанет время, когда эти слова обретут смысл, но сейчас они не имеют значения. Я покидаю зал тем же путем, откуда пришел, и хотя попадаю не в архив джедаев, а в темный туннель, я знаю, что это верный путь. Последнее, что я слышу за спиной – чавканье рвущейся плоти. Видимо, червь получил свою добычу. Успев за короткую беседу понять, какой была жизнь моего брата, я не чувствую жалости. Порой высшей милостью становится избавление от страданий даже самым радикальным способом.
Туннель выводит меня на берег Белсалльского моря. Над водой стелется белый туман с соленым запахом безмятежного прошлого. Я стою на пирсе, под которым в воду уходят трубы, и вижу, как в море сливается, бесследно растворяясь, вся кровь. Все кончено?
Как бы то ни было, я ухожу. Галька скрипит под сапогами. Место богомерзкого ритуала остается позади за мглистой завесой. Измученная Налжду поднимает на меня блестящие глаза.
- Граф? – в одном ее слове и взгляде сразу много вопросов и эмоций. Я понимаю все их, но нужно постараться, чтобы ответить так же емко, если только не хватит одного короткого слова.
- Да, - говорю я, отвечая не на обращение, а на все неозвученные вопросы, заданные ее подсознанием моему подсознанию с упованиями на благостный исход событий. И в светлых глазах вижу понимание моего утвердительного ответа о том, что на этот момент все закончилось.
- А Ваше поместье? – она все еще переживает за меня, словно родная дочь, и хочет узнать, изменится ли теперь много лет мучивший меня дворец.
Но я вынужден ответить иное:
- Я больше туда не вернусь.
- Куда же Вы теперь?
- Пока не знаю, - приходится слукавить мне, хотя я прекрасно знаю. Коррибан.
Мне не хочется бросать ее, не хочется и покидать Серенно. Налджу подарила мне время, которое стало лучшим в моей жизни, несмотря на лежавшее на мне проклятие мертвой планеты. Она дала мне время без одиночества. Я хотел бы его продлить, но у меня есть долг. И я обязан его исполнить, не думая о себе.