Любовь и ненависть

Бог знает сколько я просидела в машине скорой помощи, укутанная в найденное Кенией одеяло. Сама она сидела рядом со мной и ждала появления родителей.

— Не понимаю, — начала я, глядя, как полиция допрашивает директора.

Вид у директора был крайне недовольный, что и понятно: случившееся станет не лучшей рекламой для заведения.

— Чего конкретно ты не понимаешь? — уточнила Кения.

— Ты же меня ненавидишь.

— Ничего подобного, Макалистер. — Она принялась играть с ногтями, на которых в свете мигалок поблескивал черный лак. — Я не знала, как еще тебя защитить.

— Защитить? — нахмурилась я. — Откуда, кстати, ты знаешь, как меня зовут?

Один уголок губ Кении приподнялся, отчего на ее щеке появилась ямочка.

— Я знаю, кто ты. Мои родители — члены Ордена. — На мое явное удивление она лишь ухмыльнулась. — Я знала, кто ты такая, едва ты появилась. Мы тебя уже несколько дней ждали.

— Мы? — переспросила я.

— Я, Уэйд и еще парочка людей. Мы понятия не имели, что мне придется защищать тебя именно от Уэйда. Хотя он всегда был болваном.

Уэйд сидел в наручниках в другой скорой. Придя в себя, он был так зол, что я до глубины души поразилась. Знать не знала, что человек может так покраснеть. Этот парень страшно хотел моей смерти. В этом не оставалось ни малейших сомнений.

А еще у меня была Кения.

— И ты решила устроить мне травлю? — вконец обалдела я. — Угрожать мне при каждом удобном случае?

— Я объявила тебя своей. — Кения приподняла и опустила одно плечо, будто не сделала ничего экстраординарного. — Пока ты моя, никто не посмел бы тебя беспокоить. Я думала, этого хватит, чтобы не подпускать к тебе акул. В старших классах, особенно в интернате, может быть ой как нелегко. И все же я представить не могла, что Уэйд окажется еще большим кретином, чем обычно. Его, кстати, зовут Пол, а он всех заставляет звать его Уэйдом, хотя это даже не среднее его имя.

— Это я и сама поняла, когда он сказал о своих родителях. Но ты… — Я чуть не задохнулась от возмущения. — Ты все знала!

Нисколько не смущаясь под моим праведным гневом, Кения как ни в чем не бывало кивнула. Интересно, родители Пола хоть в курсе, что его все называют Уэйдом? Веля мне найти их сына, ни о каком втором имени они не упоминали.

Теперь я не знала, что сказать Кении. Я ее поблагодарила? Она мне все-таки жизнь спасла. Хотя и угрозами не брезговала и довела меня до того, что при одном ее появления у меня дергался глаз.

— Пожалуйста, — сказала она, и ямочка появилась вновь.

— Ага, спасибо, — пробормотала я как можно искреннее.

Кения заливисто рассмеялась, а потом беспокойно нахмурилась:

— Что ты видела?

Я отвела взгляд.

— В смысле?

— Сегодня утром. Ты побежала в туалет, где тебя вырвало. У тебя было видение, да? — Я не ответила, поэтому Кения повторила: — Что ты видела?

Я даже вздохнуть не успела, как ко мне устремились воспоминания о том видении. Точнее — о смерти Кении. В глазах запекло от эмоций.

— Ничего, — хрипло проговорила я, откашлялась и промямлила: — Ничего я не видела.

Она подвинулась так, чтобы сидеть лицом ко мне.

— А ты в курсе, что снилась мне с самого детства?

Я смерила ее мрачным взглядом, чувствуя, как по коже ползет колючая неловкость. Не хватало мне только очередного зачарованного обожателя, верящего, что я спасу мир.

— Мне было пять, когда родители рассказали о тебе. Я, конечно, мало что понимала, но уже тогда знала, что ты особенная. Даже если ты сама еще не знала. Или до сих пор не знаешь.

Я уже открыла было рот, чтобы сообщить Кении, как сильно она ошибается, как вдруг сиреной в ночи прогремело мое имя:

— Лоррейн!!!

В скорую лазерной боеголовкой влетела Кристал и навалилась на меня с объятиями. Я почувствовала себя тряпичной куклой в лапах пумы, но объятия все равно были приятными. Прошло не меньше минуты, после чего я все же рассмеялась.

Отстранившись, Кристал смерила меня взглядом и, распахнув глаза, спросила:

— Это все-таки был он? Уэйд подсунул записку?

— Да, Кристал. А еще меня на самом деле зовут Лорелея.

— На самом деле? Зачем ты выдаешь мне свое настоящее имя?! А как же программа защиты свидетелей?

— Защита свидетелей? — саркастично переспросила Кения.

— Прости. Защита свидетелей не имеет ко мне никакого отношения.

Кристал ахнула, осознав что-то свое.

— Ты под прикрытием?

— Ну, не совсем…

— Да, — перебила Кения, хлопнув меня по спине, — она под прикрытием. И мы не должны никому об этом говорить. Идет?

Кристал тут же кивнула и уставилась на Кению так, словно видела впервые.

— А ты тоже под прикрытием?

— Да, — с трудом скрывая улыбку, ответила Кения. — На самом деле меня зовут Китнисс Эвердин[1].

Накрыв рот обеими ладонями, Кристал издала звук, очень похожий на скрип колеса для хомяка, а потом выпалила:

— Это лучший день в моей жизни! За исключением попытки Уэйда тебя убить, конечно. Это было совсем не круто.

— Спасибо, — отозвалась я, едва сдерживая улыбку, вот только Кристал было уже не до меня.

Она смотрела куда-то сквозь двери скорой. Мы с Кенией подались поближе узнать, на что же пялится моя соседка. К нам кто-то шел, и у этого кого-то был чересчур знакомый силуэт. И чересчур знакомая походка. Ко мне шагал мой самый давний в мире друг, и от одного его вида сердце замерло.

С явно написанным на лице облегчением, приправленным здоровой дозой веселья, он остановился прямо передо мной:

— Без неприятностей ты никак не можешь, да?

— Глюк! — прошептала я и буквально набросилась на него, едва не повалив на землю.

Он обнял меня и рассмеялся. Я тоже смеялась. Почти. Скорее я хныкала, как брошенная на выпускном барышня.

Глюк — один из моих лучших друзей в Райли-Свитч.

Спустя целую вечность кто-то из медиков притащил спасательские «челюсти» и нагло отодрал меня от Глюка. Хорошо, что к этому моменту я уже достаточно пришла в себя, чтобы спросить:

— Что ты тут делаешь?

— За тобой приехал.

Стереть с лица улыбку я бы не смогла, даже если бы он мне заплатил.

— Класс. Я готова вернуться домой.

Глюк выше меня всего на семь с половиной сантиметров, но сейчас казалось, будто он надо мной капитально возвышается. Короткие черные волосы и медного оттенка индейская кожа сияли под тусклым светом ламп в потолке скорой. Впрочем, не менее ярко сияли и зеленые глаза — неоспоримое доказательство того, что мама Глюка настоящая ирландка. В общем, Глюк — умопомрачительная этническая смесь. Я и забыла, какой он красивый. А может, никогда и не знала, потому что не обращала внимания. Зато сейчас уж точно обратила. Он был похож на ангела. На ангела очень низкого роста, который к тому же с нашей последней встречи заметно похудел. А еще он выглядел уставшим, хотя старательно пытался скрыть это за широкой улыбкой.

— Макалистер.

Я повернулась туда, куда жестом показывала Кения. Оказывается, в этом бедламе появились Хэмптоны, которые как раз разговаривали с сыном. Судя по виду, сердца их были разбиты. С Уэйдом они говорили до тех пор, пока какой-то полицейский не отвел его к патрульной машине и не усадил на заднее сиденье. Я прямо-таки видела яд в каждой черте Уэйда. Родителей он явно и не думал жалеть и источал враждебность каждым резким движением. Я даже успела обрадоваться, что не принимала участия в этом жутком разговоре.

Через пару секунд Хэмптоны посмотрели на меня с печалью и сожалением. Но они ни в чем не виноваты. Кения права: их сын болван. Иногда против природы не попрешь. Они хорошие родители. В этом я ничуть не сомневалась, потому что каждый из Хэмптонов просто лучился добротой.

Было ясно: они хотят извиниться, но не знают, что сказать. Я подошла к ним и обняла их обоих, хотя и не знала, хотят ли они этого. И все же они обняли меня в ответ, да так крепко, что я до глубины души поразилась. Несмотря на все произошедшее, они все еще оставались высокого обо мне мнения.

— Поверить не могу, что ты проделал такой путь! — сказала я Глюку, когда вернулась. — Как там все? Как бабушка и дедушка? Бруклин? Кэмерон? — Тут я опустила голову. — Джаред?

— Твои родные меня сюда не посылали, если ты об этом.

— Не поняла.

— Мы с Бруклин… ну… мы слегка пошпионили. Покопались в почте у вас в магазине и нашли счет на эту школу. А как только узнали, куда тебя сплавили, я сразу же сел в самолет. К сожалению, два билета мы не осилили. И ничего не сказали ни Кэмерону, ни Джареду. Кэмерон мигом рванул бы сюда, потому что все еще крайне серьезно относится к своей роли. Ну а Джаред… — Глюк отвел взгляд. — Даже не знаю, что сделал бы Джаред.

— Счет, говоришь, нашли? Я думала… думала, они мне как-то выбили стипендию.

— Не-а. Наверняка, чтобы отправить тебя сюда, им пришлось заложить магазин. Местечко не из дешевеньких.

Класс. Мне опять солгали. А ведь дедушка, на секундочку, пастор!

— Значит, вам не говорили, где я?

Я прямо-таки почувствовала, как Глюк внутренне ощетинился. Его возмущал тот факт, что ему ничего не сказали, и я его прекрасно понимала. Я бы на его месте тоже чувствовала себя преданной и брошенной.

— Нет. Нам никто ничего не говорил. Джаред велел нам не лезть, сказал, ты вернешься домой, когда придет время, а Кэмерон… — Глюк прикусил изнутри щеку и лишь потом продолжил: — Кэмерон долго злился на твоих бабушку с дедушкой. Да и сейчас злится. Даже не знаю, что бы он натворил, не будет рядом его отца в тот момент, когда Кэмерон все узнал. В жизни не видел его таким злющим.

Кэмерон — такая же часть всей этой кутерьмы с пророчествами, как и я, только с другого угла. Его в буквальном смысле специально создали. Судя по всему, когда ангелы на небесах узнали, что вот-вот на свет родится пророк, которому суждено предотвратить войну, они послали одного из собратьев на землю к женщине, маме Кэмерона, чтобы сотворить для пророка защитника. У ангела и мамы Ласка были, как сказал бы мой дедушка, отношения, а через девять месяцев появился малыш-нефилим. И, поскольку Кэмерон наполовину ангел, он намного сильнее и быстрее обычного человека. А к роли защитника относится очень серьезно. Именно поэтому, когда в город по мою душу явился Джаред, Кэмерон и не думал отсиживаться в сторонке. Они так подрались, что чуть не разнесли весь Райли-Свитч. Впрочем, даже сейчас между ними порой искрит враждебность, хотя цели у них очень похожи.