ГЛАВА 2

В конце концов Джессика потеряла всю концентрацию из-за необычного возбуждения бухгалтеров. У девушки было впечатление, что работники один за другим проходили мимо секретарши Кристофа, Мануэлы, что возбудило ее любопытство. Бросив быстрый взгляд в соседний офис, Джессика вышла, чтобы увидеть причину всего волнения.

Невероятной длины ноги, слегка завитые светлые волосы, обрамляющие фарфоровое лицо, большие карие глаза, пухлые губы, элегантная и уверенная поза, немного неестественная грудь… Селин Гужон больше походила на модель или Голливудскую звезду, чем на помощника бухгалтера.

Протягивая ей руку, чтобы поздороваться, Джессика почувствовала, что эта новая работница только накалит обстановку в офисе, которая и без того оставляет желать лучшего.

— Добрый день, — сказала девушка профессиональным тоном, в котором проскальзывали холодные нотки. — Меня зовут Джессика Лафоре. Я начальница офиса и правая рука монсеньора Леклерка.

Себастьян Роше, который стоял, прислонившись к ксероксу, и вел оживленный разговор с коллегой и другом, Арнольдом Дюбуа, вдруг стал делать театральные жесты. Арнольд и Мануэла захихикали; Джессика напряглась, готовая в любой момент ответить на любой их комментарий.

Селин Гужон, в отличие от Джессики, казалось, ничего не заметила. Как только она увидела, как энергичный и улыбающийся Кристоф выходит из кабинета, девушка, которой сразу же стало наплевать на всех остальных, поднялась на высокие каблуки.

— Добрый день, — поприветствовала Селин, протягивая мужчине руку. — Могу я вам предложить что-то выпить? Кофе, чай?

— Кофе, пожалуйста. — Кристоф сделал знак рукой Мануэле, прежде чем увести Селин в кабинет.

В ту же секунду, когда дверь за ними закрылась, Себастьян завелся:

— Ну, как вам это нравится? Начальница офиса и правая рука монсеньора Леклерка, — повторил он, пародируя холодный и надменный тон Джессики. — А Жан-Марк? Он тогда кто?

— Если мне не изменяет память, то он глава миссии.

Не дожидаясь ответа, Джессика развернулась и вернулась в свой кабинет, громко хлопнув дверью. Благодаря большой и прозрачной перегородке, которая отделяла ее рабочее место от кабинета Кристофа, девушка могла незаметно наблюдать за собеседованием с Селин Гужон.

Новая работница, чувствуя себя в своей тарелке, улыбаясь, с энтузиазмом что-то обсуждала, скрещивала и выпрямляла ноги и, казалось, не замечала, что с каждым новым движением юбка опасно поднималась все выше и выше. Кристоф, чтобы получше насладиться видом, пересел на стул поближе к девушке.

Джессика была возмущена таким его поведением. Она могла понять других коллег, которые пускали слюни перед этой пластиковой куклой, но он? В очередной раз Джессика было вынуждена признать, что он - такой же мужик, как и все остальные. Нетипичный, особенно для работы дипломированным бухгалтером, но слишком предсказуемый, когда дело касается девушек с аппетитными формами.

Раздраженная и, без всякого сомнения, ревнующая Джессика отвернулась и сконцентрировалась на записях, раздаче указаний молодому стажеру, Меди, ответах на электронные письма, а также на помощи клиентам и подготовке к следующему финансовому периоду.

Она так сильно погрузилась в работу, что совсем забыла про время, и, когда дверь ее кабинета резко открылась, девушка подпрыгнула от неожиданности.

— Пойдешь на обед с Селин, Жан-Марком и мной? Мы пойдем в «Ludo».

Посмотрев за спину Кристофа, который до сих пор самодовольно улыбался, Джессика наткнулась на проницательный взгляд Селин. Девушка инстинктивно застыла, стараясь не выдать эмоций. Почти все работники офиса ее уже ненавидели; если она сейчас поведет себя недружелюбно с этой новенькой, то, скорее всего, Джессика лишиться тех немногих людей, с которыми у нее хорошие отношения. Джессика поняла, что даже Меди попал под чары Селин, когда увидела, как он, с влюбленными глазами, прошел мимо нее в кабинет, держа ведомости с НДС в руках.

— Мне жаль, — заверила Джессика, забирая у стажера стопку бумаг, — но у меня нет времени на обед.

— Ну давай, Джесс, нам нужно произвести хорошее впечатление. Это первый день Селин в нашей компании.

Джессика бросила Кристофу полный иронии взгляд, которую только он один и мог расшифровать. С каких пор, начальник, его помощник и глава миссии обедали с новым работником? Насколько она знала, а Джессика проработала в этой компании уже одиннадцать лет, такого никогда раньше не случалось. Кристоф никогда не обедал со своими подчиненными. С главой миссии, да. Со своим помощником, да. Но с подчиненными – никогда.

Кроме одного исключения…

— Мне жаль, что политика предприятия изменилась относительно этого пункта, — заметила Джессика с ноткой сарказма в голосе. — Мне нужно пару минут, чтобы проверить НДС, и я к вам сразу же присоединюсь.

В женском туалете Джессика столкнулась с Соней – единственным бухгалтером, с которым она непосредственно работала, и единственным человеком, с которым Джессика поддерживала дружеские отношения.

— Ты пойдешь с ними обедать?

— Я вынуждена, иначе мне вечность придется выслушивать разные комментарии по этому поводу.

Соня рассмеялась.

— Уверена, тебе не придется скучать.

Джессика вздохнула. У нее не было никого желания идти на обед, на котором, как она предчувствовала, что два петуха будут биться за красивые глаза роскошной курицы.

 Роскошный ресторан, в котором они привыкли обедать, находился на проспекте Ош, в двух шагах от офиса. Джессика толкнула дверь заведения и стала искать взглядом Кристофа, Жан-Марка и Селин. Она обнаружила их в уединенной кабинке, где все трое удобно расположились и весело беседовали друг с другом. Сидящая напротив Кристофа Селин ловила каждое его слово. Она была в плену его шарма, полностью побеждена этим парнем, который по телосложению напоминал игрока в регби, побеждена этими темно-зелеными гипнотизирующими глазами, этим выразительным лицом, на котором то тут, то там уже виднелись морщинки, этими черными волосами, которые невозможно было уложить, и этой насмешливой улыбкой… То, что он был почти в два раза старше ее, казалось, совсем не волновало Селин. Она была привлечена исходящим от мужчины магнетизмом.

Джессика вспомнила о девушке, которой едва исполнилось двадцать два года, и которая однажды оказалась в этой же самой кабинке напротив этих же самых зеленых глаз. Она была впечатлена элегантной и уютной атмосферой ресторана. Девушка боялась совершить какую-нибудь глупость, сделать какой-нибудь неловкий жест, который бы поставил Кристофа в неловкое положение и сбросил бы ее с небес на землю. Но все прошло по-другому. На протяжении всего обеда они смотрели друг на друга, касались друг друга кончиками пальцев, терлись ногами. Девушка не помнила больше о том, что она тогда заказала, как и не помнила того, попробовала ли она вообще принесенные блюда. Она просто помнила тот момент, когда он накрыл своей рукой ее руку и предложил поехать к нему. С сердцем, которое, казалось, выпрыгнет из груди, и с бабочками в животе, девушка приняла приглашение и в разгар дня последовала за мужчиной в его квартиру.

Увидев баржу, пришвартованную на берегу Сены в Сент-Клу, девушка сразу подумала, что это была шутка. Однако она безропотно последовала за ним на борт, потом спустилась в каюту и села на угловой диван. Она пожирала взглядом мужчину, пока тот снимал галстук и пиджак. Ему было тридцать семь лет, ей – двадцать два. Он не осмелился быть более предприимчивым. Она да. Молча поставив стаканы на маленький столик, девушка провела рукой по его шее, запустила пальцы в его взлохмаченные волосы, провела уголком губ по его губам и, притянув их ближе к себе, поцеловала. В тот день они впервые занялись сексом. Наконец.

Больше года Джессика ждала этого момента. Год, как она была поглощена им, как она жаждала его, как она любила его больше, чем всех остальных. Он был предназначен для нее. С того момента, как девушка вошла в этот офис в девятнадцать лет, Кристоф Леклерк был всем ее миром. Она ела, спала, дышала, мечтала только им. Если Франсуаза была ее опекуном и доверенным лицом, то он был ее ментором и тренером. На протяжении недель он был более требовательным к ней, прощал ей ошибки чем всем остальным, но всегда был готов протянуть ей руку, чтобы помочь и поднять на ноги каждый раз, когда она падала. Одному богу было известно, насколько безумно она влюбилась в эту руку, а еще больше в ее владельца.

Это было девять лет назад. Их связь длилась два с половиной года, а потом резко закончилась. Он ей изменил; она ушла из его кровати. Но осталась в его офисе. До него для девушки самым важным достижением было профессиональное развитие. После него эта мысль превратилась в уверенность. Ее работа была той вещью, которая приносила больше всего удовлетворения; работа никогда ее не разочаровывала, в отличие от родителей, парней и Кристофа. После того, как Франсуаза ушла на пенсию, Кристоф, к всеобщему удивлению, предложил занять Джессике ее место и стать начальником офиса и его правой рукой. Сначала девушка отказалась от этого предложения, потому что ей было всего двадцать четыре года и потому что Жан-Марк, которому в то время уже было пятьдесят, заслуживал больше эту должность, но Кристоф спровоцировал ее, бросил ей вызов, по своей привычке разрушил ее последние средства защиты и, в конце концов, Джессика сказала «да».

В глазах своих коллег она получила эту должность не за свои профессиональные заслуги, а потому что спала с начальником. Для всех них она стала той, кто получил повышение через постель.

В своих же глазах, напротив, это повышение просто вернуло все на свои места. Конечно, это был серьезный вызов, но к тому же это был результат труда многих недель, в течении которых она работала больше, чем кто-либо другой, не считая часов, учась при любой удобной возможности, впитывая, словно губка, всю информацию, которую оставляли после себя Франсуаза и Кристоф. С самого начала Жан-Люк обижался на Джессику, но позже он обмолвился, что никогда бы не справился со всей ответственностью этой должности. Он уже ждал пенсии и не хотел, чтобы на него давили требовательные клиенты, он не хотел сумасшедших гонок, когда в один день нужно оказаться на двух-трех встречах, которые проходят в разных частях города, не хотел сверхурочных, которые казались бесконечными во время налогового периода, ошибок бухгалтеров, которые иногда имели немыслимые последствия. Он никогда не жаждал этой должности, даже когда его занимала Франсуаза, а теперь, постарев, он хотел его еще меньше.