В Манхеттене, на 3-й авеню, на светофоре я затормозил, машина пошла юзом и наехала на столб эстакады. Раздался треск разбитого стекла. Я оглянулся. В машине уже никого не было. «Филин» позорно бежал.

Кое-как выпрямив смятое крыло, вернулся домой».

…Три встречи с тремя разными людьми. Все они были радистами. Каждый по-своему, в меру своих профессиональных способностей пытались решить важнейшую задачу, стоящую перед военной разведкой. Что-то им удалось, в чем-то они потерпели неудачу. Но так было. Теперь и мы знаем, как это было на самом деле — без приукрашивания, ненужного лоска и сглаживания углов.

Как ни горько об этом говорить, но разведка для власть предержащих чаще всего ненавистная падчерица, нежели любимая дочь. Особенно в дни военных поражений.

Василий Новобранец, временно исполнявший обязанности начальника информационного отдела Разведуправления в предвоенные годы, пишет в своих воспоминаниях:

«На одном из заседаний Политбюро и Военного совета обсуждались итоги советско-финской войны 1939–1940 годов. Неподготовленность нашей армии, огромные потери, двухмесячное позорное топтание перед «линией Маннергейма» и многое другое стали известны всему народу. Об этом в полный голос заговорили за рубежом.

Сталину и его приближенным надо было спасать свое лицо. Этому и было посвящено заседание Политбюро и Военного совета. После бурных прений решили, что причина всех наших бед в советско-финской войне — плохая работа разведки. Это мнение всяческими способами внедрялось и в армии. Свалить все на разведку не очень оригинальный прием. Никогда еще ни одно правительство, ни один министр обороны или командующий не признали за собой вины за поражение.

Сталин в этом не был оригинален. Он тоже решил отыграться на разведке и лично на начальнике Разведуправления генерал-лейтенанте Проскурове. Тот не стерпел возведенной напраслины. Он знал, что все необходимые данные о «линии Маннергейма» в войсках имелись, что причина неудач в другом, и смело вступил в пререкания со Сталиным и назвал все действительные причины неудач. За это он поплатился жизнью».

Нечто подобное происходило и в ставке Гитлера. Вот как об этом рассказывает в своей книге «Служба» Рейнхард Гелен, во время войны начальник отдела «Иностранные армии Востока» (разведка) генштаба сухопутных сил:

«9 апреля 1945 года я был отстранен от должности… Мое увольнение было вызвано докладом об обстановке и положении противника, который я подготовил начальнику генштаба генералу Кребсу. Тот доложил его Гитлеру.

У фюрера моя оценка вызвала сильное раздражение. Он назвал доклад «сверхидиотским и пораженческим». Гитлер всегда негативно воспринимал неприятные факты и цифры… Он хотел слышать лишь то, что не противоречило его мнению и решению».

Начальник имперского генерального штаба во время войны британский военный деятель лорд Аланбрук говорит в своих записках, что Уинстон Черчилль тоже чувствовал себя стратегом и нередко с жаром отстаивал свои идеи. Правда, в конце концов соглашался с профессионалами.

Так что многие руководители государств похожи друг на друга, и не все умеют мужественно встречать трудную правду, которую нередко преподносит разведка. Что ж, такова судьба у шефов разведки: сыпать своим патронам соль на раны.

И тем не менее вернемся к Сталину. Может быть, и вправду не столь безгрешна разведка и в провалах начального периода доля вины лежит и на ней?

А как все обстояло на самом деле? Давно уже нет Сталина и его соратников, со многих документов сняты грифы «секретно», открыты бронированные сейфы архивов. Может быть, сегодня, более чем через полвека, возможно наконец установить истину? Пусть даже не совсем лицеприятную, но верную, без вранья, идеологического давления, очернения или, наоборот, приукрашивания действительности. В конечном итоге мы уже ничего не в силах изменить в своей истории — великой, триумфальной и драматичной одновременно.

Итак, начнем с самой трагичной страницы в судьбе советской разведки в годы войны. Их, признаться, было немало, но самая-самая… Это, без сомнения, разгром «Красной капеллы».

Глава абвера адмирал Канарис считал, что деятельность «Красной капеллы» стоила Германии двухсот тысяч погибших солдат и офицеров. А скольким советским воинам она спасла жизнь? Надо думать, не меньшему числу. Наверное, поэтому деятельность и гибель «Красной капеллы» и через десятилетия вызывают огромный интерес.

Оговорюсь сразу: во многих публикациях российской печати навязывается мысль о «Красной капелле» как о некой единой шпионской организации под общим руководством. Чаще всего руководителем называют известного разведчика Леопольда Треппера. А в одной из книг, изданной уже в 1997 году, я наткнулся на удивительное открытие. Авторы утверждали, что во главе организации «русских пианистов» стоял не кто иной, как Харро Шульце-Бойзен.

Это, конечно, не так. Столь характерное название для «Красной капеллы» изобрели сотрудники… гестапо. Как утверждает в своих воспоминаниях руководитель зарубежной разведки нацистской Германии Вальтер Шелленберг, «основная заслуга первого крупного проникновения в эту гигантскую шпионскую организацию бесспорно принадлежит Мюллеру».

Генрих Мюллер, как известно, был начальником 4-го управления (гестапо) — Главного управления имперской безопасности.

Для гестаповцев стал большой неожиданностью тот факт, что в первые месяцы войны с территории Германии и близлежащих стран начали работать десятки радиопередатчиков неизвестной принадлежности. Фашистской службе безопасности, по существу, было все равно, кто засылал и руководил «пианистами» в Москве — разведуправление Генштаба или разведка НКВД. Для них и то и другое — противники на одно лицо — советское. Тем более что «концерты» «Красной капеллы» раздражали не только группенфюрера Мюллера, адмирала Канариса, но и Гиммлера и даже самого фюрера. А разведсеть, разбросанная по Германии, Франции, Бельгии, Голландии, состояла из разных разведгрупп и резидентур.

Резидентуру в Брюсселе, а затем в Париже возглавлял Леопольд Треппер («Отто»), засланный военной разведкой. Ему удалось приобрести новых агентов, расширить информационные возможности. Однако проблема прямой радиосвязи с Центром так и не была решена.

Резидентуру «Паскаль» в Голландии и Бельгии создал немецкий коммунист Иоган Венцель. В советскую разведку он был привлечен в 1931 году, освоил основы радиотехники, научился монтировать радиопередатчики, знал азбуку Морзе, код и любительский радиожаргон.

На нелегальную работу он был направлен в 1937 году сначала в Ирландию, потом в Бельгию. Уже через год Венцель («Герман») создал активную, жизнеспособную разведорганизацию.

В это время по решению Центра руководство резидентуры было передано советскому нелегалу-разведчику капитану К. Ефремову («Паскаль»). «Герман» остался заместителем резидента и радистом. Одновременно он возглавлял голландскую региональную группу резидентуры.

В 1940 году в Париже военная разведка организовала резидентуру «Золя». Ее руководителем стал бывший латышский офицер Озол Вальдемарс. За короткий срок им была создана агентурная сеть, которая добывала важную информацию о фашистской Германии и ее вооруженных силах.

В том же году в Париже начала свою работу и резидентура Разведупра «Гари», которой руководил Генри Робинсон.

Разведчик Шандор Радо (псевдоним «Дора») развернул свою деятельность в Швейцарии.

Это у него на связи будет агент «Люци», которого будущий шеф ЦРУ США Аллен Даллес назовет «фантастическим источником». «Люци» нередко получал сведения из сфер высшего немецкого командования уже через сутки после их принятия.

Безусловно, в наших резидентурах работали талантливые, мужественные люди, и никто из них не мог предположить, что к концу 1942 года советская разведсеть будет почти полностью разгромлена. В архивах Главного разведуправления до сих пор хранится документ, в котором есть такие горькие строки: «Примерно за полтора года с декабря 1941 года по июль 1943 года немецкая контрразведка нейтрализовала деятельность нелегальных резидентур советской военной разведки во Франции, Бельгии, Германии, Голландии. Это резидентуры «Отто», «Паскаль», «Золя», «Гари», «Альта». В это же время гестапо проникло в резидентуру «Дора».