- Надюш… Сейчас приеду.

- Жду, - ответила Надя и, медленно положив трубку, заплакала.

- Ч-что это вы? - спросил Садчиков.

- Ничего… Просто неприятно себя чувствовать сволочью.

- В-вы сейчас поступили правильно. Д-дальше мы во всем разберемся, хочу вас только спро-осить: вы знали, когда он последний раз участвовал в грабеже?

- Что?!

- То, что слыш-шите.

- Я ничего не знала.

- Ладно. Сколько времени он сюда проедет?

- Не знаю. Минут двадцать - двадцать пять.

Пришел оперативник и, вызвав Садчикова в прихожую, сказал:

- Александр Николаевич Ромин, тридцать четвертого года рождения, по кличке Сударь, проживает вот здесь, - он протянул листок бумаги с адресом. - В прошлом тренер.

- Хорошо, - сказал Садчиков, - берите людей из управления - и немедленно туда. Если его нет, останьтесь в засаде. Имейте в виду, там есть оружие. Мой звонок: три раза короткие, а четвертый - звоню очень долго.

- Есть, товарищ майор.

- Что со мной будет? - спросила Надя, когда Садчиков вернулся в комнату.

- Р-разберемся.

- Но я действительно ничего не знала о нем, честное слово…

- А об этом? - кивнул Садчиков на спортсмена. - Тоже ничего не знаете?

- Не-ет…

- А к-как же с ним спите?

- Мы встречаемся…

- Это у вас называется «встречаться»? - усмехнулся Садчиков.

- Врет, - сказал спортсмен, - заманила меня, проститутка. Я ее позавчера только увидел, клянусь мамой.

- Ты б пап-пой лучше клялся, - сказал Садчиков.

- Зачем оскорбляете? - спросил спортсмен. - Я спортсмен. Что мне, с женщиной общаться нельзя?

- Общаться можно, - согласился Садчиков. - Хватит разговоров. С-сидеть тихо. К-когда он постучит, молчите, мы сами откроем дверь.

- Если он на меня полезет, резать буду, - сказал спортсмен.

- Чем будешь р-резать? - поинтересовался Садчиков.

- Зубами, - ответил спортсмен, - как волк ягненка.

- Это можешь, - разрешил Садчиков, - только не до с-смерти.

Прохор сидел рядом с Витькой в машине и быстро говорил:

- Ты чудной, Витек, прямо как ребенок. Ты меня слушайся, я всем вам добра хочу. Любочку зря ты обидел, она прямо как ягодка - красавица, глаз с нее не свесть. Был бы помоложе - отбил бы, право слово, Витек…

Витька хмыкнул, потому что представил рядом с Любой старенького Архипа Ивановича.

- Чего, - словно угадав его мысли, мелко засмеялся Прохор, - думаешь, не смог бы? Милай, хорошенький, ты меня и не знаешь вовсе, и каким я красавцем был, за мной бабы табуном ходили…

Витька засмеялся. Прохор махнул рукой и укоряюще вздохнул. Закурил. Начал напевать песню тоненьким бабьим голосом.

- Ты чего меня звал, Архип Иваныч? Если б у тебя внучек серьезно заболел, ты б грустный был, а так песню поешь.

- Ты хитрый, Вить, ух, какой хитрый! И умненький. Тебя не проведешь. Э-хе-хе, старость не радость. Угадал ты, Витек. Один я, как сокол. Нет у меня племяша и внучка нет. Только вот вы и есть, вас-то я и люблю. Ты уж меня выручи, старика, Вить. В последний раз, а? Вить? Чего молчишь?

- Не буду выручать, Архип Иваныч. Завязал.

- Шнурок завязывают, Вить… Чего тебе завязывать-то? Если б ты какой бандит, спаси господи, был, а то работяга, шофер. Откуда ты знаешь, чего везешь? Попросил Архип Иваныч, ну ты и подсобил больному старику. Сударик мои вещички, три чемоданчика, на Курский отвезет - и все. Триста рябчиков я тебе сразу выкладываю.

- Не пойдет, Архип Иваныч, - сказал Витька и улыбнулся. - У меня жена рожать вздумала. Все. Завязал.

- Господи, вот радость-то! - сказал Прохор. - Дите - оно в семью всегда мир приносит. Это вы здорово решили. А твой?

Витька не понял.

- Младенец-та чей? - спросил Прохор. - Твой?

- А чей еще?

- Она уж полтора месяца одна, не ровен час, согрешила…

Витька резко тормознул. Машина остановилась.

- Вылазь, - сказал Витька, - старый дурак.

- Да что ты? - всполошился Прохор. - Я чего? Я ничего, Вить, я ж за тебя страдаю…

- Вылазь, - повторил Витька.

- Вить, Вить, - заторопился Прохор, - ты не серчай, ну, ты меня прости, старика. У меня так жена согрешила, я и напуганный теперя, Вить. Если бы я со зла, а то ведь от всего сердца. Ты не ругайся со мной, Вить, а то нам всем нехорошо будет, Вить…

- Тебе будет нехорошо, а мне что?

- Тебе тоже будет несладко. Один в наши дни кто захочет тонуть? Вдвоем - все веселей.

- Вот я сейчас поеду в милицию и сдам тебя, понял?

- И-и-и, милай, - засмеялся Прохор, - куда ты меня повезешь? Я тя сам куда хочешь отвезу. Только я этого делать не буду. Зачем это мне? Живи себе как хочешь. Лады, отвези меня ко мне домой, в Мамонтовку, и господь с тобой.

- Ты ж в Тарасовке живешь, Архип Иваныч, - сказал Витька. - Советская, сорок. Что я, не помню?

- Да не, там я не живу, там Сударев брат жил двоюродный.

Прохор быстро резанул взглядом Витьку. Глаза у него сейчас стали белые, холодные и пустые. Но так было только мгновение. Когда Витька, почувствовав на себе взгляд Прохора, обернулся, он увидел добрые стариковские глаза, в уголках которых поблескивали беспомощные и добрые слезинки.

- Да ты не бойся, - сказал Витька, - я только так, чтоб ты отвязался, Архип Иваныч. А то «согрешила», «согрешила»!

Прохор всхлипнул и тяжело шмыгнул носом.

- Ну, брось, Архип Иваныч… - попросил Витька. - Ну, извини меня, если что не так. Да хватит тебе, Архип Иваныч, ты прямо как женщина.

- Эх, люди, люди… Верно говорят, что они крокодилово порождение. Им с добром, а они все в черном норовят отплатить. Лады, поворачивай. Заедем к тебе, пол-литра махнем, и езжай себе куда хочешь. Не нужно мне от тебя ничего. Деньги-то есть?

- Есть.

- А то можешь взять в долг-то…

- Да нет, пока не надо. Я ж говорю, завязал.

- У тебя есть что закусить?

- Есть. Только мне пить нельзя.

- Стопку?

- Попадусь, тогда хана.

- Миленький, дак ты не попадайся. Потихоньку поедешь-то, гнать не будешь. И потом у меня орешек есть. Мускатный. От него трубочка не краснеет.

- Какая?

- Раппопорта этого самого, дружка твоего.

- Ты только одну бутылку бери, Архип Иваныч, две не надо.

- Ладно, ты меня тут ссади, а сам топай домой. Дверь не запирай, чтоб мне не стучать. Соседи дома?

- Нет. Они до семи.

- И ладно. А то Любушке стукнут: пил-де водку Витька, пил ее, окаянную… Ты дверь не запирай, чтоб я не колотился, лады?

- Лады.

Прохор купил две бутылки водки, холодного копчения осетрины и полкило сыру. Пока ему заворачивали покупку, он пошел в автомат и позвонил Сударю: он хотел его предупредить, что машины не будет. Но Сударя дома не оказалось.

«Ничего, - решил Прохор, - я за час управлюсь, как раз приду ко времени. А нет - подождет, не привыкать…»

- Ты книжки про сыщиков читал? - спросил Росляков Леньку.

- Конан Дойля?

- Нет, про нас.

- Читал. Только вас не называют сыщиками. Вас называют в книгах «сотрудниками».

- Вообще, конечно, сотрудник. Только это все равно, что повара называть работником нарпита, а писателя - подвижником культурного фронта. Я знаешь, почему спросил тебя про книги?

- Нет.

- Вот ты с нами второй день ходишь и, наверное, смеешься: все в книгах про нас врут. Да?

- Нет…

- Ну да… Обязательно смеешься. По книге нам только какую-нибудь пуговицу покажи - мы тут же убийцу разыщем. Или посмотрим на человека - и сразу скажем, кто он такой, откуда родом и чем занимался десять лет назад. Глупость какая! А ведь печатают и читают.

- У вас очень трудная работа.

- Шататься по улице?

- Что вы со мной, как с ребенком, разговариваете? Я ведь понимаю, что к чему…

Росляков обрадовался.

- Ты не сердись, - сказал он, - это я тебя проверял.