Ленька хотел что-то ответить, но ничего не ответил, потому что увидел, как из такси вылезал Чита. Он хотел закричать ему: «Стой, сволочь!» Он хотел броситься на него, на этого черного красавчика, который, улыбаясь, что-то говорил шоферу.

Росляков посмотрел на Леньку, заметил, как побледнел парень, перевел взгляд туда, где стояло такси, и увидел человека со шрамом на лбу.

- Отойди, - тихо, улыбаясь во весь рот, шепнул он Леньке и пошел к машине, глядя вроде бы в сторону, а на самом деле упершись взглядом в карманы Читы.

Ленька как стоял на месте, так и замер. Сердце бешено колотилось, а руки и ноги сделались мокрыми и ватными, словно совсем чужими. Он понимал, что ему сейчас надо повернуться и уходить, чтобы Чита не заметил его и не заподозрил неладное, но он не мог двигаться, он стоял в оцепенении, как человек, увидавший перед собой злейшего врага, губителя своей жизни.

И Чита заметил Леньку. Секунду он вспоминал его, а вспомнив, ужаснулся. Снова чутье - какое-то звериное, не его, а мудрое и далекое чутье пещерных предков - подсказало ему опасность. Он не обратил внимания на парня, одетого ладно и небрежно, который шел к такси. Он видел того самого мальчишку, который был с ними в кассе. И он видел, как тот стоял, бледный и напряженный, словно перед прыжком.

Чита рывком открыл дверцу и плюхнулся к шоферу. Все в нем затряслось, и спазма сдавила горло. Он сказал:

- Едем. Быстро, - и потянулся к дверце, чтобы захлопнуть ее. Но в тот же миг рука того самого парня, который шел к такси, с силой рванула его тело из машины. И еще он услыхал пронзительный голос мальчишки, который был с ним в кассе. Тот кричал: «Сюда! Сюда! На помощь!»

Росляков схватил Читу и, подняв его, понес в подъезд. Чита закричал и начал бить парня коленями по животу. Росляков занес его в подъезд и прижал к стене. Сразу же образовалась толпа. Люди кричали:

- Безобразие! Куда смотрит милиция?! Милицию сюда!

Росляков сопел и держал Читу в железных объятиях, а тот верещал и по-прежнему бил его коленями в живот. Сквозь толпу протиснулись Костенко и оперативник. Они схватили Читу за руки, а Росляков полез к нему в карманы. Толпа шумела и гневалась. Росляков вытащил из заднего кармана брюк теплый пистолет. Все враз замолчали и шарахнулись в стороны, будто отнесенные ветром.

- Вот сюда смотрит милиция, - отдуваясь, сказал Росляков, пряча пистолет, отобранный у Читы, - и давайте расходитесь, пожалуйста. Ничего интересного здесь нет.

Допрос начали сразу же, как только Читу привезли в управление.

- Я требую объяснений, - сказал Чита, когда Садчиков предъявил ему постановление на арест. - Я не понимаю, за что меня задержали.

Он пытался говорить спокойно, но его выдавали пальцы: они мелко дрожали.

«Главное, ни в чем не сознаваться, - повторял себе Чита, - Санька говорил, что главное - не сознаваться… Только не сознаваться…»

- Вас арестовали за четыре преступления, Назаренко, - сказал Росляков. - Вас арестовали за убийство милиционера Копытова, за ограбление скупки и приходной кассы и за незаконное хранение оружия.

- Я никого не грабил и не убивал. Оружие я нашел только что в такси и хотел его передать в милицию.

- Вы что, сейчас ехали в милицию?

- Да.

- А почему вы отпустили машину на улице Горького?

- Я хотел позвонить по телефону и узнать адрес, куда надо везти револьвер.

- Ах, так… Ясно, - сказал Росляков. - А почему же тогда вы вдруг передумали звонить и решили быстро уехать?

- Я вспомнил, что вы помещаетесь на Петровке. И вам я сопротивлялся только потому, что думал, вы грабители и это ваш пистолет. Я думал, что вы следили за мной.

- Н-ну, хорошо, - сказал Садчиков, - м-может быть, это так и было. С-скажите, а когда вам надо было заехать за дакроновым костюмом?

- Что? - упавшим голосом переспросил Чита.

- То самое, - сказал Костенко.

Чита сидел на стуле посредине комнаты, а Садчиков, Росляков и Костенко стояли прямо перед ним - стеной, закрывавшей окно. Поэтому Чита не видел их лиц и их глаз, он видел только яркие черные контуры трех людей, которые каждым своим вопросом вбивали ему в голову, прямо в темечко, страшные гвозди. Эти гвозди причиняли ему неимоверную боль, он должен был привыкнуть к этой боли, а уже потом, привыкнув к ней, быстро придумать ответ и сказать возможно спокойнее и беззаботнее:

- Я не понимаю, о чем вы говорите.

- С-слушай, Чита, - сказал Садчиков, - ты только из себя б-борца не р-разыгрывай. Тут зрителей нет. И п-пьяных пижонов, которые стоят около ресторанов и к-которых можно легко сбить с ног, тоже нет, и мы, как ты заметил, не девицы, а сыщики…

- Подумайте сейчас о себе, - продолжил Росляков. - Мы возьмем Сударя, и он нам расскажет все. Понимаете? И вы будете последненьким. А это плохо - оказаться последненьким в признании, суд это не очень-то одобрит.

- А за что меня судить?

- Я могу п-повторить еще раз…

- Не надо ваньку валять, - сказал Костенко, - с нами такие номера не проходят. Это у тебя только со Шрезелем такие номера проходили. Это ты ему мог «динамо вертеть», а у нас не получится.

- Я не понимаю, о чем вы говорите.

- З-начит, ты отказываешься давать показания? Так следует понимать тебя, да?

- Нет, почему же…

- Мы повторяем свои вопросы, Назаренко, - сказал Росляков, - послушайте нас еще раз: расскажите, как произошло убийство Копытова, кто и как вам помогал при ограблении скупки и кассы, куда с награбленным ездили и сколько времени вас ждал в машине Витька?

«Все знают! - пронеслось в мозгу у Читы. - Про Витьку тоже знают! Конец!»

- Я не понимаю, о чем вы говорите, - тихо ответил он, - я просто удивляюсь…

- Хорошо, - сказал Костенко, - сейчас мы тебя отправим в камеру. Но имей в виду следующее: я скажу Сударю, что ты молчишь и, таким образом, берешь на себя роль главаря банды. Думаю, что Сударя это устроит. Он даст показания, если ты молчишь и если сам себя пускаешь главарем. Имей в виду. Ты, конечно, потом откажешься от молчания и будешь показывать все на Сударя. Суд пришлет нам дело на доследование. Мы терпеливые. Мы тебя выслушаем еще раз, мы запишем твои новые показания и заново будем допрашивать Сударя. Но он-то наверняка от своих прежних показаний не откажется. Это уж ты поверь мне. Он скажет, что ты выкручиваешься и лжешь. Ты понимаешь, что он поступит именно так. И я не знаю, как суд посмотрит на твои измененные показания. То молчал, а то вдруг все стал валить на содельца. Вот об этом я должен тебе сказать. Подумай. Взвесь все. У нас есть время. Мы можем подождать…

Чита попробовал улыбнуться. Он откашлялся и сказал:

- Спасибо вам большое за разъяснение, но я просто не знаю, в чем мне сознаваться… Вы говорите про какого-то милиционера, которого убили… И вообще… Я ничего об этом не знаю.

Садчиков позвонил по внутреннему телефону и спросил:

- Как экс-спертиза? Что? Ага. Н-ну хорошо, давайте ее сюда…

- Что? - спросил Костенко.

- Т-так вот, - нагнувшись над Читой, сказал Садчиков. - Тот пистолет, который мы взяли у тебя, принадлежал убитому сержанту милиции Копытову, Ч-чита. По номеру мы это сразу узнали, а эк-кспертиза нам подтвердила научно.

- Да, но я его н-нашел…

- Т-ты меня не передразнивай, - посоветовал Садчиков, - н-не стоит.

- Я не передразнива-аю! - взмолился Чита. - Это у меня само!

- Испугались? - спросил Росляков.

- Нет, просто…

- Не так уж все это просто, - сказал Костенко. - Что, вызывать конвой? Пойдешь в камеру молчальником, Чита?

- Но я нашел этот пистолет в машине!

- Только не лгите, - сказал Росляков, - только не надо нам лгать, Назаренко. Это я вам даю добрый совет, поверьте мне. Шофер такси номер ММТ 57-51, на котором вы ехали, у нас. Его зовут Николай Васильевич Теплов. Сейчас мы его пригласим.

- Да, это мой первый выезд, - сказал шофер Теплов. - Я выехал из парка, я там амортизатор менял, а этот гражданин меня остановил.