– Несомненно, это здравая мысль. Мы же не хотим появления призрака на банкете.

Фиби бросила на него взгляд, задаваясь вопросом, как много он знает о чувствах Нэн.

– Как насчет тебя? – спросил он. – Что ты будешь делать, когда твой траур закончится?

– Возможно, снова поеду в Лондон, – сказала Фиби, но будущее представлялось ей безнадежно пустым.

Лето прошло, и свежая рана зарубцевалась, но Фиби все еще мучилась чувством вины. Бесполезно было говорить себе, что они все виноваты, особенно Руперт. Она могла разбирать только собственные ошибки, а они оказались серьезны.

Самую важную роль в предложении Руперта сыграло удобство – вина, которую она приписала Чарли. Когда Чарли сделал ей предложение, она была слепа к своим чувствам.

На Хэллоуин, когда Чарли отказался сражаться за нее, она в пику ему приняла предложение Руперта, не в последнюю очередь из-за случайного признания Чарли в существовании красивой любовницы. Оглядываясь назад, она понимала, что Руперт подстрекал Чарли признаться в этом. Чарли никогда не лгал, и это вполне характерно для него, с пижонством признаться в такой вещи. Его слова глубоко ранили Фиби, и это само по себе должно было подсказать, кому принадлежит ее сердце.

Глупая, глупая дурочка. И в результате один человек умер, а трое других несчастны. Они распространят свое несчастье на семью, друзей, детей, но она ничего не могла с этим поделать.

Сказать Чарли, что любит его? Низко, на ее взгляд, и не принесет ничего хорошего, поскольку теперь он связан с Нэн.

Обвинить Нэн в том, что она использует Чарли как замену Руперту? Это будет скандально.

Все, что она могла сделать – это оставить Кингс Чейз и надеяться в будущем встречаться с Чарли как можно реже. Надеяться, что когда-нибудь она будет в состоянии воспринимать его как брата.

Листья превращались в золото и опадали. Урожай собрали. Птицы полетели на юг. И снова наступил Хэллоуин.

В Кингс Чейзе, у леди Кингсбери и Фиби не оказалось никакой компании, и они рано легли спать.

* * *

Окруженные безумными гуляками бушевали костры, а рогатый Самайн, могущественный Повелитель Мертвых торжествовал. Его смех грохотал.

– Пляшите, мои создания! Пляшите. Сегодня ночь Самайна, сегодня я правлю миром живых и мертвых. Ночь, когда вы снова оживаете, и недавно умершие проходят мой суд. Представьте их!

Растерянных новых духов вытолкнули вперед.

Некоторые с готовностью направились к кострам, чтобы присоединиться к гулякам. Других изгнали в менее приятные места. Некоторые хотели найти более приятный вариант и были готовы постараться ради него. Одного молодого человека вытолкнули перед повелителем.

– Ах да, – сказал Самайн, его бесцеремонный смех сотрясал огромный зал. – Тот, кто играл с моим именем! И что теперь скажешь, негодяй?

Руперт ошеломленно осматривался вокруг. Последнее, что он помнил, это бушующий в Якоби-холле огонь, удушающий дым и крики ребенка, которого он пытался спасти. Он оглядел всё вокруг в поисках того малыша, но здесь не оказалось никого знакомого.

Кажется, он попал из ада в ад. Он не думал, что был настолько злым человеком.

Руперт внезапно осознал, что потерял всё и чуть не заплакал, но подобное проявление эмоций было бы сейчас не к месту.

– Это ад? – спросил он, рассматривая развлекающихся гуляк.

– Это? Нет, человечек. Мой зал – всего лишь место распределения. Умершие за целый год предстают передо мной здесь. В основном выбор – дело одного мгновения. Но некоторые случаи весьма интересны. Как твой, например.

Руперт пристально посмотрел на него.

– Ты – Люцифер?

Грянул еще один взрыв смеха.

– Тот страдающий ангел? Ты видишь во мне горечь утраты? Нет. Я – Самайн, истинный повелитель мертвых.

Руперт почувствовал холодок ужаса.

– Я не верю в тебя.

Самайн усмехнулся, показывая похожую на пещеру пустоту и острые огненные зубы.

– Глупо не верить в богов.

– Это не я произнес твое имя! Это была Фиби. Нет, нет, не обвиняй ее!

Самайн наклонился со своего трона.

– Ты использовал меня, чтобы прикрыть собственную уловку, человечек. – Он выдохнул. Огонь отталкивал Руперта, но тот удержался. В конце концов, сколько раз человек может сгореть после смерти?

– Я признаю всё, – сказал он. – Делай что хочешь.

– Жалкий смертный, если бы ты знал худший из возможных вариантов, ты бы не говорил так уверенно. Но ты храбр – и честно говоря, слишком поздно. Желаешь присоединиться ко мне здесь?

Руперт огляделся. Он понятия не имел, какие еще существовали варианты, но оставаться здесь он не хотел.

– Боюсь, я вынужден отказаться от такой чести, милорд.

Самайн вновь расхохотался.

– Ах, смертное дитя, ты мне нравишься. Я дам тебе шанс исправить свои ошибки.

– Мои ошибки? – На мгновение Руперт задумался, возможно ли было не ездить в Якоби-Холл, но отмахнулся от подобной нелепости. Он несомненно и необратимо мертв.

– Ты совершал ошибки, не отрицай это.

– Все люди ошибаются. Я должен исправить каждую?

– Только те, что еще существуют.

– Что?

– Знание – ключ, – сказал Самайн. – У тебя есть только эта ночь, или ты исчезнешь. Иди!

Огромная фигура хлопнула в ладоши. Мир взорвался, и дрожащий Руперт оказался среди обугленных руин Якоби-Холла. Он трясся не от холода, ведь у него не было тела. Его дух дрожал, оказавшись абсолютно незащищенным во враждебном мире. Он огляделся. Глубокая ночь.

Господи. Он стал духом, блуждающим на Хэллоуин.

Какого дьявола он должен сделать? Он прокричал вопрос облачному небу, но ни одного звука не вырвалось из его призрачного горла, и никакого ответа не снизошло с небес.

Исправить свои ошибки, в отчаянии подумал он.

Те, которые все еще существуют.

Которые из них?

Решение купить поместье?

Поездка в Якоби-Холл?

Предложение, сделанное Фиби?

Предложение, не сделанное Нэн?

Его дух дрожал все сильнее, когда он вспомнил свое недавнее прошлое. Так много глупых поступков. Как он может их все исправить?

Не в силах устоять, он захотел узнать, как там Нэн.

Силой мысли он оказался в Грэшем-Холле, в спальне Нэн. Он нерешительно приблизился к кровати, чувствуя всю неловкость мужчины, оказавшегося там, где он не должен находиться. Спящая Нэн выглядела по-детски невинной, но в линии ее губ появилась суровость, которой он не припоминал.

– О, Нэн, – прошептал он и потянулся, чтобы коснуться ее щеки.

Девушка пошевелилась и натянула одеяло до ушей. Руперт предположил, что призрак, должно быть, несет холод.

Он ухаживал за Нэн, но потом сезон напомнил, что Фиби ему не сестра, что она потенциальная невеста, и к тому же богатая. Искушение оказалось слишком сильным. Это ошибка, но как же он сможет ее исправить?

С Чарли ей будет хорошо. Нэн станет леди Кингсбери, она всегда хотела быть знатной дамой. И влюбилась в него, несмотря на свои предпочтения.

Вдруг он осознал, что, если настал Хэллоуин, то она и Чарли уже должны быть женаты. Она все еще носила кольцо Чарли, впрочем, иначе и быть не могло, совсем неправильно.

Что случилось с Фиби? Он причинил ей такую сильную боль.

Мысленно он перенесся в Кингс Чейз. Она тоже спала. Если бы он мог говорить, он бы сказал ей, что всегда любил ее только как брат, но какой из этого толк?

Проклятие! Нет, это было бы слишком двусмысленно. Но ночь истекала, и он не знал, что и как делать. Если он потерпит неудачу, Самайн сказал, что он исчезнет. Что это означает? Что он навечно станет призраком, приговоренным бродить по залам предков? Или его бросят в муки ада.

Чарли. Чарли поможет ему.

Мгновенно он оказался в Лестершире, в охотничьем домике Чарли, где его брат беззаботно занимался любовью с полногрудой рыжеволосой красоткой.

Руперт немедленно исполнился яростью.

– Чарли, ты негодяй! Как ты мог? Изменять Нэн, уже...

Он мог и не беспокоиться. Чарли оказался... занят? Руперту с завистью пришлось признать, что в этот самый момент Чарли мог пропустить даже конец света.

Он побродил по комнатам, обнаружив одного, незнакомого ему, гостя, приканчивающего графин бренди. Когда Руперт прошел мимо, мужчина вскочил и задрожал. Вредничая, Руперт с воем помчался к нему. Человек выскочил из кресла, разбрызгивая бренди.

– Боже! Ну и холод здесь. – Он бросился под одеяло на кровати, не забыв захватить графин с собой.