Руперт оставил его и вернулся к брату. Чарли не было там, где он его оставил, теперь тот находился в другой спальне, его собственной. И также искал поддержки в бренди.

– Черт, Чарли, неужели тебе больше нечем заняться в жизни, кроме как укладывать в постель дешевых шлюх и топить печаль в бренди? Что насчет Нэн, ты, негодяй?

Было ясно, что Чарли по-прежнему не слышит ни слова.

Руперт коснулся брата. Чарли моргнул и потер щеку, затем подошел, чтобы проверить окно. Он пожал плечами и направился в кровать.

Руперт дохнул на него.

Чарли подскочил.

– Дьявол! – Он снова посмотрел на окно, покачал головой и забрался в кровать.

Руперт беззвучно взмолился всем богам. Как он сможет исправить свои ошибки, если никто не может услышать ни слова от него?

Он инстинктивно подошел к огню, чтобы сесть рядом, хотя он и не чувствовал исходящего от него тепла. Должен быть какой-то способ. Что сказал Самайн? Знание – ключ. Знание чего?

Что он знает? Он знает, что Чарли несчастлив, поскольку он пьет только когда расстроен. Руперт предположил, что Чарли пьет уже какое-то время. Причиной могло быть горе, но Руперт знал, что его брат несчастен, потому что потерял Фиби. Нэн тоже несчастна, и вряд ли станет намного счастливее, когда выйдет замуж за мужчину, влюбленного в другую.

Перед смертью Руперт начал подозревать, что Фиби заботилась больше о Чарли, чем о себе, хоть и пресекал эту мысль. Он, в конце концов, намеревался поступить хорошо по отношению к ней, тогда как Чарли позабыл о ней в объятиях шлюхи. Но софистика оказалась бесполезна. Руперт знал правду. И знал, что должен сделать. Он вернулся к изголовью кровати.

– Чарли. Проснись.

Чарли слегка пошевелился.

– Что?

Руперт ощутил ослепляющее чувство облегчения. Он правильно предположил. Решение признать правду стало ключом.

– Чарли. Проснись. Я должен поговорить с тобой.

– Руперт? – Глаза Чарли внезапно распахнулись. Он пристально вглядывался. Его глаза расширились от шока.

– Не бойся. Это правда, я – призрак, но ты же не можешь думать, что я могу причинить тебе вред.

Чарли ошеломленно сел и выпрямился.

– Какого черта..?

Руперт уселся на кровать. Себе самому он казался похожим на себя прежнего, и казалось, что другим он видится таким же.

– Никакой простыни или кандалов, чтобы грохотать, – заметил он. – Довольно скучно, я полагаю.

Чарли потянулся, желая обнять брата, но его рука прошла сквозь него, и он вскрикнул:

– Ничего, кроме холода!

– Я так и понял. Сожалею. Я бы с удовольствием насладился человеческим прикосновением. Чарли, сегодня ночью я должен исправить некоторые ошибки. Я не уверен, что произойдет, если я потерплю неудачу, но, несомненно, это будет ужасно. Самайн ясно дал мне понять.

– Самайн!

– Да. Оказалось, что все умершие за год в Хэллоуин предстают перед его судом. Силу на земле он имеет только на Хэллоуин, но, к сожалению, он был во власти, когда мы воззвали к нему в прошлом году.

– Та история с каштанами?

– Думаю, ему не понравилось, что над ним смеются.

Чарли пристально посмотрел.

– Хочешь сказать, что он убил тебя за это? Но почему тебя? Мы были все вместе.

Руперт сделал паузу, набираясь мужества, чтобы сделать признание.

– Но я единственный смошенничал. Я вложил порох в твой орех.

Он ожидал осуждения, но Чарли пожал плечами.

– Я знал об этом.

– Что! Но почему ты промолчал?

Чарли откинулся на спинку кровати.

– Только отчаяние заставило бы тебя пойти на такой шаг. Если ты любил Фиби так глубоко, я не мог встать на твоем пути.

Страх Руперта раскрыть еще большую правду был настолько велик, что тот почувствовал, что начал исчезать. Чарли сел.

– Руперт?

Руперт напрягся.

– Я не любил ее, – сказал он.

– Что?

– Я не любил Фиби. О, я любил ее как сестру, но меня привлекло ее очень удобное положение.

Чарли сидел, сжимая кулаки.

– Ну, будь ты проклят!

– В данный момент так и произошло. Я знаю, что это было неправильно. С каждым днем я все больше понимал свою ошибку, но я попал в замкнутый круг, из которого не мог выбраться. Твое обручение с Нэн стало последней соломинкой.

– Нэн! В конце концов, хочешь сказать, что ты любил ее? – Чарли редко можно было увидеть злым, но сейчас он злился.

– Конечно. Но... Что я могу сказать? Я не заслуживаю этого, но ты должен помочь мне все исправить.

– И как ты предлагаешь мне это сделать?

– Я надеялся, что, рассказав тебе правду, я частично исправлю ошибку, но, оказывается, ты все знал.

– Я не знал, что ты любишь Нэн, иначе я никогда не позволил бы тебе заполучить Фиби.

– Ты действительно любил ее тогда?

– Конечно. И все еще люблю.

– Тогда ты не можешь жениться на Нэн!

Чарли вскочил с постели, меряя шагами комнату.

– Какого дьявола я должен сделать? Бросить ее? Ты знаешь, как я стал женихом?

– Нет.

– Она преследовала меня – без обид – желая поговорить о тебе. Было ясно, что некоторое время вы были близки, и я начал сожалеть, что отдал тебе Фиби без борьбы, поэтому, я подумал, что если несколько раз упомянуть ее в письмах, это подстегнет тебя, и мы выберемся из этой запутанной ситуации. Это не сработало и следующее, что я узнал, наши имена связали. Мысль о твоей грядущей свадьбе беспокоила ее так, что она разрыдалась в моих объятиях. Когда ее мама-манипуляторша обнаружила нас в таком виде, у меня не хватило духу сражаться.

– Ты совсем ее не любишь?

– Нет. Она в лучшем случае дурочка, и в эти дни она совершенно подавлена. Но если ты сможешь найти выход из всего этого, значит, ты лучше, чем я. Сейчас она абсолютно равнодушна. Думаю, Нэн решила, что если уж быть несчастной, лучше это делать с короной на голове.

– Я найду способ. Я слишком люблю ее, чтобы видеть в таком бесплодном браке. Если бы ты стал свободным, что бы ты сделал?

– Приложил некоторые усилия, чтобы завоевать Фиби, даже если я только на втором месте после тебя.

– Я не думаю, что ты когда-либо был вторым после кого-то, Чарли.

– Не будь дураком. Она с готовностью ухватилась за тот фарс на Хэллоуин как за предлог.

– Я не знаю почему. Вскоре я понял, что она любит тебя, а не меня, но я оказался слишком слаб, чтобы поступить правильно. Я справедливо наказан. – Часы пробили два, и Руперт подскочил. – И буду наказан еще больше, если не улажу всё. – Он начал мысленно намечать маршрут, затем помедлил. – Если я не смогу вернуться, Чарли, я хочу, чтобы ты знал, что всегда был лучшим из братьев. Мне жаль, что я спровоцировал это неприятное положение.

Чарли шагнул вперед и остановился.

– Проклятие, как бы я хотел обнять тебя в последний раз, Руперт. Я скучаю по тебе. И я думаю, что эту ситуацию создали все мы, вместе.

– Прощай, Чарли. Если получится, я буду наблюдать за тобой. – С этими словами Руперт перенесся в Грэшем-Холл.

Руперт сел на кровать Нэн, с волнением обдумывая следующий шаг. Он не желал испугать ее.

– Нэн, – нежно он сказал. – Проснись, дорогая.

– Руперт..? – Девушка открыла прекрасные глаза и протерла их. Она пристально смотрела, на мгновение ослепленная счастьем. Потом закричала.

– Прекрати!

Она остановилась, раскрыв рот.

– Руперт! Ты не умер!

– Боюсь, что я…

Миссис Грэшем ворвалась в комнату, свеча вспыхнула.

– Нэн, дорогая. Ты кричала?

С широко раскрытыми глазами, Нэн смотрела между Рупертом и матерью, которая явно не видела ничего необычного.

– Да, мама, мне просто приснился дурной сон.

Мисси Грэшем, слегка нахмурившись, подошла ближе.

– Ты не можешь до сих пор расстраиваться из-за смерти Руперта Брюиса. Если ты продолжишь в том же духе, люди сочтут это весьма странным.

– Нет, все не так, мама. Просто глупый сон.

Вздохнув, миссис Грэшем вышла. Нэн смотрела на Руперта со слезами на глазах. Она вытерла их кружевным носовым платком.

– Ты выглядишь таким настоящим, – прошептала она.

– Полагаю, что да. Ты не сможешь прикоснуться ко мне, милая…

Нэн села прямо, ее прекрасные глаза сверкали от слез.

– Как смеешь ты называть меня милой, ты, неверный негодяй!

– Потому что я люблю тебя…

Нэн бросила в него единственное, что было под рукой, свой носовой платок. Он прошел сквозь него. Девушка застонала и рухнула назад, прикрыв глаза руками.