- А кожаные есть? - строго спросил Сашка.    

- О, это есть дорого! - Черненький  горестно  всплеснул  руками,  брови встали домиком, и все лицо его выразило неизъяснимую скорбь.    

- Давайте, - приказал Сашка.    

Навалили груду. Синие, желтые,  белые,  красные,  для  автомобиля,  для верховой езды, для...    

- И почем вот эти? - спросил  Сашка,  выбирая  пару  отличных  кремовых перчаток.    

- Фор паунд, - загрустил черненький, - четыре фунта.    

- А получше ничего нет? - спросил Сашка.    

- Что? - переспросил черненький скорее с испугом, чем с удивлением.    

- Подороже ничего нет?    

Черненький понял, что нарвался на какого-то психа.    

- О, есть! Есть! - закричал он. - Но это уже не есть  кожа.  Это...  Какэто? Не знаю по-русски... Chamois[13]... Я буду показать...    

Швырять и  валить  на  стол  перестали.  Из  длинных  коробок  вынимали осторожно, держали на весу. Это были замшевые перчатки. Таких Сашка  никогда не видел, не мог даже разобрать: то ли синтетика опять,  то  ли  какая  кожа искусственная, то ли просто байка особой выделки.    

В одной коробке лежали перчатки цвета табачного дыма, узкие и  длинные, по локоть.    

- Для  баль-карнаваль.  Производство  Швеция, -  с  готовностью  пояснил черненький.    

- Это я сам вижу, что для  баль-карнаваль, -  сказал  Сашка  равнодушно, вытащил перчатки из коробки, прикинул по своему рисунку - вроде подходят – и спросил между делом:    

- Сколько просите?    

- О, ля-ля, - вздохнул черненький. - Рашен сейлор не хватит валюта.    

- А все-таки?    

- Десять фунтов.    

Если бы кто-нибудь мог видеть в этот момент Сашкино лицо! Ему открылось нечто, доступное лишь величайшим актерам мира, когда, погасив в глазах искры радости (у него  было  десять  с  половиной  фунтов!),  он  небрежно  бросил перчатки в коробку, лениво  обернулся  к  черненькому,  укоризненно  покачал головой, как бы говоря: "А еще коммерсант... Я ведь не  шутки  сюда  пришел шутить, а вы: десять фунтов! О таких  пустяках  речь,  право,  даже  за  вас неудобно..." - покачал так головой и сказал устало, с легонькой улыбкой:    

- Заворачивайте, заворачивайте...    

Когда коробку завернули в плотную бумагу, и заклеили скотчем, и вручили чек, и всем магазином проводили Сашку до дверей, он  тронул  черненького  за плечо и сказал доверительно:    

- Ведь перчатки, между нами, так себе. Вижу, что дрянь, а  беру...  Вот такой человек...    

У черненького отвалилась челюсть.     

Юрка рассказал хозяину трактирчика, что  хочет  привезти  сыну  хорошую игрушку, и хозяин объяснил ему, как пройти к  магазину,  где  продают  самые лучшие игрушки.    

В магазине Юрка молча разглядывал полки, а  девушка  за  прилавком  все заводила  маленьким  ключиком  бычков,  тореадоров,  танцовщиц,   акробатов, "фиаты", бульдозеры и торпедные катера, трещала  из  автомата  и  палила  из базуки. В магазине стоял шум, как в цеху.    

И вот тут Юрка увидел обезьянку. Это была обезьянка с умными глазками и пепельно-розовыми ладошками, одетая в клетчатую рубашку и джинсы.  Она  была мягкая, очень ласковая на ощупь. Обезьянка стояла,  на  задних  лапах,  а  в одной  из  передних  держала  трубку.  Когда  девушка  завела  ее  ключиком, раздалось чуть слышно ее гудение и обезьянка  пошла,  медленно  и  аккуратно переставляя лапы. Иногда она подносила ко рту трубку (в это время  в  трубке вспыхивал красный "уголек") и, "затянувшись", выпускала из  ноздрей  колечко дыма. Отличная была игрушка! А идет, шельма, как важно! И трубка!  А  джинсы эти! Умора! И дым! Юрка засмеялся. Девочка тоже с готовностью расхохоталась.    

Потом она показала ему запасную батарейку для "уголька", какие-то серые стерженьки "для  дыма",  рассказала,  куда  их  надо  вставлять,  и  уложила обезьянку в роскошную коробку.    

Только тут Юрка сообразил, что у  него  на  всю  эту  потеху  может  не хватить денег, но оказалось, что обезьянка стоит  8  фунтов,  вдвое  дороже, правда, чем в Дакаре стоит живая обезьянка, но надо же, как ему повезло!    

Рядом с магазином Юрка опять увидел афишу кинофильма "Ночь в Сингапуре" и на оставшиеся деньги решил сходить в кино.    

Сеанс в "Реальто Синема" уже начался, девушка с фонариком провела его в зал, усадила. Поймав в темноте ее руку, он сунул ей последний  шестипенсовик и принялся смотреть.    

Без разгона, с первых кадров бандиты начали ловить героя на предмет его убийства. Герой оказался тертым калачом: одного бандита он пристрелил  через спинку дивана, другого  спихнул  со  скалы  в  море.  Бедняга  летел  минуты полторы. Что-то очень похожее Юрка видел в 57-м году в Рио. Название  только было другое... "А зачем я тут? - вдруг подумал Юрка.- Что я  тут  сижу,  как идиот?"    

Он огляделся. Зал был почти пустой. Неподалеку  развалились  в  креслах солдаты. Курили. Дым кружился в светлом конусе проектора.    

"Бережной, поди, все бегает, ловит меня...  А  если  он  не  бегает,  а приехал и раззвонил всем?! И все, Ваня, Сашка, дед  Резник..."  Блондинка  с визгом катилась по лестнице  вниз,  в  темный  сад,  а  там  уже  автомобиль наготове... "И наверняка все расспрашивают Айболита, а ведь  Айболит  ничего не видел! Айболит не может сказать правду! А Бережной..." Трах! Трах! Крупно браунинг в женской руке, ноготки с маникюром... "Ведь они ждут меня!"  Трах! Ба-бах! Пули прошли через лобовое стекло прямо в  лоб  шоферу,  и  "шевроле" заметался, зарыскал перед тем, как влететь в витрину.  "Ждут!  А  меня  нет! Меня нет, а он там! И, выходит, он прав! Все же видят, что меня нет. Значит, прав он! В самом главном прав он!"    

Юрке страшно стало, будто он, Юрка, знал, что сейчас все рухнет, стены, потолок, через секунду - катастрофа! Вот  сейчас  сам  он,  простреленный  и окровавленный, врежется в это холодное и  острое  стекло.  И,  опережая  миг неумолимой гибели, кресло, как катапульта, выбросило его  в  темный  проход, сквозь дверь, сквозь банановую зелень крохотного  садика  на  улицу,  сквозь дома... Очнулся, когда услышал где-то рядом:    

- Юра! Юра! Зыбин!    

Он остановился и увидел Айболита.    

- Вы меня ищете, да? - спросил Юрка, переводя дух.    

- Вас? Я думал, что вы  меня  ищете, -  засмеялся  доктор. -  Я,  знаете, совсем заплутал... Как вы думаете, где порт? Да, постойте, а куда же Николай Дмитриевич девался?    

- Разве он не с вами?    

- Со мной? Вы куда-то исчезли оба. Я искал, искал... Думаю, нам с  вами все-таки попадет от капитана... Ужасно все глупо получилось...    

Айболит сказал это так просто, что все нервное напряжение Зыбина  вдруг разом исчезло, ему стало снова хорошо и покойно, как тогда, в трактирчике  у испанца, и он засмеялся, сам не. зная чему, и сказал:    

- Попадет, обязательно попадет.     

Потом вдруг взял доктора за плечи и, прямо глядя ему в глаза, спросил:     - Иван Иваныч, я честный человек?    

- Не понимаю,- сказал рассеянно Айболит.

- Вы меня считаете порядочным человеком?    

- А какие, собственно, у меня есть основания думать иначе?    

- Давайте сядем. Это очень важно. Понимаете это очень важно... '    

Они вошли в небольшой скверик у веранды летнего  ресторана  и  сели  на скамейку под пальмой. Ствол у  пальмы  был  толстый  и  лохматый,  как  нога мамонта. Юрка погладил ствол, сказал тихо, задумчиво:    

- Вот, Иван Иваныч, какая случилась со мной беда...    

Он рассказывал медленно, подробно: о кошке,  об  испанце,  о  Паоло,  о заводной обезьянке, о пустом зале в кино  и  о  своем  страхе.  Когда  Зыбин кончил, доктор тронул его за руку и сказал: