По целому ряду причин (в том числе вследствие необходимости выделить только главное в имеющемся материале) мы рассмотрим более или менее подробно лишь австронезийские языки Океании и островной Юго-Восточной Азии и неавстронезийские языки, локализованные в Меланезии, — папуасские. Некоторые аспекты языковой истории материковой Юго-Восточной Азии были затронуты в предыдущей главе. Останавливаться на них подробнее значило бы углубляться в слишком специальный вопрос, не имеющий прямого отношения к теме этой книги.

В настоящее время насчитывается около 1400 языков, на которых говорят народы Океании и островной Юго-Восточной Азии. Это примерно четверть всех языков мира. Наличие такого большого числа языков в данном регионе объясняется в какой-то степени его географическими особенностями: народы, живущие на изолированных островах, относительно мало контактируют друг с другом. Особенно ярко это проявляется в Океании.

Что касается общей численности носителей языков, то их немногим больше 150 млн.[44] и, значит, народы данного региона составляют значительно меньшую долю человечества, чем их языки среди языков всего мира. Подавляющее большинство из этих 150 млн. живет на крупных островах Западной Индонезии и говорит лишь на нескольких языках. В Восточной Индонезии и в Меланезии нередки случаи, когда жители соседних поселков или небольших групп из нескольких поселков говорят на совершенно разных языках, настолько непохожих друг на друга, что взаимопонимание либо затруднено, либо просто невозможно.

В этой главе дается краткий обзор истории языков Тихоокеанского региона в свете последних лингвистических гипотез. Гипотезы о прошлом языков Тихоокеанского региона разноречивы, особенно это касается истории меланезийских языков. Но каковы бы ни были разногласия между отдельными лингвистами, ясно, что в настоящее время уже есть возможность строить предположения о языковой ситуации в этом регионе 10 тыс. лет назад. Несомненно, нелегко согласовывать и соотносить данные сравнительно-исторического языкознания, археологии и антропологии, но ведь именно эта проблема является для нас существенной и именно к ней мы будем возвращаться на протяжении всей книги.

^{Локализация основных группировок австронезийской семьи языков}

Заключения об истории языков данного региона делались и делаются на основании сравнительного исследования черт современного языкового состояния и состояния, зафиксированного в период первых контактов между европейцами и туземцами. До появления европейцев ни на одном острове своей письменности не было — разве что когда-нибудь удастся доказать, что значки с о-ва Пасхи являются именно письмом и восходят ко времени до 1722 г. — времени, когда Я. Роггевеном была открыта новая страница истории острова. В государствах Юго-Восточной Азии, находившихся под сильным влиянием индийской культуры, письменность была известна с середины I тысячелетия н. э., но дошедшая до нас эпиграфика скудна и не позволяет получить надежных лингвистических данных.

Остановимся на некоторых теоретических проблемах языкознания, и прежде всего на проблеме выделения и классификации языков.

В Океании, где до недавнего времени существовали мелкие, дробные социальные и этнические группы, лингвистам подчас не удается четко разграничить отдельные языки, так, как, скажем, индоевропеистам удается разграничить английский и французский. Конечно, на изолированных островах население чаще всего говорит на одном отдельном языке, и установление границ такого языка не составляет особой проблемы. Такова, например, ситуация в Полинезии. Однако в Западной Меланезии и в Индонезии положение было и остается иным. На крупных островах контакты между поселками носили довольно ограниченный характер. В таких случаях нередко возникали так называемые диалектные цепи.

Рассмотрим цепочку поселков А — Я. Житель каждого отдельного поселка регулярно общается с жителями соседних поселков, но не контактирует с жителями поселков, более удаленных от его родного селения. Жители поселков А и Б, говорящие на несколько различающихся диалектах (говорах), будут достаточно хорошо понимать друг друга. Жители поселка А смогут общаться и с жителями поселков В и Г, но уже с большим трудом, а вот жителей поселка Я они совершенно не будут понимать. В ситуации, обрисованной здесь, взаимопонимание между жителями соседних поселков будет непрерывным, а значит, нелегко выделить дискретные языки и очертить область их распространения.

В языкознании предпринимались попытки решить эту проблему: были разработаны статистические методы количественной оценки подобных сложных языковых «скоплений» [377; 920], но, как того и следовало ожидать, разные лингвисты используют разные методы и соответственно приходят к разным выводам. Из этого, в частности, следует, что приведенное здесь число языков Индонезии и Океании — 1400 — всегда останется приблизительным и будет зависеть от того, насколько четко лингвистам удается разделить языки и диалекты.

Такова проблема выделения конкретных языков и разграничения языков и диалектов. Перейдем теперь к вопросу о генетической классификации языков. Языки, так же как народы и культуры, неминуемо меняются с течением времени: происходят изменения в их звуковом составе, в грамматике и лексике, g языках развиваются новые черты, что-то утрачивается, что-то заимствуется. При этом два коллектива, говорящие на одном языке и находящиеся в тесном контакте, обычно переживают сходные изменения в языке, обнаруживают одинаковые приобретения и утраты. С ослаблением контактов различия между языками нарастают. Так, если какие-то жители поселка А уйдут оттуда и образуют два новых поселка Б и В, а контакты между А, Б и В будут ограниченными (а именно такова ситуация в Океании), то через некоторое время диалекты А, Б и В разойдутся и постепенно могут превратиться в три различных языка. Так развились из латыни современные романские языки. Конечно, степень и скорость дивергенции диалектов некогда единого языка зависят от интенсивности контактов между носителями этих диалектов. Реально возникает множество промежуточных случаев. Языковая дивергенция вообще очень сложное явление, равно как и языковая конвергенция[45]: генетически неродственные языки могут заимствовать друг у друга различные черты и вследствие этого казаться более схожими и близкими, чем на самом деле.

Несмотря на перечисленные трудности, место большинства изученных языковых групп Тихоокеанского региона в генетической классификации уже определено. Реальная же ситуация, осложненная, кроме всего прочего, межъязыковыми заимствованиями и множественным взаимным влиянием языков, делает генеалогическое древо языков этого региона скорее похожим на сетку, моделирующую эволюционный процесс, чем на привычное дерево.

Генетическая классификация языков, выделение языковых групп и семей основаны на сравнении и установлении соответствий. Сравнение звуковых, грамматических и лексических систем генетически родственных языков позволяет реконструировать язык-предок, из которого они развились, — праязык. Реконструируют праязыки разных периодов, разной временной глубины и соответственно разных по объему языковых объединений. Нередко реконструкцию праязыков удается довести до предела, т. е. До реконструкции праязыка всей существующей языковой семьи, в нашем случае — праавстронезийского. Употребление термина «праязык» в единственном числе — условность, хотя все лингвисты и идут на нее. Наивно полагать, будто такую огромную языковую семью, как австронезийская, можно возвести к одному-единственному языку, локализованному некогда в одной точке земного шара. Вполне вероятно, что 5—10 тыс. лет назад языки имели диалектное членение, как и современные языки. В таком случае то, что лингвисты называют единым праязыком, на деле представляло собой протяженную диалектную цепь.