Дыхание вырывалось из груди Гвен с куда большим шумом, чем ей хотелось бы. Она совершенно не привыкла к мужчинам, которые вели бы себя так прямолинейно.

— Я…

— Тебе не обязательно что-то говорить, Гвен. Я могу почувствовать твой запах. Я знаю, о чем ты подумаешь еще до того, как мысль окончательно сформируется у тебя в голове.

Внезапно ноющая боль меж бедер показалась ей просто предательской. Конечно же, Лахлан знал, насколько влажной она стала для него. Как она желала его тело. Но она не могла просто взять и заполучить его здесь и сейчас. И почему все было так чертовски сложно?

Гвен отвела взгляд в сторону, притворяясь, что слова Лахлана совершенно на нее не повлияли.

— Ну а между тем, что мы собираемся делать дальше? Останемся здесь, пока мистер Птичка не исчезнет?

— Боюсь, это наш единственный выход. К счастью тут припасено достаточно еды, хотя и нет никаких изысков. Мы сейчас перекусим и устроим тебя отдохнуть. Ты, наверное, устала.

— Это да, — подтвердила Гвен, — но я не столько устала, сколько запуталась.

Лахлан принес кое-что из продуктов с кухни: банку с консервированным супом, которую он поставил разогреваться на дровяную печь, и бутылку вина.

— Ну, все не так уж и плохо — произнесла Гвен, подходя к Лахлану и заглядывая ему через плечо. — А для собаки ты почти что ручной и такой хозяйственный.

Улыбка расползлась на лице оборотня.

— В мое время, тебя бы серьезно наказали за подобные слова, сочтя их оскорбительными, — ухмыльнулся он.

— А что приручить кого-то или заставить заниматься хозяйством — это преступление? — пошутила Гвен.

— Почти. Но запомни, что если ты когда-нибудь встретишь Рофа, то не следует называть его собакой.

— У меня сложилось впечатление, что он дракон.

— Еще одно заблуждение. Роф не дракон.

— Тогда кто же?

Лахлан не ответил. Вместо этого он направился в гостиную и принялся разводить огонь в небольшом камине.

— Нам нужно будет ночью сохранять тут тепло, — заметил он. — Утром я смогу вернуть тебя в Трэкиллинг, если это то, чего ты хочешь. Это рискованно, но если мы выйдем достаточно рано, то сможем выбраться отсюда без особых повреждений.

— Лахлан, — произнесла Гвен, присаживаясь на край старого кресла, стоящего перед камином. — Этот Капрал будет охотиться на меня весь остаток моей жизни?

Эта мысль только что пришла девушке в голову. Поиски собственных корней, обернулись для Гвен смертельной опасностью, и теперь ей нужен был кто-то надежный и достаточно сильный, на кого она могла бы положиться.

— Да, — ответил оборотень. Он даже не взглянул на нее.

— Понятно.

Перед камином лежал мягкий ковер, слегка потертый из-за множества ног, ходивших по нему за все эти годы. Гвен взяла подушку с кресла, шерстяное одеяло и легла на пол головой к очагу. Итак, она стала заключенной. И не только из-за того, что оказалась заперта в этом доме, но и из-за сложившейся безысходной ситуации.

Ее сокамерник не сводил с Гвен взгляда, он с нежностью смотрел на нее, возвышаясь над девушкой, словно был готов защищать ото всех бед. Наконец, Лахлан снял подогретый суп с печи и, вернувшись, лег рядом с Гвен. Он прижался к ее спине, обвив сильной и теплой рукой ее талию, и уже через минуту погрузился в сон.

8 октября 2014 года

Когда Гвен проснулась, солнечные лучи падали на пол сквозь стальные решетки на окнах коттеджа. Рука Лахлана все еще обвивалась вокруг нее, а жар, исходящий от него, окутывал ее тело подобно теплому одеялу. Гвен слышала его глубокое спокойное дыхание, чувствуя, как грудь Лахлана поднималась и опадала.

А затем она ощутила кое-что еще.

Сначала Гвен решила, что твердокаменная эрекция, прижимающаяся сзади, ей показалась, но чем дольше она лежала, постепенно приходя в чувства, тем все более отчетливо понимала, что все это происходило на самом деле: спящий Лахлан был возбужден. Массивный стержень, раньше дразнящий ее только своим видом, теперь делал это, прижимаясь к ней всей своей великолепной твердой длиной, заставляя рот Гвен наполняться слюной. Мысли о нем были восхитительными: потрясающий мужчина, красивый член. На мгновение Гвен задумалась, взвешивая все за и против того, чтобы впустить плоть Лахлана в себя. Было ли это так уж неправильно? Ни к чему не обязывающая связь с оборотнем из другого времени? Но он говорил о парах и ритуалах. Скорее всего, Гвен не могла просто воспользоваться им, а потом, бросив, вернутся в Штаты.

И в эту минуту, словно Лахлан во сне смог прочесть ее мысли, его рука чуть поднялась, обхватив ее грудь. О, милостивый боже. Гвен почувствовала, как ее соски затвердели от этого мягкого касания, и она задалась вопросом, осознавал ли Лахлан, что именно он делал.

Гвен потянулась к его ладони, слегка погладив ее, только чтобы посмотреть, проснулся ли Лахлан. Он тихо застонал и усилил свою хватку, прежде чем прижаться к Гвен снова. Его запах, ощущение его тела против ее были опьяняющими.

Наконец, Гвен освободилась из его объятий и отодвинулась, чтобы полюбоваться на Лахлана. Он лежал с приоткрытыми глазами.

— Все в порядке? — спросил оборотень, по-видимому, ничуть не смущенный своей огромной эрекцией, явно проступающей под тканью штанов.

— Хорошо, все в порядке, — произнесла Гвен, поворачиваясь, чтобы направиться на кухню. — Я просто проголодалась.

Разглядывая Гвен, Лахлан про себя пожелал, чтобы его твердый член хоть немного успокоился.

— Всему свое время, — сказал он себе. — Ты ждал так долго. Осталось подождать еще пару дней.

Запах Гвен был именно таким, как он помнил; восхитительный, сексуальный, опьяняющий. Когда Лахлан ложился возле нее, то мог бы позволить себе единственное удовольствие — лишь провести носом вдоль всего ее тела, чтобы полностью впитать в себя ее аромат. Но это привело бы к большему, а он не хотел принуждать Гвен к чему-либо. Был не вправе обладать ею, пока она не согласится на ритуал. И даже тогда было бы неправильно предпринимать что-то, пока он не приведет ее к Рофу.

Лахлан твердо верил в законы судьбы; в то, что Гвен приехала на побережье Корнуолла по какой-то причине. И в какой-то момент, она поймет все с его помощью или без. А пока его задача была простой — направлять, вести и защищать ее. Гвен не имела ни малейшего представления о своих собственных силах. Но не Лахлан должен был раскрыть все ее секреты. Вскоре она все узнает сама.

Когда его эрекция хоть немного успокоилась, Лахлан поднялся и подошел к Гвен, которая вновь разогревала вчерашний суп.

— Ты в порядке? — спросил он. Лахлан вновь втянул в себя ее запах, куда более сильный, чем аромат еды.

— Со мной все хорошо, — сказала Гвен. — Просто слегка потеряна, но это все.

Лахлан улыбнулся, предполагая, что знает о причинах ее растерянности.

— Ну, вскоре все для тебя станет ясным, я надеюсь, — произнес он.

— Да, — в этот раз Гвен повернулась к нему. — Лахлан, если я скажу тебе нет… если уеду… то увижу тебя когда-нибудь вновь?

— Нет.

Одна только мысль об этом была для него невыносима. Но такова была правда. Он должен будет ее отпустить.

— Понятно, — Гвен вновь принялась помешивать суп, казалось, что она решила не обращать внимания на произошедший диалог. Лахлан повернулся, чтобы уйти.

— Тогда я останусь, — раздался голос за его спиной.

Лахлан молниеносно оглянулся, что бы проверить, действительно ли Гвен произнесла эти слова.

— Останешься?

— Да, — она перелила суп в старую фарфоровую миску. — Останусь. Кажется, такова моя судьба, — Гвен протянула ему еду. — И будет глупо, пытаться сбежать от нее.

Взяв предложенную тарелку, Лахлан улыбнулся.

— Ты сделала хороший выбор, — сказал он. Его член шевельнулся в согласии. Теперь только вопрос времени, когда он окажется внутри нее, доставляя удовольствие. Лахлан так долго этого ждал.