- Салага! Таких надо немедленно списывать на берег! - сказал он.

- Я говорил, что не надо было его брать с собой, - поддержал Витька.

Расправа, казалось, была неизбежна, но Ирина обратила внимание на Котькин окровавленный палец. Это круто изменило обстановку. Все сразу забеспокоились, испугались, как бы не получилось заражение крови. Забинтовали Котьке не только палец, но и всю руку, как раненому на фронте.

- Ну как, больно? - с участием спросил Витька.

- Не-ет, - ответил слабым голосом Котька и весь сморщился, подчеркивая этим, что ему все-таки больно, но он мужественно переносит страдания. - Я думаю, как мы без ножа будем обходиться. - Котька тихонько застонал.

- Чепуха! Хлеб можно разломить, он еще вкуснее будет, - поспешил успокоить Витька, а Ленька поддержал:

- Рыбу можно обломком почистить, а то и топором… Папа говорит, что хорошим топором побриться можно, а не только что…

Котька сразу перестал стонать и стал думать только о том, как бы не выдать своего хорошего настроения. А улыбнуться ему хотелось. Уж очень легко он отделался! Его не только не ругают за сломанный ножик, но еще и жалеют, не велят ничего делать. А дома теперь его не заставят мыть руки перед обедом, потому что рука-то перевязана.

Ленька уложил клеточкой сухие ветки, между ними натолкал бересты, а сверху подвесил на проволоке Витькину алюминиевую кастрюлю. Чиркнул спичкой. Робкий огонек медленно перебрал ветки валежника, словно ощупал их, и поднимался все выше и выше, а потом вмиг охватил золотым пламенем все дрова. Яркие красные искры с сухим треском полетели к небу. Дыма не видно, словно и нет его вовсе. Но это только кажется, потому что кругом темнота. Огонь обнял кастрюлю со всех сторон, оставляя на ней черные следы.

Скоро кастрюля стала полосатой, как арбуз. «Эх, и попадет мне от мамки!» - с тоской подумал Витька, наблюдая, как кастрюля покрывается сажей.

На Лисьей протоке у человека появляется зверский аппетит! Ленька еще и кастрюлю с огня не снял, а уж у всех были наготове ложки. Как нарочно, Ленька все пробует и пробует!.. Да так медленно: пока зачерпнет, пока подует на ложку, пока отхлебнет. Раз попробовал, объявил:

- Горчит!.. Видно ты, Витюха, плохо рыбу чистил, желчь раздавил или не у всех рыбин жабры вырвал - они тоже горечь придают…

Обжигая пальцы, Ленька подцепил несколько угольков и бросил их в кипящую воду. Снова попробовал.

- Порядок, не горчит… Но только соли переложили. Надо кусочка два сахару положить.

Наконец - уха готова. Все уселись около кастрюли и начали сосредоточенно хлебать.

- Если бы Демьян в басне Крылова сварил такую уху, как наша, то Фока лопнул бы, но съел всю, не убежал бы! - сказал Ленька.

Все засмеялись, а громче всех Ирина. Витька сразу подметил это и ему захотелось сказать что-нибудь еще смешнее.

- Подумаешь, Фока! Слабак он: три тарелки съел, а четвертую еле осилил… Я бы десяток запросто уничтожил!

Ирина засмеялась еще громче, и Витька ни с того, ни с сего начал рассказывать о том, как один раз их класс навтыкал шестому «Б», и в той игре больше всех голов забил он, Витька.

Как ни вкусна была уха, однако всю ее не осилили, решили доесть утром.

Встал вопрос о ночлеге. Витька предложил дежурить попарно: двое, чтобы например, он и Ирина, не спали первую половину ночи, а другие двое, то есть Ленька и Котька, чтобы во вторую очередь следили за костром. Ленька был против этого. Он сказал, что нет никакого смысла дежурить попарно, потому что в этом случае каждому придется спать только по половине ночи, то есть 50 процентов. А если за костром будет следить только один человек, то каждому из четверых удастся поспать по три четверти части ночи, что составляет уже 75 процентов. Арифметика была убедительной и все с ней согласились.

Первому дежурить досталось Витьке. Он ходил вокруг костра и приговаривал:

- Ложитесь, ребятки, ложитесь! А я и спать что-то не хочу…

Ребята застлали землю ветками кедрового стланика, а сверху положили душистое сено. Запах хвои и багульника, перемешанный с ароматом полевых трав, чуть заметное перемигивание звезд на небе, тишина вокруг - красота!.. Тут не хочешь, и то заснешь!

Котьке в бок уперся какой-то сучок, но ему было лень подняться, чтобы его убрать. Ленька заснул в полулежачем положении, готовый в любую секунду вскочить по команде «Алярм!» Сбоку примостилась Ирина.

Витька бодрствовал, держа в руках (просто так, на всякий случай) здоровенную палку.

И жутко, и радостно ночью у костра. Прошелестел листьями молодых березок ветерок, в протоке плеснулась перепуганная чем-то рыба, запела где-то птица… А потом пропали все звуки. Костер перестал шуметь.

Витька оглянулся в сторону тайги и зря… Показалось, что деревья приблизились, послышалось, что за ними кто-то притаился. А тут загудел вдруг костер, защелкал белыми раскаленными углями.

- Чепуха! - вполголоса произнес Витька и начал высвистывать нехитрую мелодию футбольного марша. Посвистел, посвистел, еще раз оглянулся. Чу, что это? Кто-то крадется… Хрустят под. его ногами ветки… Витька насторожился, «он» притих, видимо, испугался… А вот опять идет. Витька вскочил на ноги:

- Стой! Кто идет? - Витькины слова со звоном разорвали ночную тишину и пропали в кустарнике. Словно камень в воду упал.

- Кого спрашивают?! - напускал строгости Витька, но «он» трусливо молчал в кустах.

- Говори, а то стрелять буду! - с отчаянной решимостью крикнул Витька и вскинул к плечу дубинку, будто ружье.

Эта угроза не испугала того, кто притаился в кустах, но зато разбудила Иринку. Она поднялась и сказала:

- Наверно мне уже пора дежурить?

- Нет еще, что ты! - для видимости возразил Витька, а сам немедленно улегся на сено.

Ирине не раз приходилось сидеть ночью у костра. Обычные ночные страхи были неведомы ей. Ласково воркует костер, сонно шепчутся листья осинника. Радостно видеть, как шумит, плещется жаркое пламя, рассыпает горстями искры, которые быстро поднимаются вверх. Иные из них гаснут на лету, а иные сливаются с неисчислимыми звездами. Смотришь и не поймешь: то ли это маленькая искорка от твоего костра, то ли небесная звездочка. Верно ли говорят, будто каждая звезда - это еще одно солнце, только очень далекое и потому не жаркое? Интересно бы узнать, но только не из книги, а своими собственными глазами посмотреть…

Подумала про книги, и сразу вспомнилась школа. Скоро снова начнутся уроки. Все - и Галинка, и Лена соберутся вместе… Опять хоровой кружок будет…

Интересно, а Леня, ну этот самый Боцман, в какой школе учится? Какой он сильный и смелый! Не то, что этот хвастунишка Витька… А Котька, все-таки, молодчина! Из него тоже, наверно, моряк получится.

Говорят, что когда человек живет интересной жизнью, он не замечает, как идет время. Также быстро идет оно, когда человек думает о чем-то хорошем, радостном. Вот хоть сейчас: кажется, что несколько минут только сидела у костра Ирина, а уж августовское небо стало наливаться синевой, хотя на западе еще мерцали трепетными огоньками звезды.

Ленька открыл глаза и почувствовал, что продрог до костей. Видно замерзла и Ирина, она тоже сжалась в комочек, положив подбородок на колени.

- Ира, ты ложись. Возьми брезент, оденься как следует, - пожалел ее Ленька.

Он по-хозяйски поправил костер, сложил пирамидкой головешки, потушил тлевшую рядом с костром траву. Потом спустился к воде, от которой веяло ночным холодом. Зябко поежился, вспомнил, что так и не приучил себя обтираться по утрам холодной водой. Каждую весну думал: «1 июня, в первый день лета, начну умываться по пояс водопроводной водой, а потом, зимой, уж буду снегом обтираться…» Так думал, но на деле все откладывал со дня на день, а потом смотришь - уже осенний холодок подступил, поздно… Неужели у него, у Леньки, совсем нет силы воли?.. Не может быть!..