Иногда Наве выныривал из этого странного мира. И видел что-то еще более легкое. Еще более светлое, ослеплявшее белизной… Потом сквозь белизну проступало лицо… удивительное лицо такой красоты, что он пытался затаить дыхание, чтобы не спугнуть видение.

Бледная кожа… светлые волосы… и глаза… золотисто-карие, теплые… он смотрел бы в эти глаза всю жизнь, что ему еще оставалась. Когда глаза исчезали, он начинал звать их, потому что без них опять валил снег, медленно убивая его. И тогда те возвращались, и ему становилось легче.

Изредка он вспоминал, как оказался здесь, и кто она. Но небытие наваливалось снова и подхватывало его, засыпая снегом. И потом, сколько ни силился, вспомнить уже не мог. Все ускользало. Ничего не было, кроме снега. И ужасного шипения, грозившего превратиться в музыку смерти, сама мысль о которой была невыносима. Но та уже тянула к нему свои клешни, касалась его лица, дышала одним его дыханием.

Наве открыл глаза. И вздрогнул всем телом, увидав прямо перед своим лицом змею. Та шипела, вилась кольцами по его груди и, высовывая свой мерзкий язык, смотрела прямо в глаза. Нет, это не смерть… это мерзкий гад, подкравшийся к нему, пока он был не в силах защищаться. Наве резко выбросил вперед руку и сбросил змею на пол. От боли в груди, которой отозвалось движение, перед глазами заплясали языки пламени, и он хрипло застонал.

Обернувшись к постели, Аброн укоризненно посмотрела на своего ужа и подошла к воину.

- Выпей, это немного облегчит боль, - протянула к его губам чашу с горьковатым запахом. – А Серпана не бойся. Он не причинит тебе зла.

- Серпана! – выдохнул Наве и ошалело посмотрел на пол, глядя, как змея торопливо уползает за сундук.

Отпил из чаши, едва не захлебнувшись, поморщился – было сладко и горько одновременно, и только тогда понял – вот же, перед ним это лицо и эти глаза, что он искал в своем небытии. Та же девушка, что нашла его и привела сюда. И как же он раньше не вспомнил…

- Ты кто такая? - произнес Наве.

- Меня зовут Аброн, - так же, как и два дня назад, ответила девушка.

- Это я помню! – соврал Наве. – Я спросил кто ты? Откуда взялась?

- Я здесь живу. Давно.

Наве кивнул, будто ее слова что-то объясняли. И тут же спросил:

- И что твое имя значит?

- Апрель, - улыбнулась она.

- Апрель, - повторил он и улыбнулся в ответ. Как просто – ей подходило это имя, как не подошло бы никакое другое. – Люблю апрель. Сады зацветают.

- Я тоже люблю апрель, - просто сказала она.

Аброн вспомнила тот мир, в котором был всегда апрель. В котором она жила вместе с мамой. Который однажды исчез неожиданно и навсегда. И тогда Аброн узнала, что такое зима. Она бродила по лесу – голому, черному, чужому. Нашла этот домик, в нем и поселилась. Хозяева не появлялись, и постепенно Аброн привыкла считать его своим. Недалеко от леса оказался небольшой город, куда она иногда ходила. Меняла ягоды на молоко, а грибы на ткани. Однажды помогла женщине, избавив ее малыша от колик, напоив его травяным отваром. После этого к ней иногда обращались за помощью крестьяне. Одни звали ее лекаркой, другие колдуньей. Аброн же словно и не слышала всех этих разговоров. Собирала травы, выслушивала вечно недовольного Серпана и ждала апрель.

Как странно, что воина она нашла в апреле…

- Сады зацветают, - тихо повторила Аброн, глядя на него.

- Я долго спал? – спросил Наве и тут же добавил не к месту: - Ты здесь одна? Одна меня лечила?

- Недолго, два дня. Я не знала, кто ты, и кому нужно сказать, что ты здесь, - она неожиданно смутилась. – И я не одна. Я с Серпаном.

- С Серпаном! – усмехнулся Наве, покосившись на сундук, из-за которого торчал змеиный хвост. – А если вепрь нападет? Или медведь?

- Они не станут на меня нападать, - с улыбкой ответила она, а потом помолчала и спросила: - Тебя, наверное, ждут дома?

- Два дня еще не станут ждать… - медленно ответил воин. Когда он уходил на охоту, подданные знали, что раньше, чем через неделю, их хозяин не вернется.

Обычно за это время он успевал уйти к реке, за которой начиналась большая горная гряда – тринадцать остроугольных вершин и широкая долина между ними – он любил этот край и подчас досадовал на то, что Гора Спасения не отпускает его навсегда.

- Нужно бы дать весточку, - тихо сказал он. – Иначе быть переполоху.

- Скажи кому, я передам.

Ей отчего-то стало грустно, что его увезут домой, как только узнают, где он.

Аброн не понимала себя. Зачем подолгу смотрела на него, спящего. Зачем две ночи подряд провела, сидя рядом и держа его за руку, словно пытаясь передать ему частичку своей жизни, чтобы ему достало сил бороться за свою. Зачем отшучивалась от возмущенного Серпана.

Она лишь знала – когда он уедет, то заберет с собой что-то важное, волнующее, что поселилось в ее душе в тот миг, когда она нашла его, раненого.

- Повязку надо переменить, - быстро проговорила она и отошла к очагу.

Он проследил за ней и улыбнулся – боль в ране, полыхавшая еще несколько минут назад, теперь становилась глухим жжением. От напитка ли, оставившего во рту горьковатое послевкусие, или от ее взгляда, исполненного солнечного света, распускавшего цветы в садах?

- Тебе нужно пойти в Монс-Секурус, - проговорил он, разглядывая ее тонкую маленькую фигуру в простом зеленом одеянии. – В замке разыскать Копена. Мессира Копена. Ему скажешь, что Хранитель Наве попал в беду.

С этими словами он замер, внимательно глядя на Аброн – теперь она должна была понять, кто он такой. Девушка улыбнулась – Монс-Секурус слишком высоко, чтобы оттуда был заметен лесной домик.

- Я все передам мессиру Копену.

Аброн переменила повязку и поставила рядом чашу с питьем.

- Я скоро, - сказала она Наве и, глянув на сундук, весело добавила: - Серпан, выходи! И не забирайся больше на постель Хранителя.

Путь к Монс-Секурусу был недалекий, солнце радостно светило из-за редких облаков. Так же радостно было и на душе Аброн. Она торопливо шла по дороге, что привела ее сначала в городок. Девушка заглянула к молочнице, которой принесла настойку для ее мужа, за что получила немного еды – на ужин должно было хватить не только ей, но и рыцарю.

После она продолжила свой путь на Гору, улыбаясь пролескам и птицам, весело галдящим в небе.

- Аброн! – услышала она позади себя. – Аброн, погоди!

За нею бежал Форж-Рон, кузнец из Монс-Секуруса, известный на всю округу своей большой силой и талантом выковать даже кружево из железных прутьев. Он был невысок и коренаст. Черные волосы неровными завитками спадали на смуглое лицо с дерзким черным взглядом истинного гордеца. Немного портил его красивые черты большой нос с горбинкой, но даже и он, если подумать, лишь добавлял ему обаяния. И среди деревенских девок считался Форж-Рон видным мужчиной.

- Куда собралась? – спросил он, настигнув ее. – Травы в Верхний город несешь?

- Дело у меня, - чуть вздрогнув, ответила Аброн.

Форж-Рон пугал ее. Из-за него она нередко старалась обходить город стороной. Он всегда норовил остановить, хоть на минуту, и поговорить с ней. Сегодня Аброн увлеклась мечтами и так неосторожно снова повстречала кузнеца. Не глядя на него и не останавливаясь, она скоро шагала по тропинке.

- День нынче хороший! – жизнерадостно сказал Форж-Рон, не отставая теперь от нее ни на шаг. – И ты красивая такая. Какая весна, такая и ты – расцветаешь.

- День нынче погожий, ты прав, - улыбнулась Аброн и услышала, как зашумели под ногами пролески. – Зима теперь точно закончилась. Только я тут ни при чем.

- Нет, Аброн. Без тебя весна никогда не пришла бы. Так и жил бы я в своей кузнице, не замечая ни солнца, ни радости.

- Вокруг тебя людей всегда много. Выйди к ним из кузницы – увидишь и солнце, и радость.

- Без тебя нет ничего, Аброн. Я бы все отдал, чтобы никогда с тобой не расставаться! – воскликнул Форж-Рон. И от громкого его вскрика с ветки в небо взмыли две ласточки.