- Как вы считаете, русские крепко держат де Голля в руках? Дома об этом идет много разговоров - по большей части, вздорных.

- Да никто его не держит в руках! Это холодный человек. Голлизм подразумевает двойственность, неопределенность, про-тиворечивость, таинственность и непредсказуемость. Все зыб - ко,все туманно. И при этом холод. Лед. Ледяной холод. Вот это Франция - студеный край. Тут чувствам места нет. Все со знаком "минус" - обструкции, препятствия, помехи, блокирование. Негативизм - вот суть французской души. Здесь люди отвечают отказом, ещё не успев подумать, о чем их просят... Очень может быть, что генерал заключил какие-то соглашения с русскими. Очень может быть. Точней узнать невозможно, но ясно одно - он все больше и больше отделяет эту страну от западного мира.

- А русские советники у него есть? Поговаривают, он просто пляшет под дудку Кремля.

- О, Боже ты мой, вот, значит как видится здешняя жизнь из какого-нибудь Плейнвилля, штат Айова?! Секретная группа русских экспертов диктует старому генералу? Советский гене-рал нашептывает ему на ухо решения?! Ну, что за бред! Чушь полная! Вы спросите, откуда я знаю? Отвечу: я здесь живу, я чувствую эту страну, я смотрю и вижу, и из миллиона впечатлений складывается убеждение. Да, он флиртует с русскими, да, он, быть может, затевает ещё сильнее сблизиться с ними, - но это делает он. Он сам! Им не манипулируют, не управляют. Никому из серьезных людей в голову не придет, что де Голль - чья-то марионетка.

- Еще я не очень понимаю, когда он распинается о своем восхищении Америкой - о "глубочайшем восхищении".

- А тут и понимать нечего. Стукнув британцев по зубам, он тут же называет их великим народом. Это технический прием. Надо одурачить, околпачить, сбить с толку, чтобы никто не знал, что у него на самом деле на уме и за душой, как он поступит в следующую минуту. Скрытность и таинственность - в них все дело. Утечка информации - и ему крышка! Двуличие - основа его политики! Мистификация - член его кабинета! Он виртуозно умеет заговаривать зубы. Во время алжирской войны каждый из противников был уверен, что генерал - на его стороне. Он манипулировал людьми и уже о-очень давно: дергaл за веревочки и военных, и алжирцев, и политиков, и деловые круги, и иностранных дипломатов. И все пускали слюни от восторга. Он гений! Он шутя обштопал их всех!

- Но вы можете представить себе тайное соглашение с Россией на случай войны?

- Отчего же нет? Передают, будто однажды генерал сказал, что кроме тех его друзей, которые всем известны, есть и та-кие, чьи имена он хранит в тайне. Не русских ли он имел в виду? Не знаю. Гарсон! Счет, пожалуйста!

Дожидаясь, когда Торелло договорит по телефону, Шеннон закурил. Было без десяти три, и ему дьявольски хотелось есть. Ленч он пропустил, обрабатывая документы, а когда собрался перехватить хотя бы сэндвич, пока столовая не закрылась, его вызвали к послу. Пришел ответ на их запрос из Вашингтона. Госдеп "по ходатайству" посла соглашался предос - тавить русскому убежище в США, но требовал более полные све-дения о его служебном статусе. При отправке невозвращенца в Америку предписывалось действовать быстро и тайно.

- Дик, идите к нему и передайте, что нам нужны подробнос-ти о том, кто он такой, а иначе мы не сможем ему помочь.Мис-тер Кэдиш идет с вами.

- Слушаю, сэр.

Теперь он был готов доложить послу о результатах этой бе-седы. Торелло положил трубку.

- Можно к послу?

- Он освободится через несколько минут, у него полковник Аллен и делегация офицеров ВВС. Они сейчас уходят, - речь шла о пятерых американских офицерах, приехавших на неделю на авиасалон в Ле Бурже посмотреть чужие и показать свои маши - ны.

Шеннон подошел к окну, потом, резко повернувшись, нагнул - над столом Торелло.

- Что это? - и вынул из открытого ящика плитку шоколада "Херши".

- Ты что, есть хочешь? - улыбнулся Торелло.

- Умираю: я осался без ленча.

- Ну, угощайся.

Раздался негромкий звонок - посол провожал посетителей Шеннон спрятал шоколадку в карман. Торелло заглянул в каби - нет и сейчас же кивнул Шеннону. Когда тот вошел, посол от - крывал створки среднего окна - в комнату ворвался теплый ве - теерок,принесший с собой шум машин с Площади Согласия.

- Прошу, прошу, Дик. Садитесь, - посол усадил Шеннона и сел за свой стол. - Ну что, вы говорили с ним?

- Да, сэр. Мистер Кэдиш сейчас придет. Русский сначала был очень испуган, потом оправился, но сказал, что подробно говорить будет только, когда окажется в Америке. Боится, наверно, что мы его выжмем и выбросим. Утверждает, что все документы - подлинные, и это похоже на правду. - Шеннон вы - тащил бумажник, а из него - несколько удостоверений и пропу - сков, разложив их веером. - Еще у него при себе оказались два пропуска в московские спецмагазины для дипломатов. У некоторых русских я видел такие же. При отъезде за границу их полагается сдавать, но это правило часто нарушается. У меня создалось впечатлеление, что это не те документы, которыми бы его снабдили, будь он...

- Подсадным?

- Именно так, сэр. Но, разумеется, полностью гаранти - ровать нельзя, - Шеннон пытливо всматривался в усталое породистое лицо посла, замечая, как слегка подергивается, выдавая напряжение, краешек века, - Не считаете ли вы нужным, сэр, вызвать мистера Уайта?

Посол молчал, словно не слыша его, а потом произнес:

- Что? Нет. Раньше чем через сутки вызвать его будет не-возможно.

В кабинет вошел Кэдиш.

- Ну, Гарольд, каковы ваши впечатления?

- Как вам сказать, сэр, - начал тот, позвякивая в кармане ключами. Думается, он человек уравновешенный, довольно спокойный, с нормальной психикой. Естественно, он очень волнуется. Еще я думаю, он - умный...э-э... даровитый человек, сэр. Личность, одним словом. Сильная личность."Смотри, сколько сумел из себя выдавить, - улыбнулся про себя Шеннон, зная, что Кэдиш был скуп на похвалу по отноше-нию к тем, кто стоял ниже его. Вслух он сказал:

- Мне тоже показалось, что он непростой человек. Сначала был просто обыкновенный русский средних лет, оцепеневший от страха. Он и сейчас ещё напуган, но явно изменился - как-то вырос, если можно так выразиться. В нем чувствуется привыч-ка к власти, умение распоряжаться людьми.

Посол, поднявшись, глядел из окна на площадь. Кэдиш и Шеннон молча ждали. Слышно было, как рычат внизу автомобили, как прогудела проходящая по Сене баржи и взвыла, требуя дать дорогу, сирена "скорой помощи". Потом раздался полицейский свисток. Посол, похоже, забыл о них, но наконец он обернул-ся

- Отправьте его, в Вашингтоне его проверят. Пусть с ним летит кто-нибудь из команды Даннинджера. И не тяните.

- Сегодня в пять есть рейс "ПАН-АМ", - сказал Кэдиш.

- А как быть с его паспортом, сэр? - спросил Шеннон.

- Гарольд, выправьте ему временные документы, только пусть они будут выданы якобы в Брюсселе или ещё где-нибудь, но не здесь. Это возможно?

- Мы справимся, сэр.

- Предупредите Даннинджера, что отсюда его надо вывезти на машине с французскими номерами, а не на посольской. А вам, Дик, придется съездить в Орли.

- Слушаю, сэр, - ответил Шеннон радостно. Он был счастлив.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Они сидели в маленьком кабинетике на первом этаже, ожидая прибытия машины. Даннинджер, который с сигарой во рту развалился на стуле, блокировав выход, заметил, что Горенко опять принялся облизывать сохнущие от волнения губы. Шеннон жевал шоколад. Пятнадцать минут назад он принес проездные докумен-ты и кивнул Даннинджеру, а тот поднялся и спокойно попросил Горенко: "Сдайте, пожалуйста, ваше оружие". Горенко после минутного колебания посмотрел на обоих, потом распахнул пид-жак жестом побежденного полководца, отдающего победителю свою шпагу. Даннинджер вытащил у него из-за пояса небольшой короткоствольный револьвер 38-го калибра и сунул его себе в карман.Теперь он думал, долго ли Филан провозится с машиной - ужасный копун был этот Филан, его заместитель, которому предстояло сопровождать русского в Вашингтон.