— Мы и так вместе, детка. Просто я не знаю, как надолго.

— И все-таки, почему же ты не ушел? Что тебя держит?

— А тебя что?

— Мне с тобой хорошо.

— Ну, вот. Та же причина. Вот только с Тасией мы говорили о том же. Ей казалось, что это любовь. Не поверишь, детка, она даже посвятила мне песню. Недавно в баре она снова ее пела. Дьявол, как она играла на гитаре! Все заслушивались.

— Что за песня? — полюбопытствовала Кира.

Кэно взял со стола мобильный телефон и включил одну из записей. Кира начала вслушиваться в звуки гитары и сильный голос Тасии:

Use your might! Kano, fight.

The world is at your feet.

Fight! Use your might.

I’m on your side.

You are wanted, and you’re haunted.

You’re the Bad Guy, but I feel for you.

You’re the danger, a fallen angel.

But I like you; you’re the strongest of the all.

— Вот так, — проговорил Кэно, отключая телефон, — но мы все равно разбежались. Она нашла себе того, кто ей действительно подходит.

— Вот шайтан, я сейчас должна была бы зарезать тебя из ревности! — растерянно усмехнувшись, воскликнула Кира, сев на постели по-турецки, обнажив аккуратную смуглую грудь с темными сосками. — Но я, непонятно с чего, ни разу не верю, что ты куда-то денешься! Это вообще нормально так?

— Это жизнь, детка. Хер ее разберешь.

— Ну так и что ты? Ты нашел себе ту, которая подходит тебе? Почему молчишь?

Кэно чуть заметно кивнул в ответ.

— И все? Почему не можешь сказать вслух? Или ты врешь?

— Я не уверен.

— Во мне? Или в себе?

— Во всем. Такая у меня работа, такая, сука, жизнь, в которой нельзя быть уверенным. Каждый мой день может стать последним. Нас всех убьют. Еще ни один «Черный дракон» не умер своей смертью. А завтра пуля — не ровен час — уложит или меня, или тебя. И что тогда? Ты сама это выбрала, хотя я говорил сразу — тут не мед. Мне же не хочется, чтобы тебе было больно.

— И из-за этого ты не хочешь любить? Тогда и мне стоит от тебя отдалиться.

— Тут добровольная инициатива. Как ты будешь счастливее, детка. Это только тебе известно. Но я никогда не смогу полюбить тебя, Кира. Я ненавижу весь гребаный мир. Я не верю в любовь.

Кэно отвернулся лицом к стене. Он закрыл левый глаз, правый электронный погас автоматически. В глубине души он знал ответы на вопросы Киры. Сейчас, как и тысячи раз до этого, он лежал в постели с дорогой его сердцу женщиной. И будь он проклят, если ему не хотелось, чтобы так было всегда! Чтобы можно было покинуть подземную базу, сесть в обнимку с Кирой на обрыве, у костра, с парой-другой бутылок хорошего пива и молча смотреть на ночное небо. Чтобы мчать вдвоем с бешеной скоростью на «Харлее» по дорогам страны, самозабвенно развлекаться на рок-концертах и байкерских слетах, путешествовать и бросать вызов природе. Чтобы можно было жить спокойно, чтобы не приходилось каждый час думать о том, что его рано или поздно найдут и застрелят, а ее приговорят к смертной казни. Он всем сердцем этого хотел, и размышлять об этих недосягаемых мечтах было в разы больнее, чем думать о насущной тяжелой и ненавистной жизни. Но отступать уже давно было некуда. Назад дороги больше нет. Как и нет в душе матерого террориста даже намека на веру в то, что в его жизни что-то могло быть иначе.

— Сегодня ночью я буду брать базу «Красного дракона», — произнес Кэно мрачно и торжественно. — Мы взяли на днях языка, и он после самых жестоких пыток Тремора нарисовал нам план их базы.

— Я пойду с тобой, в твоем подразделении! — решительно воскликнула Кира.

— Нет, детка, — заявил Кэно. — Это наше самое опасное — мать его! — дело. Здесь я не хочу рисковать тобой!

— Если мы вместе — значит, мы вместе во всем! И я здесь, чтобы сражаться, а не только спать с главарем клана!

— Одно другому — не помеха, — Кэно сел на постели и бегло усмехнулся. — Что ж, надо признать, у тебя, в отличие от некоторых, реально есть яйца. Одевайся и готовь оружие. Пора дать распоряжения остальным. Думаю, тореро уже получил мое послание.

* * *

— Разбиваемся на десять групп, включая базу! — раздавал приказы в главном зале штаба «Черных драконов» Кэно. — Ответственный за связь — Дракула. Позывные остаются старые. У кого нет старых позывных, слушайте сюда: Кабал — Носорог, Кобра — Уж…

— Почему Уж? — возмущенно удивился парень.

— Потому что еще не дорос до кобры! — грубо прикрикнул Кэно. — Кабал, ты ведешь вторую группу. Позывные твоих подручных: Картер — Черный Гриф, Безликий — Богомол, Тасия — Пантера, Тремор — Ягуар. Ясно? Джарек, Кира, Кобра и Призрак идут со мной. Остальные знают свои группы. Готовьте оружие. Выезжаем в десять вечера! Пока все свободны…

Анархисты с вдохновенным, но несколько взволнованным видом, разбрелись по базе.

— Стой! — окликнул главаря Джарек. — Кэно, операцию нужно отменять! Нам лучше не соваться к Мавадо сейчас — что-то случится. И сценарий этого «чего-то» не самый лучший!

— Дружище, ты оказался порядочной сволочью! — заговорил Кэно, расхаживая по залу и глядя на свои армейские ботинки. — Ты — отвратительный кретин, Джарек. Я и не думал, что ты зассышь от страха, услышав про Маваду. Жалкое зрелище…

Кэно намеренно коверкал имя лидера «Красных драконов», демонстрируя этим все презрение и насмешки над ним. Это доставляло анархисту некоторое удовольствие.

Джарек напряженно слушал Кэно, медленно закрывая воспаленные глаза. Казалось, все мышцы его тела и лица била дрожь. Вдруг он подскочил, к голове прилила кровь, его всего пробрала судорога. Зажимая руками рот, Джарек метнулся за угол. Перед глазами стояли пятна, по спине пробежал холод. Еще одна судорога повалила его на пол, за ней последовала обильная рвота желчью. Его внутренности будто вывернуло наизнанку, но Джарек смог подняться с колен, нервно сплевывая горькую от желчи слюну. Смахнув дрожащими пальцами пот с лица, он пошел обратно к Кэно. Его шатало, как на палубе корабля во время качки.

— Да что с тобой сегодня такое, дьявол?! — во всю глотку закричал Кэно, заметив его состояние. Джарек тряхнул головой и еще раз сплюнул. Его знобило.

— Это ужасное чувство! — прохрипел он сквозь стиснутые зубы. — Будто мои кишки пытаются выползти наружу…

Кэно вгляделся в слезящиеся воспаленные глаза, в которых пылала ненависть к собственному недугу. Джарек с трудом стоял на ногах, его лицо побледнело, под глазами появились темные круги.

— Тебя довести до лазарета? — с тревогой спросил Кэно.

Джарек сделал вид, что не слышал его слов. Его раздирали изнутри боль и страх. Похожие чувства были перед рейдом в Афганистан, перед убийством союзников, перед ранением Кэно. Однако они никогда не были сильны настолько, чтобы завладеть и разумом, и телом. Именно это неудержимо пугало Джарека — от напряжения на его висках проступили синие пульсирующие жилы.

— Это предчувствие… — еле слышно прошептал он — силы его покидали. — Я чувствую каждой клеткой тела… Произойдет что-то ужасное!

Кэно ударил себя по лбу, его зубы громко лязгнули.

— Дьявольщина! — прокричал он. — Будь ты проклят, самопровозглашенный Нострадамус! — состояние друга начало внушать ему серьезные опасения и ужас. — Черт, мне лучше отойти. Я не нуждаюсь в порции желтой лихорадки!

Расширенные кровеносные сосуды расчертили сеткой белки глаз Джарека, его челюсти свело, на лице обозначились все мышцы и вены. Кровь ударила в мозг. «Как он не может понять, что значит то, что чувствую я!».

— Кэно, будь ты проклят! Я не болен! Произойдет нечто страшное, сегодня, ночью… И это касается тебя.

Кэно замолчал и опустил руки.

— Твою ж мать! Предчувствия хоть раз подводили тебя? — спокойно, но настороженно спросил он.

Джарек опустил глаза. Ему не хотелось говорить правду, но душа просто кричала ему о том, как много зависит теперь от него и от его слов. С усилием он ответил:

— Нет.

Кэно отвел глаза в сторону. Джарек вгляделся в его застывшее суровое лицо, в его живой левый глаз — и вздрогнул. На мгновение ему показалось, что у главаря на виске зияет кровавая рана, и кровь медленно стекает по его щеке на шею.

— Слушай, измени свой план. Соверши рейд в другой раз. Давай останемся на базе.

Кэно не обернулся в его сторону. Джарек вновь вгляделся в его лицо — рана исчезла. «Наверное, галлюцинации из-за давления и головной боли, да еще и старые травмы», — пытался он тщетно успокоить себя, хотя и чувствовал, что это не так. Кэно начинал заметно нервничать.

— Черную метку уже передали Мавадо. Отступать теперь нельзя. Хочешь — оставайся, сукин ты сын, никто тебя волоком не тянет!

Он резко развернулся и зашагал прочь. Джарек вцепился ослабшими пальцами в его жилет.

Кэно обернулся и увидел в глазах Джарека безмерную боль и мольбу.

— Даже не думай! Я еду с тобой!

— Ты псих, мать твою? Какой кирпич упал на твою башку? Да у тебя все совсем херово — ты на грани обморока! А мы тебя в отключке потом за собой таскай?!

— Заткнись! — сипло прорычал Джарек. В мыслях крутилось одно и то же: «Как он не может понять! Господь Всемогущий! Как он не может поверить!». Отчаянье заставило его вскричать, несмотря на боль: — Я чувствую, какая херня должна с тобой случиться! Я не оставлю тебя, брат!

Их глаза встретились в упор. Кэно видел боль и мольбу в глазах Джарека, Джарек — кровавую рану на левом виске Кэно. Главарь неизбежно начинал чувствовать то же, что и его лучший друг — тревогу. Он махнул рукой.

— Чтоб тебя черти взяли, брат! Собирайся! Будь, что будет — но мы не сдадимся! Усвоил? Мы не сдадимся.

Джарек положил руку на твердое плечо друга и решительно кивнул в ответ:

— Если ополчится против меня полк, не убоится сердце мое! Если восстанет на меня война, и тогда буду надеяться.

* * *

Мавадо, небывало задумчивый и удрученный, расхаживал по базе «Красных драконов», раздавая приказы. Верный подручный Хсу Хао следовал за ним, но слова Мавадо опередили вопрос корейца:

— Я получил черную метку.

— Позволишь взглянуть, босс? — осведомился Хсу.