— Я, конечно, понимаю, что ты рад меня видеть, кретин, — ответил тем же Кэно, — но у нас были проблемы. Хотя, они есть и сейчас.

— Я всегда рад помочь родному клану, — гордо ответил Картер.

— «Клану»? Ты видишь здесь какой-то «клан»? Нас всего четверо! Понимаешь, что это значит?

— Что значит? А то и значит, что придется тебе, большой папочка, как феникс из пепла…

— Заткнись, а! — недовольно перебил его Кэно. — Давай здраво смотреть на вещи. Деньги ты сохранил, тут без вопросов. Но нам нужны волонтеры. Херова куча волонтеров.

Картер сделал уверенный шаг вперед.

— Волонтеры есть, — сообщил он. — Я видел сотни людей, готовившихся стать под флаги «Черного дракона». Их остановило только одно — весть о твоей смерти. Но, едва не прогадив свой шанс тогда, теперь они ринутся под твои знамена! Заказать оружие — тоже не проблема. А на первое время я уже достал вам пару-другую пушек и взрывчатки. Кстати, выжил ведь еще один боец нашего клана.

— Кто это? — настороженно спросил Кэно.

— Кабал, — ответил Джефф. — Ему удалось уйти с базы до взрыва. Ты же знаешь, как быстро он способен бегать — он обгоняет ветер. Он, собственно, и сообщил мне о заговоре против вас, чтобы я вовремя смылся со всеми деньгами АЧК. И, как оказалось, не зря.

— Случай, Картер, — тягостно, через силу проговорил главарь «Черных драконов», положив крепкую ладонь на плечо Джеффа. — Может, у меня паранойя никак не проходит, но… Не вводи его в игру до последнего. Держи его в Квинсе, рядом с собой и Горцем. Я дам команду.

— Как скажешь, отец, — без вопросов отрезал Джефф. Кэно коварно оскалился:

— Хорошо. Теперь, когда «Красного дракона» больше не существует, мы сможем реализовать мою великую, мать ее, мечту, — с довольным видом прошептал он. — Остров… Мы устроим этому гребаному миру восстание с того света!

* * *

С участием всех волонтеров, которых прислал Анархический Черный Крест, к весне строительство новой базы «Черных драконов» на заброшенном заводе в Статен-Айленде было успешно завершено.

— Ходят слухи, что там варили пиво, и весьма неплохое, — рассказывал Джарек, паркуя у входа на базу черный фургон, приобретенный еще до переезда.

— А чисто теоретически, когда-нибудь можно будет восстановить производство? — полюбопытствовал Кобра, выходя из машины. — В пиратском Раю обязательно должен быть пивной вулкан и фабрика стриптиза!

Лидер клана подошел к нему и сипло засмеялся, хлопнув его по спине:

— Ты шаришь, парень!

Кэно, Джарек, Кобра и Кира встретились с Джеффом Картером, который фактически руководил проектом, чтобы главарь принял у него всю работу. Джарек взялся помочь главе АЧК показать систему безопасности и центральный зал управления, далее Картер сам повел анархистов на склад боеприпасов, в лазарет и жилые комнаты. Оставалось только одно помещение за тяжелой бронированной дверью, покрашенной красной краской. Кира вышла вперед — это была ее часть проекта.

— Это твой новый кабинет, любовь моя, — произнесла она, с улыбкой сверкнув глазами и указала вожаку на сканер отпечатков пальцев. — Прошу!

— Черно-красный… — потрясенно проговорил Кэно. — Это дьявольски…

Стены кабинета были ровно выкрашены в смолисто-черный цвет, на полу был постелен паркет из черного дерева, вся мебель также была преимущественно черной, не считая красных вставок с изображением герба клана. Кроваво-красным был только потолок.

— Стол и стулья из черного дуба, отделка из красного дерева. Его называют «драконовым деревом», а его смолу — «драконовой кровью». Люстру делал один мужик — мастер художественной ковки.

Кэно поднял взгляд на массивную черную люстру. На красном фоне потолка парили три восточных дракона, извившиеся длинными телами, словно в танце, сплетшиеся хвостами и вцепившиеся лапами в цепи, которыми металлическая композиция крепилась к потолку. В лапе у каждого дракона была огромная жемчужина, как на всех классических изображениях. Лампы в светильниках-жемчужинах кидали скупые блики на мрачные стены и лак антрацитового паркета.

— Может, добавить что-то еще? — спросила Кира.

— Детка, ты хочешь, чтобы я тут вообще кончил? — усмехнулся Кэно.

— Без меня? Ага, сейчас! — иронично-грозно бросила женщина и села на стол, забросил ногу на ногу. За ее спиной главарь увидел серую шкуру койота на высоком кожаном кресле.

— Откуда шкура? — поинтересовался он, с довольной улыбкой предаваясь воспоминаниям.

— Я койота завалил, — похвастался Кобра.

— Это хорошо, раз сам завалил.

Кэно сел на кожаный диван с подушками из алого китайского шелка, на которых были изображены черные драконы в восточном стиле и еще раз посмотрел вверх. Красный цвет сильно заводил его — сердце выстукивало такой бешеный ритм, что можно было вытанцовывать степ. Красный каждый раз заставлял вспомнить о крови, о собственной крови, о ранах, телесных и душевных, о крови соратников, обо всей крови, пролитой за время всех войн. И рядом с этим цветом всегда был черный. Траур черных анархистских флагов, траур по тысячам оборванных жизней. Однако в этом кабинете черный цвет будто окутывал со всех сторон, придавал ощущение покоя и защищенности.

— Вы пока свободны, — обратился к товарищам Кэно.

Кобра, Картер и Джарек покорно вышли из кабинета. Кира встала со стола, но не собиралась уходить.

— Ты выглядишь несчастным… — прошептала она с досадой.

— Человек, которого разыскивают в тридцати пяти странах живым или мертвым, не может быть счастлив, — проговорил Кэно задумчиво и обреченно.

Он поправил подушки и лег на диван, не утруждая себя даже тем, чтобы снять увесистые армейские ботинки. Его ноги уже много лет совершенно не чувствовали их тяжести. Да, он привык, но совершенно не мог за долгие беспокойные годы привыкнуть к другому — к постоянной тревоге. И все усилия Киры с этим шикарным кабинетом, в работе над которым она прочувствовала Кэно так глубоко, как саму себя, и потому никто не смог бы превзойти ее, и даже ее долгий сладостный поцелуй перед тем, как уйти — ничто не могло убить старого демона страха. Такой была обратная сторона огромного, нерушимого желания жить.

Главарь «Черных драконов» засыпал на новом черном диване, с безропотным безразличием отдавая себя в лапы очередного кошмара. Сценарий был известен ему до мельчайших деталей — он непременно упадет со спины летящего над пропастью дракона, он ничего не изменит, не проконтролирует свои действия во сне. Кэно каждый раз твердо знал, что упадет… Но «падать с вершины очень больно». Каждый раз больно.

Поутру Кэно расслабился, пропустив стакан-другой хорошего портвейна, и стал вносить в базу данных сведенья о новобранцах. В основном это были либо молодые бунтари, рвущиеся воевать, либо преступники, надумавшие применить свои бесславные навыки в борьбе за благую цель, либо бывшие военные, уставшие выполнять приказы. Расходный материал. Пушечное мясо. Эти головорезы не шли ни в какое сравнение со своими предшественниками: такими, как Призрак, Тасия, Тремор, Безликий…

— Может, как-то еще выбьем из них дурь, и сгодится? — попытался за обедом внести в ситуацию долю оптимизма Джарек, хотя и сам прекрасно видел, с каким плачевным материалом придется работать.

— А, может, в том и была наша слабость, что мы из всех выбивали дурь, всех учили, натаскивали… — рассудил Кэно.

— Так и разве результата не было? — не понял его друг.

Главарь понизил голос, чтобы никто ненароком не услышал его замыслов раньше положенного времени:

— Этот результат мешал нам действовать реально жестко! Тех ребят мы знали, даже самых конченых ублюдков. Они все были свои. А этих мы пока не знаем. И их можно бросить на убой. А что? Придется так, если иначе никак! У нас ведь стальные яйца или нет?!

Джарек, потупив взор, кивнул. Такое решение было сложно взвалить на свои плечи. Он прекрасно понимал это, как понимал и то, что кровный брат был в чем-то прав. Цель оправдывала средства. И, прежде чем попытаться построить рай, приходилось устраивать кромешный ад.

Из серой однородной массы второсортных новобранцев выделились лишь три значимые фигуры, на которых Кэно мог возложить надежды. И в первом из них анархист даже, казалось, узнал самого себя.

— Имя? — спрашивал его Кэно.

— Эдвард Блад, — отвечал широкоплечий небритый мужчина лет сорока с многочисленными шрамами от ожогов на лице.

— Навыки?

— За спиной шесть лет армии, — прохрипел Блад. — «Берет». Пятая группа.

— Звание? — спросил Кэно, заинтересовавшись.

— Лейтенант в отставке.

Анархист улыбнулся, но эта улыбка мгновенно исчезла.

— Последний вопрос, — сказал он, — мы обязаны это знать. Есть слабости или недостатки?

— Я не ценю жизнь, — рыкнул Блад. — Ни свою, ни чужую.

Кэно глубоко вздохнул и задумался. «Это мужик хорошо мне поможет, — решил он. — Идеально вписывается в намеченный план».

После него в кабинет вошли двое мужчин средних лет. Главарь поднял голову:

— Это индивидуальное собеседование.

— Мы работаем вместе, — проговорил мужчина с усами и кудрявыми черными волосами, в его карих глазах вспыхнула таинственная искра.

— К тому же братья, — добавил второй, гладковыбритый, с практически ровными светло-русыми волосами и голубыми глазами.

— Ваши имена? — спросил Кэно.

— Даррен, — ответил темный. Светлый последовал за ним:

— Тревис.

— Даррен, Тревис, а фамилия? Прозвища есть?

Братья переглянулись. Тревис неуверенно переминался с ноги на ногу. В глазах Даррена снова вспыхнула искра:

— Наша фамилия Бруверс, — ответил он. — Что до прозвищ, то нас знают как Деймоса и Фобоса. Думаю, этого достаточно.

Кэно все понял:

— Что же квалифицированные военные пилоты забыли среди террористов?

— То же, что и вы, — изрек Даррен, он же Деймос, сверкая глазами, — свободу. Как писал Альбер Камю: «Как только война становится реальностью, всякое мнение, не берущее ее в расчет, начинает звучать неверно».