— Ты еще жив! — выкрикнул в отчаянии Джарек. — И мы тоже! Я еще не пророчил нашу смерть!

Кэно обессиленно прислонился невыносимо ноющей спиной к холодной красной стене и сухо проговорил, как отрезал:

You lie in your death bed now,

But what did you bring to the table?

Brought us only holy sin,

Utter trust is a deadly thing

To the prayer of holy peace.

We didn't know what was lying underneath!

So how could we be such fools

And to think that we thought? You knew the answer.

You had us all strung out with promises of peace,

But all along your cover plan was to deceive.

Can it be put to rights now only time will tell,

Your prophecies will send us all to hell as well!

— Мы все давно в аду, что изменится после смерти? — угрюмо сделал вывод Кобра, сам не заметив, что сказал это вслух.

— Заткнись! — гаркнул на него главарь и устало опустил отяжелевшую голову на подушку.

Трудно было вспомнить более траурную и мрачную ночь. Тяжело раненный Кэно лежал на жестком диване в кабинете, некогда принадлежавшем его злейшему врагу, но в том не было ни капли триумфа, только боль. Главарь «Черных драконов» до сих пор чувствовал привкус крови в вязкой слюне и на губах. Он изнемогал, но физическую боль затмила боль измученной души, сравнимая только с сотней ядовитых игл в сердце. Кира сидела на стуле рядом с ним и пила из банки пиво, с трудом сдерживая слезы. Джарек курил в кресле у окна, завешенного тяжелыми темно-бордовыми шторами, и проклинал себя за то, что не смог предотвратить всего этого. Они молчали. Тишину в тот вечер нарушал лишь истерический крик Кобры, ушедшего в главный зал базы «Красных драконов» с испещренными пулями стенами и выкрикивавшего допоздна со слезами на глазах:

— «Судьба»?! «Сдохнуть за анархию»?! «Будь свободен или сдохни»?! Почему же я жив? Будь проклят весь этот мир! Почему я не сдох? Как жить? Зачем мы живы?! Почему мы не сдохли?!

21. Точка невозврата

Мужество есть лишь у тех,

Кто ощутил сердцем страх,

Кто смотрит в пропасть,

Но смотрит с гордостью в глазах!

Группа «Ария» «Беги за солнцем»

Герман Блейд добровольно ушел в отставку сразу после завершения операции по освобождению Статен-Айленда. Его пост занял майор Джексон Бриггс. Соня Блейд проводила время в интенсивных тренировках, практикуясь в рукопашном и ножевом бою, в стрельбе и совершенствуя общую физическую подготовку. Ее охота продолжалась. Она не отрекалась от своей клятвы, что ее миссия будет выполнена лишь тогда, когда бессердечный и беспринципный убийца Кэно будет мертв.

С поддержкой Джакса лейтенант Блейд упорно продолжала расследование. Ей удалось арестовать Горца в Квинсе и Джеффа Картера в Детройте. Однако, несмотря на применение самых жестких методов, оба не сдали Кэно. Впрочем, шотландец клялся, что ничего не знает, якобы он простой бармен, которого никогда не посвящали в дела анархистов. К тому же, их дела в Детройте были преимущественно до него, а дела в Статен-Айленде — без него. Горец утверждал, что хотя «Черные драконы» и дали ему средства на переезд и открытие нового заведения в Квинсе, он никогда ничего не значил для их организации. Он был готов рассказать, что едят и пьют анархисты, если это как-то поможет следствию. Шотландец не изменил показаний даже после самых жестоких допросов, и агенты были вынуждены признать, что ему нечего было предъявить. Коннора отпустили, и он поспешил навсегда уехать на родину. Конечно, соглашаясь намеренно подставиться, чтобы сбить со следа Разведывательное агентство, он говорил Кэно, что настало время и ему, Горцу, побыть Храбрым Сердцем. И он храбро выдержал все, но не был готов пережить нечто подобное еще раз. Джефф Картер же ни на одном допросе не сказал ничего. В итоге для него все кончилось казнью без суда. В ходе очередной попытки дознания Джакс избил его до смерти.

Соня не поддавалась отчаянию. Она повторяла, что найдет Кэно, во что бы то ни стало и пройдет ради этого все круги ада. Сослуживцам казалось, что в своей одержимости она становилась женщиной из литой стали, совершенно бесчувственной и беспощадной, но одной ей было известно, что привело ее понурым майским вечером на могилу Векслера — одиночество.

— Этот грязный головорез за все заплатит! — с желчной злобой причитала лейтенант Блейд. — Я знаю: эта смерть не вернет мне тебя, но таких, как этот Кэно, нужно отстреливать, как бездомных собак, чтоб на людей не бросались!

— И что ты сделаешь? Где будешь искать? Не будешь же вышибать ногой каждую дверь в надежде увидеть за ней Кэно и пристрелить его?

Соня вздрогнула и обернулась — за ее спиной стоял человек в темной камуфляжной одежде и высоких черных боевых ботинках. На его лицо легла тень черного капюшона. Он дышал громко и хрипло, и это рычащее дыхание вселяло тревогу.

— Кто ты? — спросила Соня, вынимая из кобуры Desert Eagle.

— Теперь простой бродяга, — ответил странник и, хрипло вздохнув, скинул капюшон. В сумерках блеснули стекла респиратора.

— Кабал, — с облегчением узнала скитальца лейтенант Блейд.

— Я тоже ненавижу Кэно и желаю его смерти, как ты понимаешь, — шепотом заговорил Кабал. — Позволь предложить тебе свою помощь в последний раз.

Соню пробрал озноб, ее сердце вздрогнуло.

— Почему ты говоришь: «В последний раз»? — запинаясь, спросила она.

Кабал понурил голову:

— За двойное предательство «Черный дракон» захочет найти меня. Почему бы нам не позволить им сделать это?

Соня Блейд схватила Кабала за запястья и с тревогой взглянула на его лицо, но увидела только свое отражение в линзах его железной маски и слезы на собственных глазах.

— Нет! — выкрикнула она с надрывом. — Этот паршивый гад столько лет забирал у меня тех, кто мне дорог! Ты мне дорог! Ты уже столько сделал! Сдал «Черных драконов» Мавадо, а потом дал мне повод арестовать «Красных драконов», сообщив, что они не убили Кэно. Дал нам новые координаты базы террористов, провел нас на базу, самоотверженно сражался плечом к плечу с нами! Ты дорог мне как соратник и друг! Слышишь? Дорог! Я не хочу терять тебя!

Кабал молчал.

— Я не хочу терять тебя! — слезно повторила женщина.

— Чего стоит жизнь одного, когда погибнут миллионы? — мрачно проговорил бродяга. — Да ничего! Этот сучий сын не остановится на достигнутом! Погибнут еще люди! Больше! Именно поэтому ублюдок Кэно не должен оставаться в живых! Верь мне, Соня, другого шанса у тебя не будет. Это добровольная жертва. Прими же ее.

* * *

Кобра отрабатывал в зале для тренировок стойки и удары синъицюань. Он босиком переступал по блестящему паркетному полу, его черное кимоно было влажным от пота и прилипало к телу, сквозь плотную ткань проступали контуры весьма развитых мускулов. Кира, облаченная в черную майку и рваные красные джинсы, отдыхала после собственной тренировки и с усмешкой наблюдала за ним, присев на маты и потягивая холодное пиво. Кобра старался изо всех сил, вкладывал усилие в каждое отточенное движение, но Кира все равно находила его попытки упражняться забавными.

— А-а, все тренируешься, — окликнул его Кэно, когда он и Джарек вошли в спортзал. — Может, сразишься с реальным противником, салага?

— Не хочу еще раз доломать тебе ребра, мастер! — огрызнулся Кобра. Главарь зловеще ухмыльнулся.

— А может, боишься сам получить пару переломов? — ехидно спросил он, хотя и не собирался драться. После сурового противостояния с Джаксом Кэно фактически остался с одной рукой — левая рука практически не действовала, и при каждом напряжении она просто взрывалась болью. Кобра замер.

— Сколько еще ты будешь смеяться надо мной?! — закричал ученик. — Молодой орел в первый раз вылетел из гнезда, пробует едва окрепшие крылья, наслаждается первым полетом, а старый уже сразу упрекает его: «Ты не так держишь крылья! Как ты планируешь? Как поворачиваешь? Все не так! Все не то!»! Что, старый орел, совсем забыл, как сам учился летать?!

Глаза Кобры покраснели. Неудачные попытки стать своим среди бывалых террористов доводили его до отчаяния. Ему казалось, что он уже достаточно хлебнул вместе с ними, особенно на Статен-Айленде, к тому же он пытался совершенствовать свои навыки, а также наводить хоть какой-то порядок на базе «Красных драконов», где они осели, чтобы для главаря и его соратников хоть что-то было по-старому. Он закрашивал гербы клана Мавадо на стенах, он принес шкуру койота и накинул ее на кресло в кабинете лидера, он повесил на стене черный флаг вместо «Смерти тореадора», он приносил хороший виски из запасов бара «Valhalla», но никто словно и не замечал его усилий.

— Я докажу, что у меня есть яйца! — чеканя каждое слово, швырнул Кобра, глядя на Кэно блестящими, полными отчаяния и гнева глазами. — Знаешь, как? Я покончу с собой! И в этот раз мне хватит духу сделать все правильно.

Лидер «Черных драконов» смотрел на русого бойца с каменным лицом.

— Хорошо, что ты к этому готов, — кивнул он. — Но пока такого приказа не было.

Кира едва не уронила банку пива:

— А что, будет? — вопросила она с ужасом в свинцовых глазах. Она всей душой надеялась, что вожак просто нелепо пошутил.

— Я еще не решил, — ответил Кэно без тени иронии. — Смыться отсюда мы не можем, ни о Биннаке, ни о Корсаре ничего не слышно. Может, заложим под пол взрывчатки и будем жить дальше, а если нагрянет Разведывательное агентство — сюрприз, суки! Но в любом случае, прежде чем пробьет наш час, мы должны захватить на тот свет одну траханую мразь. Кобра, если ты хочешь быть полезным, я дам тебе это задание: разыщи и приведи сюда этого гребаного предателя Кабала!

— С удовольствием! — кровожадно ответил анархист, едва не брызжа слюной от ярости. — В преступном мире ходят слухи, что он наведывается в наш бар в Квинсе. То ли ловит ностальгию, то ли вот так пытается станцевать на вражеских костях, типа как мы сейчас.