– Мне надо кончить, – скрежещу я.

Вес тихо смеется.

– Не волнуйся, бэби. Сейчас я тебя туда приведу.

И боже, он не обманывает меня. Дразнящие касания языком сменяются влажным, тугим давлением его рта, и я в наслаждении содрогаюсь. Его ладонь разминает мне яйца, а рот, заглатывая меня до конца, сосет мой ствол жестко и быстро до тех самых пор, пока я не понимаю, что скоро взорвусь. Пока я не взрываюсь.

Вес рычит, когда я начинаю кончать ему в рот, но прекращает сосать только когда я остаюсь без мыслей и сил. Пока мое удовлетворенное тело еще содрогается в отголосках оргазма, я смутно осознаю, что он теперь рядом со мной. Целует мне шею. Ласкает мой пресс. Трется щекой о бородку.

– Обожаю ее, – шепчет он.

– Обожаю тебя, – шепчу я в ответ. Откуда-то у меня появляются силы, чтобы поднять одну руку, обхватить его широкие плечи и притянуть поближе к себе. Его эрекция обжигает мое бедро точно клеймо, и когда я поворачиваюсь, чтобы поцеловать его, он стонет мне в рот и трется о меня своей твердой плотью. Я провожу по его члену костяшками пальцев, и он со свистом вдыхает.

– Что тебе хочется? – спрашиваю между поцелуями я. – В этой спальне нет смазки.

С хриплым стоном он сгибает ногу в колене.

– Нам она не нужна. Я хочу, чтобы ты взял меня в рот.

Я приподнимаюсь на подушке чуть выше.

– Тогда двигай сюда. Покажи бороде, кто здесь босс.

С рычанием схватив вторую подушку, он засовывает ее мне под голову. Потом перекидывает колено через мою грудь и ползет по моему телу вверх.

Мои ладони ложатся на его пресс, и я расправляю пальцы, млея от его твердости и тепла. Я устал спать один. Мне нравится сопротивление другого тела в постели. Когда Веса нет, я тоскую по возможности перевернуться и припарковать свою задницу в его сонную теплоту.

Но сейчас он не спит. Он широко раздвигает свои мощные ноги, а я берусь за его зад и толкаю к себе. Его член, стоящий торчком, течет для меня. И приближается. Чтобы подразнить его, я закрываю рот. Вес нетерпеливо ворчит. Взяв его член, я провожу по своим губам влажной головкой, щекочу ее своей бородой.

Вес надо мной возбужденно дрожит. В свете луны его татуировки похожи на тени. Его запах сводит с ума. Я высовываю язык, пробую его вкус, и он в предвкушении выдыхает.

Но пытка еще не закончена. Вытянув шею, я вжимаюсь лицом в его пах и прихватываю волосы там. Клянусь, он чуть ли не протыкает членом мне шею – настолько он возбужден. На Веса в отчаянии забавно смотреть. Я обожаю расшатывать его хваленый железобетонный самоконтроль. Вот как назвал его один журналист: «Непробиваемый. Несокрушимый. Нервы из стали».

Ха. Я бы так не сказал.

Зажав его страждущий член в кулаке, я медленно кручу шеей, со всех сторон натирая его ствол своей бородой.

– Ч-черт, – заикается он. – Ты меня убиваешь. Просто соси его уже, наконец.

Я целую его в самый кончик – он стонет, – а потом разом избавляю от мук. Широко открыв рот, я вбираю его целиком. Он вскрикивает – не особенно по-мужски, и я, улыбнувшись с его плотью во рту, вытаскиваю его и с силой засасываю назад. Все. Я теперь беспощаден. Ритма нет, есть только стремление довести его до конца. Я сосу его, заглатываю, лижу языком. Он лихорадочно дергает бедрами. И всего через пару минут делает вдох и говорит:

– Блядь, я кончаю.

И мой мужчина не врет. Он выстреливает мне в рот столько раз, что и не сосчитать, и я проглатываю недельный запас сексуального напряжения. Потом моя голова падает на подушку, и я ощущаю, как утомление подбирается вновь. Вес надо мной опускает лицо, его грудь часто вздымается, пока он хватает ртом кислород. Подняв обе руки, я расправляю пальцы на его грудной клетке.

– Ты будто бы похудел, – говорю я, кругами лаская гладкую кожу.

– Сбросил пятнадцать фунтов с начала сезона.

– Пятнадцать? – Я знаю, иногда хоккеисты теряют небольшое количество веса. Но чтобы пятнадцать фунтов?

– Угу. Ну, бывает.

Я тяну его вниз, и он скатывается с меня, чтобы у нас получилось обняться.

– Это слишком уж много, – шепчу. – Буду откармливать тебя энчиладас.

– Сколько приготовишь, столько и съем. – Он зарывается лицом в мою шею. – Джейми?

– М-м?

– У тебя, кажется, сперма на бороде.

– Фу.

Он смеется.

– Это будет проблемой?

– Не знаю. Это моя первая борода, а ты – первый, кто ее обкончал.

Его голос звучит совсем сонно.

– Пошли в нашу кровать?

– Угу. – Но прежде чем встать, я закрываю глаза. Всего на секунду.

Крепко обнявшись, мы засыпаем в комнате для гостей.

Спустя восемь часов жизнь уже не так хороша.

Я в автобусе с двумя дюжинами подростков. Но это не напрягает, потому что я люблю этих ребят. Они много работают и временами показывают отличный хоккей. Я думал, что повидал немало потрясающих молодых игроков, но эти канадцы, похоже, выращивают чемпионов как морковку на грядках. Сезон у команды складывается не очень удачно, однако я верю, что в наших силах это переломить. У этих детей основательное чутье и блестящий настрой.

А вот мой настрой в данный момент выдающимся не назвать.

Поскольку мы с Весом заснули не у себя, моего будильника не было рядом, и я опоздал всего на сорок минут лишь потому, что кровать в гостевой была слишком узкой. Я проснулся, когда Вес заехал своим татуированным локтем мне в бровь. Часы на тумбочке у кровати показывали десять минут шестого.

Я резко сел с колотящимся сердцем. Принял самый короткий в истории душ, потом запрыгал по комнате как идиот, натягивая на мокрые ноги носки и хватая одежду. Единственным утешением было то, что мои вещи уже были собраны. Я хотел сэкономить время, чтобы провести его с Весом, так что по крайней мере моя сумка была готова к отбытию на турнир в Монреаль.

Из гостевой спальни, пошатываясь и моргая со сна, вышел Вес.

– Ты уже уезжаешь?

– Я проспал, – пробормотал я, набирая сообщение тренеру, с которым должен был ехать. Опаздываю. Не уезжайте. Простите.

– Я буду скучать, – сказал Вес.

То, что я тоже буду скучать, было ясно без слов. Я поцеловал его быстрым, неудовлетворяющим поцелуем и выскочил за дверь. У выхода, снимая куртку с крючка, я умудрился запнуться о его гигантскую сумку.

– Сделай одолжение, распакуй свои вещи, окей?

Вот такими были мои ласковые слова, пока я убегал, потея и ненавидя себя за то, что стал тем самым парнем, которого ждет весь автобус. И за то, что сорвался на своего бойфренда из-за брошенных у порога вещей.

Но он никогда их не убирает. Сумка обычно так и валяется там до тех пор, пока не приходит время опять уезжать.

И вот теперь я пью отвратительный кофе с заправки и слушаю болтовню своего коллеги Дэвида Дэнтона. Дэнтон всего на пару лет старше меня. Формально наши должности называются одинаково – мы помощники тренера, – но поскольку под началом основного тренера наших ребят есть еще пара команд, Дэнтон порой начинает изображать из себя главного. Особенно во время поездок.

Факты о Дэнтоне: у него отличный «щелчок»[1]. И мерзкий характер.

– Первая команда, с которой мы будем играть, – говорит он, перекатывая за щекой кусок табака, – это те самые ссыкуны, которых вы сделали в прошлом году. В этом сезоне их статистика лучше не стала. Не рассыпайтесь, забейте в первом периоде, и в перерыве они будут реветь. Педики, что с них возьмешь.

Гадкий кофе у меня в животе превращается в кислоту. Во-первых, что это за тренерская установка? Команда соперника одарена в плане защиты и обделена в нападении, и наши дети заслуживают более тщательного разбора. Стратегия им нужна не меньше бравады.

О лексиконе Дэнтона я даже не хочу говорить. Он использует слово «гейский» для описания всего, что ему не нравится – от уродских машин до невкусных бутербродов с индейкой, – ну а «педик» у него любой облажавшийся хоккеист.