В 1911 г. в море Уэдделла на судне «Дейчланд» работала немецкая экспедиция, возглавляемая В. Фильхнером. 17 декабря в точке 61° ю. ш., 31° з. д. судно было зажато льдами, которые начали играть с ним, как кошка с мышью: то на некоторое время ослабляли ледяную хватку и судно имело возможность самостоятельно пройти несколько миль, то вновь смыкались вокруг него. Все-таки в конце января 1912 г. судно освободилось из ледового плена, достигло южных берегов моря Уэдделла, но на обратном пути 8 марта в точке 73°40’ ю. ш., 31° з. д. было вновь зажато льдами. На этот раз дрейф продолжался 263 дня и благополучно закончился на северной окраине моря Уэдделла.

Два года спустя в море Уэдделла на судне «Эндьюранс» направилась английская экспедиция, возглавляемая Э. Шеклтоном. 19 января, в разгар антарктического лета, судно было также сковано льдом, продрейфовало вместе с ледяными полями около полутора тысяч миль и было раздавлено во льдах 27 октября 1915 г.

Очевидно, благодаря столь дурной репутации с морем Уэдделла решили не связываться, и вплоть до начала работ (1956 г.) по программе Международного геофизического года (МГГ) экспедиции заходили сюда крайне редко. Во время МГГ, этого поистине величайшего научного штурма Антарктики, здесь работали экспедиции США, Аргентины и Англии. Но прекрасно оснащенная экспедиция США, ставившая перед собой задачу открытия станции в основании Антарктического полуострова, из-за тяжелых ледовых условий ограничилась созданием станции Элсуэрт на полдороге к намеченной точке. Вскоре и станция Элсуэрт и станция Шеклтон, созданная Англией как опорная база для Трансантарктического похода Фукса, были законсервированы, и вплоть до 1975 г. здесь работала только аргентинская станция Хенераль-Бельграно. Программа научных наблюдений на ней после окончания МГГ была весьма ограничена, хотя район шельфовых ледников Фильхнера и Ронне и горных систем, обрамляющих их с юга и запада, оставался практически белым пятном, сулившим исследователям чрезвычайно много интересного. Советский Союз из года в год наращивал объем своих исследований в Антарктике, причем с 1971 г. с успехом стал использовать систему создания летних полевых баз. Так, на леднике Эймери в 1971-1974 гг. работала база Содружество, и по ее образу и подобию начали создаваться базы на ледниках Фильхнера и Ронне. В конце 1975 г. на северном выступе ледника Фильхнера была открыта база Дружная-1, несколько лет спустя у основания Антарктического полуострова – Дружная-2.

Обеспечение исследований, проводимых в этом районе Антарктики, проводится судами типа «Амгуэма», имеющими усиленный ледовый корпус, мощный стальной винт и четыре дизель-электрические силовые установки. Практически каждый год, в начале антарктического лета, когда ледовые условия еще очень тяжелы, пробиваясь к базе Дружная, зажатые льдами, они попадают в дрейф, который может продолжаться от нескольких суток до полумесяца. Только надежный корпус предохраняет эти суда от повреждений. Хуже судам типа «Профессор Визе», которые не обладают таким надежным корпусом, как дизель-электроходы. Вот несколько строчек из радиограммы капитана научно-исследовательского судна «Профессор Зубов» В. И. Узолина о ледовых повреждениях, полученных в результате двухсуточного дрейфа во льдах на юго-запад от мыса Весткап в марте 1983 г.: «…правый винт лопасть номер один тире верхняя кромка высотой 10 см загнута носу углом 40 градусов зпт лопасть номер два тире верхняя часть высотой 40 см загнута носу углом 50 градусов зпт лопасть номер три тире верхняя часть высотой 45 см обломана зпт лопасть номер четыре тире верхняя часть высотой 10 см загнута носу углом 60 градусов… правый бортовой киль между шпангоутами 75-85 оборван обшивки борта…» В дополнение к этому судно имело повреждения обшивки и деформацию шпангоутов. Следует добавить, что «Профессор Зубов» имеет усиленный ледовый пояс корпуса и ему разрешено плавание во льдах.

Так что у ледяного массива моря Уэдделла и в настоящее время нелестная репутация. Трудно сказать, какой она была бы, например, у Тихоокеанского ледяного массива, отделенного от моря Уэдделла Антарктическим полуостровом. Экспедиции бывают здесь крайне редко и по размерам ему далековато до своего «коллеги», нагоняющего страх по ту сторону полуострова. Станция Русская – единственный обитаемый клочок материка в этом районе. Расположенная на верхушке одного из утесов мыса Беркс, она обдувается ветрами, мчащимися с непостижимой скоростью – около 80 м/с.

Даже при проведении смены персонала станции в наиболее благоприятные сроки работать приходится «с оглядкой». Пожалуй, только у Русской и капитана, и руководителя экспедиции раздирают противоречия: или рискнуть и пройти к самому берегу и разгрузиться в два дня, или работать с айсберга на «длинном плече» и затянуть разгрузку на неделю. В первом случае рискуешь оказаться в ледяном «мешке», во втором – потерять несколько суток, которые потом трудно наверстывать при разгрузке у Ленинградской. Кажется все выверено, все учтено. Проложена на карте через льдины дорога. Но нужна все-таки и удача. Тогда уже наверняка дороги, что мы выбираем, не подведут нас.

Дороги наших экспедиционных судов начинаются в Ленинграде и заканчиваются в основном здесь же, а рейды антарктических станций – не более чем промежуточный финиш, правда, ради него ломают копья ученые мужи на ученых советах различных научных учреждений, начальники пароходств скрепя сердце снимают с арктических линий несколько устаревшие, но такие необходимые пока в южнополярных водах дизель-электроходы типа «Амгуэма», снабженцы «выбивают» контейнеры, рефрижераторы, тягачи, двигатели и прочий груз, именуемый в накладных генеральным или хозяйственным, который исчезает в бездонных корабельных трюмах. Вся эта корабельная начинка должна оказаться за тридевять морей, в Антарктике. И суда устремляются в путь и без колебаний идут теми дорогами, что проложили на картах умудренные лоциями и собственным опытом ледовые капитаны.

Пожалуй, своему капитанскому опыту они доверяют больше, потому что карты Антарктики пестрят белыми пятнами и измеренных глубин на акватории, площадью равной Ладоге, зачастую не насчитать и десяти, а иногда лоции вопреки реальности, почему-то на протяжении многих лет упрямо пытаются убедить нас в том, чего на самом деле нет. Так, например, в разделе, относящемся к заливу Алашеева, исхоженному вдоль и поперек, можно прочесть, что он покрыт многолетним морским льдом, а несколькими строчками ниже узнать, что акватория залива ежегодно вскрывается ото льда и ветры выносят его в открытый океан. Много раз у гидрографов самых разных рангов и самых разных школ и учреждений я пытался выяснить, чем вызвано это ледовое недоразумение в описании залива, и они обещали «привести все в соответствие».

Советские антарктические станции – эти вехи или этапы промежуточного финиша – распределены по берегам Антарктиды более или менее равномерно и обложили этот континент тайн и загадок со всех сторон, так что деваться им некуда: рано или поздно все раскроем и все отгадаем. Итак, долготы восточные: Новолазаревская – 12°, Молодежная – 45°, Мирный – 93°, Ленинградская – 160°; в западном полушарии: Русская – 137°, Беллинсгаузен – 58°. Следует оговориться, что Новолазаревская в некотором роде удалена от берега километров на восемьдесят, но в некотором роде она все же и на берегу. Дело в том, что озера, располагающиеся в ее живописных окрестностях, под шельфовым ледником соединяются с океаном и поэтому приливы – отливы раскачивают их уровень ритмично и неумолимо.

Не скажешь, с точки зрения удобств подхода, а тем более условий разгрузки, что станции расположены надлежащим образом. Они и открывались в разное время и должны были быть созданы по разным причинам в строго определенных районах. Ледовая обстановка при подходе к станции в различные сезоны, особенности берегового рельефа, глубина, характер доставляемых грузов, их объем, программа летних или зимних исследований и определяют сроки работы экспедиционных судов в районе каждой станции.