77 Об атом более подробно см.: Сагадеев А. В. Ибн-Рушд. М., 1973.

42

Из научных трудов Ибн Сины наиболынее влияпие на даль-нейшее развитие науки оказал «Канон врачебной науки». Учений и мислитель XII в. Мухаммад Джурджани, основываясь на «Каноне врачебной науки» и обобщая новые клинические наблю­дения, написал «Хорезмшахову книгу» (в 9 томах, на таджик­ском языке), Чагмини в Индии составил «Малый канон», Наси-риддин Туси и Кутбиддин Ширази написали комментарии к «Ка­нону».

Острая идеологическая борьба, которая разгорелась вокруг научно-философского наследия Ибн Сины, в конечном счете при­вела к следующим результатам: а) наибольшее распространение и развитие получил философекий метод мышления; даже пред-ставители калама и суфизма приняли метод анализа и синтеза; б) был уточнен понятийный аппарат философекого мынгления: уточнены содержание и смысл таких философских понятий, как материя и форма, субстанция и акциденция, движение, простран­ство и время, невозможность, возможпость и необходимость, зпа-ние и познание и многих других; в) выдвипут и обосповап ряд новых идей, в частности, о воспомшіашш и запоминании как двух самостоятельных пспхических процессах, о диалектическом характере процесса познания (Насириддин Туси), о субстанци-альном движении, о чувственном, образном, оценочном и интел-лектуальном восприятии (Мулла Садра) и др.

Западная Европа очень рано ознакомиласі, с наследием Ибн Сины. Уже во второй половине XII в. были переведепы на латынь его знаменитый «Канон врачебной науки» и отдельные разделы энциклопедического «Исцеления» (вводная часть логики, раз-делы о метафизике, о растениях, о душе п частично раздел фи-зики). Благодаря этим переводам (впоследствии на латынь были переведены и другие произведений мыслителя, например «Спа­сенне» и «Медицинская поэма») Авиценна прочно вошел в ин-теллектуальную жизнь страп Западной Европы и вызвал среди схоластов (особенно реалистов) к жизни так называемый «авгу-стинизирующий авиценнизм». Влияпие идей Ибн Сины довольно четко вырисовывается в трудах Вильяма Оверенского, Роджера Бэкона, Альберта Великого, Фомы Аквинского, Дунса Скотта, Вильяма Оккама. Вильям Оверенский, в частности, разделял уче­ние Ибн Сины о понятий, о соотношении сущности и существо-вания и о доказательстве бытия божьего. Но он отвергал учение Авиценны о вечности материн и невозможности телесного вос­крешений, не принимал всю его космогонию, а также убеждение о том, что материя являетея основой индивидуализации вещей, считая их не совместимыми с духом христианства. Еще больше августинизировал философию Ибн Сины Фома Аквинский. До-

43

статочно ознакомиться с системой доказательства бытия божьего и учением о пророчестве Аквината, чтобы убедиться в этом.

В отличие от Оверенского, Фомы Аквинского, Роджера Мар-стона, пытавшихся августинизировать философию Ибн Сины, были мыслители, которые использовали и развивали его передо-вые идей. Вильям Оккам, например, поддержал и развил многие положення его логики.

Но наиболее широко и всесторонне на Авиценну опирался знаменитий Сигер Брабантский, объявивший духовную войну церкви. Он воспринял и развил дальше учение Ибн Сины о веч­ности мира и его атрибутов, о единстве материн и формы, о по­нятий как отражении объективной действительности.

Сигер Брабантский опирался на Авиценну и при разработке проблем познания. Он, в частности, принял и развил основопола-гающую идею гносеологии Ибн Сины о том, что познание есть отражение свойств вещей в чувствах и разуме познающего78. Все сказанное свидетельствует о том, что Сигер Брабантский принимает и развивает материалистические тенденции филосо­фии Ибн Сины. Именно через Сигера Брабантского и его после-дователей «у романских народов стало все более и более укоре­няться перешедшее от арабов и питавшеєся новооткрытой грече-ской философией жизнерадостное свободомыслие, подготовившее материализм XVIII века»79.

Настоящая книга составлена и подготовлена к изданию Отде-лом философии Академии наук Таджикской ССР.

Перевод «Жизнеописания» Ибн Сины с арабского языка сде-лан М. Диноршоевым и Т. Мардоновым; «Книги знання» с языка фарси-дари — А. Богоутдиновым; «Указаний и наставлений» с арабского языка — М. Диноршоевым, Н. Рахматуллаевым и Т. Мардоновым; «Книги о душе» с арабского языка — А. Л. Хро-мовым,

М. Асимов, М. Диноршоев

О влиянии Ибн Сины на Запаяную Европу более подробно см.: Аф-нан С. М. Указ, соч.; Лей Г. Указ. соч. Этелъс Ф. Диалектика природы. М., 1969, с. 7.

ЖИЗНЕОПИСАНИЕ

9

Отец мой1‘2 родом был из Балха3. Оттуда он нереехал4 в Бухару5 в дни [правлення] Нуха ибн Мансура6. В его же времена он управлял делами селения Хармайсан7 в округе Бу­хари. Это было одно из самых крупных селений. Вблизи его было селение под названием Афшана8. Отец мой взял оттуда в жены мою мать9 и поселился там. Здесь мать родила меня, а затем моего брата |0. Потом мы переехали11 в Бухару и мне привели учителей Корана12 и словесности. Когда мне исполни-лось десять лет, я уже настолько усвоил Коран и многие словес-ные науки 13, что вызывал удивление.

Огец мой был из тех, кто проникся учением 14 єгиптян, и счи-тался исмаилитом 15. От них он воспринял учение о душе и ра-зуме в том виде, в каком они излагали и понималн его сами. Таким же был и мой брат. Всякий раз, когда они беседовали между собоіі, я слушал их, н нонимал то, что они говорили, но душа моя не принимала сказанного ими.Они и меня стали призывать присоединиться к атому ученню, и в своих речах упо-мипалп философию, геометрию и индийский счет 17.

Отец стал посылать меня к человеку, торговавшему овощами 18 и сведущему в индийском счете, дабы я изучил эту науку у него.

Потом прибыл в Бухару Абу Абдуллах ан-НатилиІ9, претен-довавший на знание философии; отец мой поселил его в нашем доме, надеясь, что я буду учиться у него философии. До его при­битий я занимался фикхом20 и разрешением его сомнительных [положений] у Исмаила аз-Захида21, и был лучшим из учени-ков. Я усвоил методы полемики и приемы возражения собесед-нику так, как это было принято у людей фикха.

Затем я приступил к [изучению] книги «Исагога» 22 у ан-На­тили. Когда он сообщил мне определение рода, что «это — вы-сказывание о множестве различных по виду вещей в ответ на вопрос «что это?»», то я дал этому определению такое объясне-ние, какое ему пе приходиЛЬсь елышать. Он был поражен и по-советовал моєму отцу не занимать меня ничем иньгм, кроме науки. 0 каком бы вопросе он мне ни говорил, я представлял его лучше, чем он. Так я изучил у него простые положення логики, а что касается ее тонкостей, то, в, них он и сам бьвд несведущ,

46

Затем я взялся самостоятельно читать книги и изучать коммен-тарви, пока не закрепил знание логики. Таким же путем [я изу­чил] книгу Евклида23: выучив из ее начальной части пять или шесть фигур под его руководством, всю остальную часть книги я принялся изучать самостоятельно. Потом я перешел к «Алма-гесту»24, и когда я, окончив его вводные части, дошел до гео-метрических фигур, ан-Натили сказал мне: «Читай и решай их самостоятельно, а затем показывай мне, чтобы я разъяснил тебе, что [ты понял] верно, а что неверно». Он был человеком, несве-дущим в зтой книге, и [потому] я взялся изучать ее самостоя­тельно. Сколько было сложных фигур, которых он не знад до тех nop, пока я не изложил и не объяснил ему! Затем ан-Натили от-правился в Гургандж25, и я расстался с ним. Уже без ан-Натили я занялся изучением текстов26 книг и комментариев27 по фи-зике и метафизике. И стали раскрываться передо мною врата науки.

Потом я увлекся наукой врачевания и стал читать книги, написанные о ней. Медицина не из трудных наук, и позтому за коротше время я настолько овладел ею, что даже самые пре-восходные мужи медицины стали учиться у меня науке враче­вания. Я стал посещать больных. Благодаря приобретенному опыту передо мною открылись неописуемые врата врачевания. Вместе с тем я продолжал изучать фикх и участвовать в диспу­тах по нему. В ато время я был юношей гдестнадцати лет.