Аш-Шейх стал особо доверенным лицом Ала-уд-Давлы и од­ним из его приближенных. Когда Ала-уд-Давла вновь решил идти на Хамадан, аш-Шейх сопровождал его. Как-то в один из вечеров, в присутствии Ала-ул-Давлы речь зашла об ошибках, встречающихся в используемых календарях, составленных на основе старых наблюдений. Тогда эмир приказал аш-Шейху за-няться наблюдением за звездами и выделил ему необходимые средства. Аш-Шейх приступил к этому [делу] и поручил мне подбор надлежащих инструментов и руководство мастерами. В результате [наблюдений] выявилось множество проблем. Но работе по наблюдению за звездами мешали многочисленные по-ходы и связанные с ними трудности. В Исфахане аш-Шейх со-чинил «ал-Китаб ал-Алаи» 85.

Одной из удивительпых черт аш-Шейха было то, что за все время, что я сопровождал его (а служил я ему двадцать пять лет) 86, я не видел, чтобы попадавшуюся ему новую книгу он просматривал всю подряд. Он отыскивал в ней трудные места и сложные проблемы и обращал внимание на то, что говорит о них автор, определяя зтим уровень его учености и степень его цро-ницательности,

54

Однажды аш-Шейх находился у эмира. Здесь же присутство-вал и Абу Мансур-ал-Джабаи87. І’ечь зашла о какой-то языко-вой проблеме, и аш-Шейх высказал о ней то, что думал. Тогда Абу Мансур, обращаясь к аш-Шейху, сказал: «Воистину, ты фи-лософ и мудрый врачеватель, однако, по части языка ты не на­читай настолько, чтобы твои суждения о нем были убедительны». Аш-Шейх был задет этими словами, и три года усиленно изучал книги по языку. Он [даже] вытребовал из Хорасана книгу «Тах-зиб ул-лугат» 88, написанную Абу Мансуром ал-Азхари89. И аш-Шейх достиг в языке такой степени [совершенства], какая редко встречается. Он сочинил три касыды, в которые ввел редко встре-чающиеся в языке слова, и написал три послання: одно из них — в етиле Ибн ал-Амида90, другое — в етиле ас-Саби91 и третье — в етиле ас-Сахиба92. Он велел переплести все это в один том и истрепать обложку. Затем он уговорил эмира показать эту книгу Абу Мансуру ал-Джабаи, сказав, что мы, дескать, натолк-нулись на нее в стели во время охоты и тебе следует просмот-реть ее и сказать нам о том, что в ней содержитея. Абу Мансур просмотрел ее, но многое из того, что в ней содержалось, вказа­лось для него труднодоступным. Тогда аш-Шейх сказал ему: «То, что осталось тебе в зтой книге неведомым, приведено в та-ком-то месте (таких-то) книг по языку». И аш-Шейх перечислил ему множество известных книг по языку, из которых он усвоил те трудные понятий. Так что Абу Мансур поступил необдуманно, приведя [примеры] из языка, не заслуживающие доверия. Абу Мансур догадалея, что те послання являютея сочинениями са­мого аш-Шейха и что поводом к их написанню послужил его поступок, совершенный им в тот день. Устыдивпіись, он попро­сил у аш-Шейха прощення.

Потом аш-Шейх написал книгу по языку под названием «Лисан-ал-араб», подобной которой никогда не было написано. Он не персписал ее начисто, и, когда умер, она так и осталась в черновике, и никто не привел ее в порядок.

У аш-Шейха наконились многочисленные наблюдения, при-обретенные во время лечения [больных], которые он решил из-ложить в книге «ал-Канон», и он даже распределил их по ча­стим, но они потерялись еще до завершення книги «ал-Канон». Одно из его наблюдений было следующее: однажды у него по­явилась головная боль, и он подумал, что какое-то вещество стре-митея проникнуть в его мозговую оболочку и что его начинает беспокоить образующаяся в ней опухоль. Он велел раздобыть много льда, измельчил его, завернул в ветошь и накрыл ею себе голову. Это он делал до тех nop, пока не окрепло [больное] место и не воспрепятствовало проникновению того вещества, и

55

он выздоровел. Другой случай: в Хорезме одноіі жепщипо, боль-ной туберкулезом, он велел не употреблять никаких лекарств, кроме подсахаренной розовой смеси93. Эта женщина, выпив сто манов94 такой воды, через некоторое время исцелилась.

Будучи еще в Джурджане, аш-Шейх составил «ал-Мухтасар ал-асгар» 95 по логике. Это — та самая [книга], которую он по­том поместил в начале книги «ан-Наджат». Один список ее по-пал в Шираз, где был просмотрен гругшой учених. У них воз-никли сомнения относительно некоторых содержащихся в книге положений. Они, а среди них был и кади Шираза, изложили их на бумаге, которую отослали затем Абу-л-Касиму ал-Кирмани96, другу Ибрахима ибн Баба ад-Дайлами97, занимавшемуся опти-кой. Кади присовокупил к этому письмо, [адресованное] Шейху Абу-л-Касиму, и отправил все это с конным нарочным [в Джурд-жан]. [В письме] он просил [Абу-л-Касима] доставить эти бу-маги к аш-Шейху и заручиться его обещанием ответить на [вопросы, изложенные] в них. И вот в один из знойных дней шейх Абу-л-Касим явился к аш-Шейху, когда солнце шло к за-кату, и преподнес ему письмо и бумагу. Тот прочел письмо и возвратил его. Положив перед собой [ту] бумагу, он стал про-сматривать ее, а [присутствовавшие там] люди продолжали бе-седовать [между собой]. Затем Абу-л-Касим вышел, а аш-Шейх велел принести [чистую] бумагу и разрезать ее на листьг. Я свя-зал их в пять стопок, в каждой из которых было по десять ли-стов [размером] в фараонову четверть98. [Когда] мы совершили вечернюю молитву, были принесень! свечи ж аш-Шейх распоря-дился принести вино. Усадив меня и своего брата, он велел нам подавать вино, а сам приступил к [составлению] ответов на те вопросы. Он писал и пил до полуночи, пока меня и его брата не одолел сон. [Тогда] он разрешил нам уйти. Под утро в дверь постучали. Это был посланец аш-Шейха, просивший меня [явиться к нему]. Когда я пришел к нему, он сидел на молит-венном коврике, и перед ним лежало пять стопок [бумаги]. Он сказал: «Возьми их, отнеси шейху Абу-л-Касиму ал Кирмани и передай ему, что я торопился с ответом на эти вопросы, дабы не заставить ждать гонца». Когда я отнес [ответы Абу-л-Ка­симу], он невероятно удивился быстроте написання их и, от-правив гонца, оповестил [тех ученых] об атом случае. И этот случай стал притчей во языцех.

Во время наблюдения [за планетами] он изобрел такие ин-струменты для наблюдений, каких раньше не существовало, и сочинил о них трактат. Я занимался наблюдением восемь лет и целью моей было уяснение тех явлений, о которых рассказывает

56

Птолемей” в своей книге о наблюдениях [за планетами], и не-которые из них стали ясны мне.

Аш-Шейх написал книгу «ал-Инсаф» 10°, однако в тот день, когда султан Мас’уд101 вступил в Исфахан, его воины разгра-били имущество аш-Шейха, в числе которого находилась и зта книга, и от нее не осталось и следа.

Аш-Шейх был крепок здоровьем. Из всех его страстей лю­бовная страсть была наиболее сильной и преобладающей, и он часто предавался ей, что и повлияло на его здоровье. Аш-Шейх надеялся на силу своего здоровья, пока с ним не произошел слу­чай в том году, когда Ала-ул-Давла воевал с Таш-Фаррошем 102 у ворот Карха103. [Тогда] у аш-Шейха появились колики. Страстно желая излечиться и опасаясь отступления [Ала-ул-Давлы], в случае чего ему, больному, не удалось бы спастись, аш-Шейх по восемь раз в день ставил себе клизму. Некоторые кишки его изъязвились и на них появились ранки. Он был вы-нужден уехать вместе с Ала-уд-Давлой, и они спешно направи­лись в Изадж104. Там у него случился припадок, который обычно является следствием коликов. Несмотря на зто, он все же выха-живал себя и ставил себе клизмы для [излечения] ранок и не-прекращающихся коликов.

Однажды он велел добавить два даника105 семян сельдерея106 в раствор, применяемый для клизм, и перемешать зто, желая устранить ветры [в желудке]. Один из врачей, приходивший к нему и занимавшийся его лечением, положил [в раствор] пять дирхемов семян сельдерея. Я не знаю, совершил ли он зто дей-ствие умышленно или по ошибке, потому что меня [тогда] сним не было. У него появилось еще больше ранок из-за едкости тех семян. Он принимал также масрузитус107, чтобы излечиться от припадков. Кто-то из его слуг примешал как-то в него (т. е. в масрузитус) много опиума, дал ему вьшить. А причиной тому было то, что слуги похитили много вещей из его имущества и желали его смерти, ибо опасались последствия своих поступков.