- Гийом, я просто пытаюсь начать новую жизнь.

- Это не так уж просто, поверь… - взгляд Леро скользнул по залу в поиске своих музыкантов. Видимо они не ушли, потому что он стал подниматься. – Ладно, как хочешь.

Я поймал его за запястье и несколько секунд не мог выпустить. Тепло его руки, как алкоголь медленно и властно разливалось по моему телу.

- Пошли ко мне… Ближе.

*****

Ночь почти прикоснулась к нам. Я не стал зажигать лампу, только немного сдвинул штору, позволяя полной луне обнимать комнату хрупким светом. Мой друг бессовестно раскинулся на диване и спал, выпив один, целую бутылку вина. Я не останавливал. Было интересно, на что он способен.

Всегда поражался возможности Леро пить, и при этом совсем не пьянеть, так что сегодня ему пришлось сильно постараться, чтобы этого добиться. Я не отвечал за себя уже после нескольких глотков. Мой нетронутый бокал так и остался стоять на столике. Я поднял его и пригубил вина. Теперь уже все равно.

Сев в кресло, я несколько минут с удовольствием потягивал сотерн. Глаза привыкли к полутьме, и я мог смотреть на Гийома. Если можно спать красиво, то он спал так. Поза была достойна кисти. Длинные волосы, в полном беспорядке разметались по подушке. А всегда насмешливое и живое лицо, наконец, обрело тень спокойствия, так не свойственное ему.

Вино подогрело дурацкую мысль зарисовать Леро таким. Но я остановил свой порыв, ни к чему. Никогда не мог решиться предложить написать его портрет. Хотя не скрою, мне этого хотелось.

Порой, я ловил себя на том, что перекладываю тонкие черты Леро на холст. В эти минуты слабости, я был готов умолять об этом. Но меня быстро охлаждала трудоемкость задачи. Беспокойный поэт просто извел бы меня за работой. Сейчас Гийом был идеальной моделью. Я не смог сдержаться, зажег лампу, нашел обрывок бумаги, и начал делать зарисовку.

Вряд ли ему понравится, что я рисовал его спящим, но я не собирался отдавать набросок. Мне вспомнилась песенка, которую Гийом сочинил экспромтом несколько лет назад, и которую, совершенно не задумываясь, исполнил на одном вечере.

Играл он скверно, но мотив был подходящий, и публика была. Я стоял среди гостей изумленный его жестокостью. Гийом не остановился, даже когда наши взгляды встретились. Он видел как мне неприятно, но это только сильнее его увлекло.

Леро спел продолжение, которого я уже не слышал, покинув салон. Он вообще любил делать то, что мне неприятно. Я невольно поморщился, припомнив ту некрасивую сцену. Еще я вспомнил стихотворение в книге, подаренной им несколько лет назад. Что – то мне подсказывало, что суть в нем была несколько иной, чем перевод Эрика.

- Жан – Ми... что ты делаешь?

Я вздрогнул и уронил карандаш.

Гийом приподнялся на локте, и смотрел на меня.

- Ты рисовал меня? Как это… мило, - лениво проговорил он, отряхивая с себя остатки сна. Потом подошел и вырвал листок из рук.

- Мне нравится. Почему раньше этого не делал? – с упреком спросил он, и добавил уже с улыбкой. - Или делал?

Гийом небрежно бросил листок на стол, тот соскользнул на пол, но он, конечно, этого не заметил.

- Так почему?

- Я… не знаю, Ги. Ты не просил, - нашаривая карандаш на полу, ответил я.

- Нарисуй. Мой портрет.

- Зачем тебе?

Леро пожал плечами, не утруждаясь придумывать ответ.

- Я приду завтра. В три или четыре.

- Приходи, но меня не будет до семи.

Леро открыл окно, и несколько минут, вдыхал пряный ночной воздух.

- Тогда через неделю, в воскресенье.

Я поморщился.

- Это не самая лучшая идея. Совсем плохая.

- А по – моему прекрасная идея. Я хочу свой портрет.

- Тебе уже недостаточно любоваться отражением в зеркале?

- Мне… вполне. Но я не хочу других лишать такой же возможности. Значит в воскресенье, Жан - Мишель?

- Да, не буду я тебя писать! - рассмеялся я. - Забудь.

- Почему?

- Я - пейзажист.

- А какая разница? – не унимался Гийом, кружа по комнате.

- Ты же не пишешь прозу. Мне не слишком удается портрет.

- Ну, напиши меня на фоне леса. Или так, - он, смеясь, развел руки в стороны, - что собственно ты и делал.

Кажется, я поднял ему настроение. Я улыбнулся.

- Если тебе так хочется портрет, закажи его кому – нибудь другому. Например, Энгру.

- Зачем мне Энгр, я хочу, чтобы меня рисовал ты.

- Ты не этого хочешь, Гийом.

- Да? И чего же я по - твоему хочу? – склоняясь ко мне, поинтересовался поэт.

- Чего и раньше… издеваться надо мной.

- Ну, если только немного, - потрепав меня по щеке, признал он, - не только же тебе это делать. Но о портрете я говорил серьезно.

Я устал спорить и просто покачал головой.

- Но почему, мышонок? Я заплачу, сколько скажешь. За краски, за работу. Поднимись… За что там еще нужно…

Я приподнялся на кресле. Леро вытянул смятую рубашку, и немного встряхнул, хотя это не особенно ей помогло.

- Я не возьму денег, Гийом… К тому же… к тому же, я бросил писать, - предчувствуя еще один неприятный разговор, проворчал я. Мне ничего не хотелось рассказывать или объяснять Леро.

- Бросил? Что? – Гийом оторопел, и смотрел на меня. Кажется, это известие изумило его больше предстоящей свадьбы.

Я не повторил, и поэт подсел ко мне.

- Ты с ума сошел, Жан - Мишель?

- Нет… не знаю…

Леро накрыл мою руку своей.

- Я… не понимаю… Почему?

- Почему? – задумчиво повторил я. - Я плохой художник, Гийом, поэтому.

- Какая чушь! Кто тебе это сказал? Твой отец?

- Он само собой… но я и так знаю об этом.

- Твоя последняя выставка… провалилась?

- Не думаю… Ее даже не заметили, что хуже провала. К тому же я ничего не зарабатываю на этом, только трачу. Просто у тебя денег полно, и ты не зависим от своего занятия, впрочем… оно тебе удается.

Это было сказано с ноткой зависти, и Леро, кажется, это почувствовал. Я всегда завидовал его таланту и достатку. Мне почти не досталось ни того ни другого. Все чего я добивался было лишь плодом упорной, и многолетней работы. Гийом не делал для этого ничего.

Стихи рождались и умирали на его губах, а он даже не трудился их сохранить. Мы знали лишь маленькую толику того, что приходило в шальную голову Леро. У меня была целая коллекция салфеток, на которых поэт задумчиво выводил свои сонеты, и всегда забывал на столиках в кафе. Я никогда не мог понять, как можно так небрежно относиться к своему дару.

- Все - таки твой отец настоял на этом, - заключил Гийом.

Я покачал головой.

- Я же сказал, отец ни при чем. Это было мое решение. Жаль, что я принял его только сейчас, иначе бы не оказался в таком бедственном положении.

- Жан - Ми, но это ошибка! – запальчиво воскликнул Леро. - Ты – художник! Да, в твоих венах течет акварель вместо крови, или масло... чем ты там рисуешь…

- Очень поэтично, Гийом, - улыбнулся я, - но я уже не изменю решение. Может быть, когда - нибудь буду писать на досуге, если захочется, сейчас я перегорел.

- Но ведь дело только в деньгах, да? Конечно, в них… Я могу дать нужную сумму, ты же знаешь.

- Совсем не в них. И ты знаешь, что я ничего не верну. Поэтому не возьму, - я забарабанил пальцами по ободранному подлокотнику. - Боюсь спросить, сколько ты мне уже простил за эти годы. Должно быть целое состояние.

- Как хочешь, но скажи, если передумаешь, меня это не затруднит.

- Я решу этот вопрос сам, Ги.

Леро откинулся на диване.

- Женившись на богачке Чеппер? Хорошее решение.

- Паршивое решение. Но я не могу быть на твоем содержании всю жизнь. Я мужчина, и хочу научиться сам решать свои проблемы, а не подключать к этому всех вокруг. Особенно… тебя, - понизив тон, прибавил я.

- Да, только, ты их не решаешь, а создаешь новые, - возразил Леро.

- По – твоему брак это проблема? Но ты сам обещал мне год счастливой жизни. И Энн мне симпатична. Думаю, пока этого достаточно.

- Жан – Ми, - Гийом медленно провел пальцем по моим губам, - ты мне симпатичен… но этого никогда не было достаточно…

Я чуть захватил его палец губами. Поэт что – то прошептал, но я не расслышал. Скользнул по его ладони, и припал к запястью. Леро смеясь, пытался высвободить руку, но это не удавалось.

- Мати… хватит… мне это не нравится… Слышишь…

Я нехотя отстранился от него.

- Два часа назад тебе все нравилось.

Гийом ничего не сказал. Допил остатки вина. Потом нагнулся и поднял что – то с паркета. Это оказался томик его стихов, неизвестно, сколько времени, валявшийся у дивана.

- Почему я всегда нахожу свои книги у тебя на полу? – проворчал Леро, листая страницы. - Думал, ты мои стихи давно не читаешь.

- Не читаю… я их все помню… наизусть.

- Да? А я нет… - рассеянно произнес Леро. - Чем будешь заниматься теперь? Будешь работать у отца? Да?

Я покачал головой, и нехотя рассказал о «Континентале», хотя не был уверен, что он слушает, увлеченный собственной поэзией.

- Ткацкая фабрика… Надо же, совсем забыл об этом… Фабрика? - Гийом посмотрел на меня. - Будешь работать на Чеппера? Ты?

- Уже работаю, и еще не умер от этого.

- О… А твой папаша знает об этом?

- Ну, да.

- Ну, да? – повторил Леро. - А он не боится, что это немного заденет его?

- Ну, его же не задевала моя нужда. Почему должен задеть достаток пусть и не очень приличный. Или думаешь, мне самому все это нравится? Но это лучше, чем зависеть от моего отца.

- Зависеть от отца Энн? Насколько же это лучше? – резонно заметил Гийом, бросая книжку на столик.

Я не стал отвечать. Потому как ответа у меня не было. Но тогда свадьба казалось лучшим решением. Не знаю, чего я хотел: добиться финансовой независимости, или избавиться от больной любови, но ни в том, ни в другом так и не достиг успеха.

Когда Леро надолго исчез из Парижа, да и до этого бывал в нем лишь набегами, я убедил себя в том, что остыл к нему. Я даже находился в этой уверенности минут двадцать после встречи в «Карнавале». Следующие несколько часов я просто провел в болезненном ожидании какой – нибудь глупости, которую обязательно совершу.

- Ты меня поражаешь, Жан – Ми… - наконец сказал Леро. - Я уже не знаю чего от тебя ждать в следующую секунду.

- Я сам этого не знаю, Ги, - в тон ему ответил я, чуть опустив глаза, - поэтому… лучше оденься.